Вечерело. Вышел из машины, тут же свежий ветер ударил в лицо… По всей видимости здесь тоже был град, а теперь надвигалась гроза. Свинцовые тучи торопились нависнуть над деревней. А лучи плененного солнца прорывались, подсвечивая листочки деревьев. Неописуемый контраст. Приглушенная сине-серая линия горизонта и золотистая узорчатая полоса солнца слились, где-то в бесконечном небе. Стоял, оробев, глядя вдаль.

– Подожди меня здесь, я выйду через двадцать минут, можешь мороженку купить, – направился я во двор.

Осмотрелся, в палисаднике уже расцвели ярко-желтые тюльпаны. Бабушки опять не видно. Потянул за ручку, дверь открылась, вошел в прихожую, тут же окинул взором кухню, нет ее там. Только и засмотрелся, как у нее аккуратно все, по баночкам-скляночкам накрыто крышечками, улыбнуло. Вошел в большую комнату. В бабушкину. Нигде нет. Заглянул в свою спальню, взор притянула кровать, осмотрел помещение. И здесь ее нет. Снова у соседей.

Выходя, внимание привлек палас на кухне, как мне показалось он был смещен. Не стал задерживаться, вышел на крыльцо и направился к калитке, еще раз обернулся. Будто ветерок объял затылок.

– Да, где ее носит в это время… – не успел завершить мысль, и снова, словно, что-то острое вонзилось в кожу… – Да, что это! – Взбесился, и направился обратно, вбежал в кухню.

Ногой подвинул коврик и заметил полосу в деревянном полу, подвинул еще немного, заметил крышку в полу размерами пятьдесят на пятьдесят. Ножка стола располагалась на ней, тихонько отодвинул его, присев, скрутил палас и стал искать, за что уцепиться, чтобы открыть. Ничего не заметил. Кинул взор на столешницу, увидел лопатку для жарки. Схватил ее и стал тут же просовывать в щель между полом и крышкой, в надежде приподнять заслонку. Немного усилий, и с хрустом треснутой лопатки крышка приподнялась.

Прищемив пальцы, ухватился за деревянную доску и наконец открыл. Со скрипом выдвинул, и наклонился, чтобы рассмотреть, что же там – во тьме. Никогда прежде я не видел этот подвал. Она ни разу не говорила о нем. Возможно, чтобы мы не посмели полезть и навредить себе. Кинул свет фонаря телефона и увидел деревянную лестницу. Осторожно спустился в помещение ничем не освещенное.

Походил, посветил по полкам. Стояли лишь пустые спрессованные пылью банки, видимо, бабушка давно не занималась генеральными заготовками. На загнутых крюках висел разного рода инвентарь, веревки, цепи. Гора старого тряпья. И непонятное сооружение, накрытое мешковиной, стянул ее, под ней, что-то вроде высеченного уродливого образа из дерева. Не понял только, откуда и для чего? Стояла вонь неимоверная. Видимо, вентиляция не работала, если, конечно, существовала. Закашлялся, и понял, что словно не слышу себя, было такое впечатление, что голос мой приглушался.

Не обнаружив ничего, заторопился в сторону лестницы, и из кухни донесся мужской голос словно издалека.

– Архиповна, опять забыла подвал закрыть, старая… – хлопок и тьма.

Держа в одной руке телефон, нащупывал лестницу и стал вскарабкиваться, воздуха катастрофически не хватало.

– Бабушка, бабушка, – стал стучать и пытаться выбить деревянный люк. Сверху доносился гулкий шорох, скорее всего сосед задвигал стол на место. Тоненькой линией виднелся свет, но и он пропал, видимо, расстелили палас.

– Открой, открой! Нашел время… – не успел произнести и нечто острое, будто лезвие полоснуло с такой силой щеку, я словно по наитию приложил ладонь к порезу, убрав с перекладины руку, потерял равновесие и почувствовал, как лестница ушла из-под ног… Острая боль в затылке и лопатках.

Тишина.

Вокруг словно бегают тощие человечки, сталкивая друг друга.

– «Мне тесно, мне здесь тесно…» – послышался голос Алисы.

– «Заберем его сердце, раздавим в руке, и всей выжатой кровью вернем тебя», – отвечает ей другой женский голос, более звонкий и суровый с нотками жгущей ярости.

– Мама… Мааа-мааааа, – слышу свой и резко открываю глаза во мраке. Чувствую, как в глаз затекает кровь из пореза. Резко сел, впечатление, что затылок расколот. В области сердца боль.

