– Народ! – восклицает он, подняв одну руку вверх. Я остановился устены и мои глаза разом попадают на эту… девчонку! Она сложила руки на груди и не видит меня, внимательно слушает Максима Дмитриевича.
– Хочу всем представить, нашего нового работника!
Он поворачивается ко мне и протягивает руку.
Я оглядываюсь по сторонам и ищу новенького, на которого он показывает. Знаю, что это адресовано ко мне, но все же, всеми силами пытаюсь сделать так, что не понимаю, о чем речь.
– Марк, давай! – добавляет он и хмурит брови, будто бы я его расстраиваю.
– Это вы мне? – удивленно смотрю на шефа, который кивает мне в ответ. – Что ж…
Выхожу в центр рекреации. Шеф кладет одну руку на мое плечо.
– Леди и Джентльмены!
– Но мы же не в театре…
Шеф меня не слушает, хотя я точно знаю, что он слышал мои слова, но даже не подал вида.
– Хочу представить вам нового работника нашего центра – Робера Марка Борисовича!
По всей видимости, сейчас должны были прозвучать аплодисменты, но, никто и носом не повел. Все как стояли ровно, так и стоят.
– Хочу представить вам нового работника нашего центра – Робера Марка Борисовича!
По всей видимости, сейчас должны были прозвучать аплодисменты, но, никто и носом не повел. Все как стояли ровно, так и стоят.
– Теперь он будет возглавлять группу ВПЧ! Прошу любить и жаловать!
– Но, ведь, Марк Борисович уже возглашает нашу группу, – подмечает Александра Петровна, которая работает тут с основания самого первого центра. У нее светлые волосы собраны в пучок, и сколько я тут работаю, никогда не видел, чтобы она их распускала. Морщины уже проедают лицо, а серые глаза выцветают и теряют свой блеск. Александра Петровна жалуется на лишний вес, отчего каждое утро понедельника садиться на диету, и каждое утро вторника съедает по два пончика утром, думая, что я ничего не вижу.
– Александра! Ну что ты за человек… – восклицает шеф.
– Когда Доктор Максим Дмитриевич сообщает новость, нужно со всей честью подходить к своему ответу! Слово не воробей – вылетит не поймаешь!
Денис Бурков – еще она заноза в жопе. Он просит называть его Дэвид , через протяжное «э», потому так ему кажется, что он выделяется из горы серого пластика.
– Но ведь Марк давно тут работает, – продолжает давить Александра. Я стою с прямой спиной, мечтая, чтобы этот спектакль закончился.
– Да, и почему вы его представляете как нового сотрудника? – спрашивает Екатерина, тоже из моей команды.
– Дурдом какой-то, – шепчет рядом Михаил.
– Да боже правый! – восклицает Максим Дмитриевич. – Вы даже подыграть не можете. Что за коллектив из вас?
– Полностью с вами согласен! – добавляет Денис, подходя к Максиму Дмитриевичу.
– Ты- то прекрати еще, – фыркает шеф и молча развернувшись, идет в свой кабинет. Круг редеет, все разбредаются кто куда: кто-то остается болтать, кто-то уходит работать.
Нет, мне нравится моя команда и что меня наконец-то формально назначили руководителем, то есть, по факту, я продолжаю быть своего рода заместителем Максима Дмитриевича по научной работе, но без административного ада, имея возможность посвящать науке все свое время. А что касается Максима Дмитриевича…ну чаще всего, когда он пытается нас разыграть это выходит в два русла: или трагедию, или… фиаско.
Пожимаю плечами и поправив очки, направляюсь в лабораторию. Все-таки, написание статей еще никто не отменял.
Глава 3. Яна
Лаборатория
Яна Аланина
– Ничего не могу понять.
Откидываюсь на спинку стула и с трудом пытаюсь собраться с мыслями.
День дребедень, никак иначе.
Ничего не вяжется в нем, будто бы всевышний силы пытаются испортить и пробить дно невезения в моей жизни. И только черт знает, что будет в следующее мгновение. Вокруг темнота, свет исходит только от монитора компьютера и лампочек конфокала. Микроскопная – это маленькая душная комнатка без окон, чтобы свет не мешал рассматривать светящиеся метки.
