– Послушайте моего совета: возвращайтесь в Восточное море.

Я отступила на пару шагов, поправила рукава и, воспользовавшись тем, что Мяо Цин еще не пришла в себя, выскользнула из комнаты. Только я переступила порог, как меня схватил мгновенно оказавшийся рядом Е Хуа. Наклонив голову, я искоса взглянула на него. Он разжал руку и, подойдя вплотную, спросил:

– Уже стемнело, вы уверены, что сможете найти свой двор?

Я задумалась и не очень уверенно ответила:

– Наверное, смогу.

Он помолчал, а затем произнес:

– Я провожу вас.

За тонкой занавеской, на которой танцевала тень свечи в комнате, раздался слабый всхлип принцессы Мяо Цин. Я подумала, что девушки, которые все еще стояли на коленях, порядком устали от скандала и, если Е Хуа уйдет проводить меня, у них появится возможность отдохнуть. Чтобы с новыми силами продолжить борьбу, нужен перерыв. Если я заберу на время Е Хуа, я несильно отвлеку его от важных дел. Поэтому я согласилась пойти с ним, собираясь со спокойной совестью воспользоваться оказанной мне любезностью.

Снаружи все было объято серебристым светом луны, дул легкий ветерок. Е Хуа не проронил ни слова за всю дорогу, за исключением фраз вроде: «Осторожнее, здесь ветка, не споткнитесь!» или «Впереди два камня, обопритесь на меня». Дорога, по которой мы шли, оказалась ухабистой, а поскольку у меня плохое зрение, я была слишком занята тем, чтобы не споткнуться, поэтому не могла перекинуться с ним даже парой слов.

Меня клонило в сон, обратный путь совершенно вымотал меня. Когда мы достигли двора Благоухающих цветов, единственной моей мыслью было упасть на кровать и крепко уснуть. Только мы подошли к воротам, как Е Хуа снова притянул меня к себе. Преисполненная печали, я посмотрела на него и сказала:

– Не нужно меня дальше провожать, тут я уже не потеряюсь.

Он застыл и, усмехнувшись, ответил:

– Этот двор так велик. Даже если вы найдете дорогу во двор, то вряд ли сможете отыскать свои покои. Я в этом уверен.

Пристально глядя на меня, принц продолжил:

– Почему вы посоветовали принцессе Мяо Цин вернуться в Восточное море?

Подавив зевок, я попыталась выкрутиться:

– Разве вы не хотели отправить ее восвояси?

Глаза Е Хуа потемнели, и он задал встречный вопрос:

– Вы ее прогоняли лишь потому, что ее прогонял я?

Я молча положила веер на локоть. Е Хуа задал вопрос весьма суровым тоном. Должна ли я согласно кивнуть, что было бы честным ответом? Либо, наоборот, покривив душой, покачать головой, отрицая все? А может, лучше всего сохранять полнейшую невозмутимость?

Я прожила немало лет, и все бессмертные, с которыми я поддерживала дружеские отношения, обладали бойким, но мягким нравом. Я не знала, как вести себя с молодыми мужчинами, повзрослевшими и посерьезневшими раньше, чем им полагалось, а Е Хуа был ярчайшим примером этого явления. К тому же в последнее время я не могла даже предугадать его следующие действия. Он вел себя так странно, будто разум ему затуманили чарами. Я не знала, какой ответ он желает услышать. Прежде чем я успела все обдумать, он положил руку себе на лоб и с горькой усмешкой произнес:

– Вот, значит, в чем дело.

Бессмертные, достигшие моего уровня совершенствования, естественно, познают многие житейские премудрости, и пусть не в полной мере, но умеют читать лица. Стоило мне лишь мельком взглянуть на Е Хуа и заметить горькую усмешку на его лице, как я поняла, что молчание мое его вовсе не удовлетворило, а даже раздосадовало. Смекнув, в чем дело, я улыбнулась, чтобы хоть как-то исправить положение. Глядя на равнодушное выражение лица принца, я смущенно произнесла:

– Я вовсе не забыла о своем обещании найти вам красивую наложницу. Но раз уж я намереваюсь вам помочь, то должна найти девушку вам по сердцу. Иначе ведь вам придется терпеть подле себя неугодную, хороша же я тогда буду! Принцесса Мяо Цин… Она же вам не нравится, так что нет никакого смысла оставлять ее здесь.