– Бабушка, бабушка, – кричу еле дыша, и пытаюсь нащупать в темноте телефон, среди песка и камней, которые задевали пальцы. А телефона все нет.

С трудом поднялся, стал ногой расчищать землю и задел, что-то похожее на телефон, нагнулся и нащупал, да это был именно он. С вдребезги разбитым экраном, благо фонарь работал. Окинул снова помещение… увидел лестницу, которая была сломана напополам. Заметил в углу подвала, длинные палки, сложенные друг на друга, схватил одну и попытался выбить крышку люка, безрезультатно… Пот стекал по вискам. Воздуха уже не хватало критически… Тело охватывала паника. Голова раскалывалась. А ведь еще пару часов назад лежал замечательно в своем доме, наполненным кислородом и свежестью, сам себя обременил тьмой и заточением.

Стал экономить кислород, пытаясь реже дышать, подошел к стене и опустился на землю, опершись спиной к пыльной поверхности каменной постройки. Перед глазами все плыло. На четвереньках прополз к куче барахла и стал раскидывать его. Как мне показалось, заметил у стены под кучей тряпок полосы горизонтально лежащей лестницы…

Спустя пару минут добрался до воображаемой лестницы, как же я ошибся.

Отодвинув доски, издалека создавшие непонятный образ, достиг всего лишь противоположной стены, в которой был проем, похожий на очаг, вонь исходила оттуда.

– Господи, – интуитивно вырвалось… Словно крик души, которой я всегда запрещал верить в высшие силы… не относя себя ни к одной из религий.

Отключился…

– «Заберем его сердце, раздавим в руке, и всей выжатой кровью вернем тебя».

– «Мне тесно, мне здесь тесно…»

– Алисааа, – вырвалось и открыл глаза, голос мой больше был сравним с воплем дикого зверя, раздавшимся из гортани…

Не знаю, сколько времени прошло. Лежал на куче вонючих вещей, запах которых впился в нос. Сил не было ни кричать, ни шептать. Присел, отодвигая ногами тряпье в сторону, и ногой задел какой-то крюк. Нащупав, понял, что это похоже на крышку от широкой кастрюли, она была зарыта в землю. Шестое чувство, либо безысходность подтолкнули на мысли начать ее раскапывать.

Вцепившись пальцами в землю, выскреб края крышки. Просунул под плоскость руку, разрывая кожу, и она словно отклеилась, издав хлопок. Откинул в сторону. Посветил мигающим фонарем, заряд телефона садился.

Это был узкий тоннель, возможно, та самая вентиляция, он уходил по моим ориентирам вправо в сторону огородов. Нырнул в него головой. Он был настолько тесен, невозможно было вдохнуть полной грудью, да и нечем было, воздух сырой и тяжелый.

Пугало лишь одно, если впереди тупик, назад я никак не поверну. Опираясь на локти и колени рискнул, пополз.

Спустя неизмеримое количество времени, локти стали неметь. Чувствовал, как в кожу впиваются очерствевшие корневища, битые стекляшки и острые камни. Прополз по моим подсчетам метров пятнадцать, тупика не было, ровно, как и света. Местами тоннель расширялся и воздух вроде прибывал, временами сужался, я думал это конец.

Но продолжал ползти, сила выжить перевешивала силу страха… Не останавливался ни на секунду… полз на одном дыхании. Земля хрустела меж зубов. Сплевывал. В глаза засыпалась какая-то дрянь. Все ничего… До жути горели порезы на щеке… Локти волокли тело уже руководствуясь своими ощущениями.

Я уже сбился сколько полз, внезапно в нос ударил аромат терпкой горечи… Опустил голову уткнувшись о корягу, торчащую из-под земли, боялся вырубиться и задохнуться.

Закрыв глаза, которые в принципе и не приносили особой пользы, усилил чувство обоняния… Учуял аромат трав. Неужели выползу у огородов… Еще несколько метров и повеяло прохладой, но темень. Оставив позади еще пару метров, почувствовал, как острые колья веток впились в лицо, а вместе с ним лицо обволакивал пронизывающий ветер.

– Свобода, – прокричал я, зажмурившись, опустил голову, сжав плечи, стал всем телом выталкивать кучи веток, которыми забили выход из тоннеля. Это мне давалось гораздо тяжелее, чем ползти.