– Что такое?
Женя стучится в микроскопную и с любопытством смотрит на меня через защитные очки.
– Никак не могу понять, почему светятся сплошные артефакты, что мешает окрашиванию.
– В плане? – Женя пододвигается ко мне скрипучий стул на колесиках. – Что не так?
– Я уже шестой раз крашу антителами с GFP (ДжиЭфПи) и проваливаю опыт. Ты сейчас ослепнешь, там все зеленое, – обреченный вздох, словно лозунг этого дня срывается с моих уст. – Вот, видишь?
Даю возможность посмотреть Жене в окуляры моего микроскопа. Она снимает защитные очки, щурится, настраивая фокус под себя.
– Это те кастомные антитела? – спрашивает Женя, продолжая рассматривать клетки под микроскопом.
– Да, – томно вздыхаю, будто бы это все, что я умею в свой жизни: исследовать глупые клетки и механически капать пипеткой. – Я делаю все по протоколу, только на прошлой неделе был тренинг.
– И тебе сразу выдали окрасить препараты…?
– Я уже несколько раз повторила, никакой вообще специфики.
Женя отстраняется от микроскопа и задумывается, поджав свои губы.
Наша лаборатория открытого типа, правда, каждый стол разделяет на две части тонкая гипсокартонная перегородка, за которой также располагается другой стол для исследований. А еще компьютеры – над которыми Максим Дмитриевич чахнет как Кощей, и готов шкуру содрать, если мы их будем выключать, а не выводить в спящий режим. Почему так? Я не знаю. Спросите, что полегче.
На самом деле, мне нравится этот центр: тут просторно, коллектив хороший, за исключением некоторых личностей. И кормят тут сносно. Да и зарплата достойная для недавней выпускницы магистратуры. Вот только иногда, а точнее, частенько, хочется посидеть в гордом одиночестве, чтобы хоть как-то собраться с мыслями, ведь, наблюдение – требует тишины. Поэтому я с большим энтузиазмом взялась за работу с микроскопом, чтобы подольше посидеть подальше от всех. Но в большинстве случаев – тут шумно. Как и сейчас. Кто-то болтает по телефону, хотя можно выйти в переговорную на другой этаж, кто-то бранится, потому что очередное относительное стандартное отклонение беспощадно улетело за 50%. А кто-то вообще ест, хотя это запрещено техникой безопасности.
Беспредел? Однозначно. Но пройти через все шлюзы до кухни, чтобы поесть бутербродов – это перебор.
Понимаю, что устала от своих кривых рук. Я провалила свое первое же поручение. Столько затрачено сил и никаких результатов. Неужели вся наука такая?
– Ну должен же хоть один раз сработать!…
– Нет, не должен.
Я подпрыгиваю на месте. Позади Жени стоит сам доктор Робер. Самовлюбленный высокомерный павлин сложил руки на груди и буравит меня своими серо-голубыми глазами через линзы очков в темной оправе.
– Простите… ?!
– С чего оно вдруг заработает? – вновь повторяет Марк, еще сильней сощурив глаза.
– Почему это еще? DAPI же видно.
– Можно взглянуть? – перебивает тот меня.
Мы переглядываемся с Женей. Я одобрительно киваю головой и отъезжаю от микроскопа, а Женя, и вовсе возвращается на свое место, покидая темную комнату.
Доктор Марк снимает очки и наклоняется к микроскопу. Буквально пару секунд, и отстраняется от него, однако благодаря небольшому свету, падающему сквозь щель приоткрытой двери, я успеваю разглядеть его длинные ресницы, едва заметную родинку около правого глаза в тон его лица, и свежую щетину. Доктор выпрямляется, разворачивается ко мне спиной и что-то настраивает в Цейссевском Зене.
– Вы делаете одно и то же из раза в раз, и ждете других результатов.
Хмурю брови, не особо понимаю, что он имеет ввиду. Но я не хочу показаться какой-то простофилей и глупой, поэтому, со всей твердостью в голосе говорю:
– Я сдала с отличием эту тему. И делаю все так, как в стандартном протоколе нашей лаборатории.
– Тогда, почему результат у вас не совпадает с ожиданиями?