Похлопав веером по запястью и нахмурившись, я продолжила:

– К тому же непонятно, что у принцессы на уме. Сегодня она подмешивает вам любовное зелье, а завтра может выкинуть что-нибудь похлеще. В гареме должны быть девушки с чистыми помыслами.

Е Хуа долго хранил молчание. Я никак не могла понять, о чем он думает. Наконец принц ответил:

– Я не должен был спрашивать вас об этом. Я пригласил вас, надеясь вызвать вашу ревность, однако не подумал, что вы остались лишь потому, что хотели воочию понаблюдать за скандалом.

Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я ошибочно полагала, что он позвал меня, чтобы отдать веер. Вот уж не думала, что в его приглашении был тайный умысел.

Е Хуа искоса взглянул на меня, но, не увидев на моем лице следов радости или разочарования, равнодушно продолжил:

– Кажется, я совершенно ничего для вас не значу. Бай Цянь, неужели ваше сердце занято кем-то другим? Как долго вы готовы дожидаться его?

Что-то кольнуло меня в сердце, но я не знала что.

Перед уходом Е Хуа выглядел мрачнее тучи. Дождавшись, когда он удалится, я, решив не беспокоить Най-Най, вернулась к себе и сразу легла. До этого мне очень хотелось спать, но теперь, закутавшись в мягкое, словно облако, одеяло, я, ворочаясь, не могла сомкнуть глаз. В голове беспрестанно вертелись мысли о том, почему мое сердце так отозвалось на слова Е Хуа. Мрачное лицо принца стояло у меня перед глазами до тех пор, пока я не погрузилась в сон.

Посреди ночи раздался громкий стук в дверь. Я так и не смогла уснуть на новом месте, поэтому сразу поднялась с кровати, надела верхнее одеяние и пошла открывать. За дверью, освещаемая звездами, с покрасневшими глазами стояла Най-Най. На руках она держала спящего Колобочка. Увидев меня, служанка с облегчением выдохнула и торопливо заговорила:

– Высшая богиня, вчера вы говорили, что юный принц проснется к третьей страже, но уже столько времени прошло, а он никак не пробудится… Только раскраснелся еще больше… У меня не было другого выхода, кроме как побеспокоить вас…

Мою сонливость как рукой сняло. Войдя в комнату, Най-Най зажгла свечу. Я положила Колобочка на кровать и не успокоилась, пока не осмотрела его с головы до пят. Конечно, я знала, что мальчик выпил слишком много, только вот не ожидала, что из-за этого он дойдет до такого состояния. Заметив, что Най-Най все еще не находит себе места, я, улыбнувшись, постаралась успокоить ее:

– Обычно если дети хмелеют, то просыпаются к третьей страже, но я недооценила Колобочка. При таком раскладе он проснется только к утру. То, что он раскраснелся, – это даже хорошо, значит, вино выходит, так что тебе не о чем беспокоиться.

Най-Най заметно расслабилась. Я взглянула в ее покрасневшие глаза, и мое сердце дрогнуло:

– Ты ведь все это время глаз не смыкала, пока Колобочка ко мне не принесла, да?

Она неловко улыбнулась. Мне, высшей богине, не чуждо сострадание. Конечно, я не хотела, чтобы Най-Най, эта хорошая девушка, вовсе лишилась сна. Сняв с Колобочка одежду, я завернула его в облачное одеяло и подвинула ближе к стене. Уложив ребенка, я с улыбкой повернулась к служанке:

– Я время от времени буду передавать ему частичку своей духовной силы. Так что ручаюсь, завтра Колобочек будет таким же жизнерадостным и веселым, как и всегда. Когда дети выпивают вина, наутро их обязательно кормят кашей из клейкого риса. Тебе нужно вернуться к себе и поспать, чтобы восстановить силы. А завтра утром свари кашу и приходи.

Най-Най нерешительно потопталась на месте, а затем ответила:

– Но юный принц может помешать вашему отдыху…

Я погладила Колобочка по щеке и сказала:

– Посмотри, как крепко он спит. Он даже не поймет, если мы завернем его в одеяло и покатим так до самого зала Благовещих облаков. Куда уж ему моему отдыху мешать…