Многоквартирный дом на Лесной улице спал. В дверь никто не постучался, и булочник, закрыв лицо руками, тоже не издавал ни звука.

Сколько прошло времени — этого булочник Антон не знал. Наверное, порядочно, потому что день за окном уже заметно посерел. Он встал со стула, прибрался. Почувствовал, что голоден. «Надо поесть», — решил булочник. Он открыл холодильник, достал оттуда кастрюлю с супом и заметил за ней рыжую баночку. Отложил кастрюлю на стол, вернулся к холодильнику — да, так и есть, вареная сгущенка. Антон минуту стоял перед этой баночкой и думал. Вернее, не думал — думать сил у него не осталось — просто стоял. И тут же вспомнил, что гостей-то он уже позвал и придут они, судя по тому, что день за окном уже заметно посерел, часа через четыре. «Надо приготовить, — решил Антон. — В последний раз». Все ингредиенты были выставлены на столе, и только баночка сгущенки от лица какой-то неправдоподобно улыбчивой коровы подмигивала Антону из ледяного жерла холодильника. Холодильник запищал, Антон достал банку сгущенки и принялся готовить. Он не испытывал ни малейшего чувства, а только старался закончить эту гадость поскорее.

— Ох, как вы подурнели, Исаак! Вы слишком много едите.

— Благодарю вас, Римма Аркадьевна.

— Как ваши исследования?

— Весьма успешно, благодарю вас!.. Мария Александровна.

— Исаак.

— Ой, Мария Александровна! Я хотела сказать: мышки ваши чересчур уж разыгрались. Мой Антуанчик их боится.

— Извините, Римма Аркадьевна. Как ваш пекинес?

— Прекрасно, прекрасно. Анатолий, добрый день!

— Здравствуйте, Римма Аркадьевна.

— Как Ниночка поживает?

— Хорошо, спасибо.

— Очень уж много времени она проводит во дворе. Вы ей это запретите. А то будет как с Витечкой и Анечкой, не дай бог, тьфу-тьфу-тьфу.

— Хорошо, Римма Аркадьевна. Исаак, Мария Александровна, здравствуйте.

— Добрый вечер, Анатолий. Здравствуйте, булочник Антон!

— Добрый вечер.

— А чем вы нас сегодня угостите?

— Вы будто не знаете?

Булочник Антон все делал автоматически: автоматически накрыл на стол, разложил приборы, поставил в самый центр ярко-красный торт, открыл дверь, встретил всех, всем улыбнулся, пригласил за стол. Каждое ежегодное застолье было похоже одно на другое, Антон их уже не различал. Людей было много, все сели на свои места, были очень вежливы и скромны (не считая Сашу из пятьдесят шестой), заняли собой всю маленькую Антонову квартирку и приготовились есть торт. Антон старался не думать. Он отрезал каждому гостю по кусочку и один оставил себе. Налил гостям выпить: себе и Толе коньяк, Саше — яблочный сок, а всем остальным французского шампанского, привезенного в количестве десяти бутылок много лет назад из Парижа, и откупоривавшегося только раз в году. Булочник Антон готов был заплакать. Он видел недовольные выражения лиц, словно бы слышал мысли («Фу, какая гадость!», «Снова-здорово!», «Он вообще умеет готовить?»), и всей кожей чувствовал неприязнь, поднявшуюся над столом.

Слесарь Анатолий с рюмкой коньяка в руках неожиданно поднялся из-за стола. Все замолкли.

— Антон. Дорогой наш булочник. Я не мастер говорить, тосты поднимать. Вы это знаете. Однако сегодня я хотел бы сказать пару слов. Антон. Дорогой наш булочник. Мы тебя любим. Все за этим столом, каждый человек, дорожит знакомством с тобой и не променял бы его ни на что на свете. Говорю за себя. Ты, булочник Антон, мой друг. Ближайший. Ты добрый, преданный и никогда не предашь. Я знаю, что говорю. Я знал много людей. Антон из тех, что на вес золота. Их мало. Человек, который все делает ради других. Которому на войне можно доверить жизнь. Извините. Антон. Дорогой наш булочник. Спасибо, что ты есть в нашей жизни, что я могу звать тебя своим другом. Всё. Я закончил. С днем рождения. Кхм. То есть спасибо. Антон. Дорогой наш булочник.

Слесарь Толя окончательно смутился, выпил залпом рюмку коньяка и заел половиной своего куска «Москвы». Все чокнулись, загалдели и принялись есть торт. Антон оглядывал гостей и видел на их лицах малейшие признаки недовольства: вот Мария Александровна чуть пригибается, когда глотает, а Римма Аркадьевна, которая и вообще свои чувства скрывает плохо, морщит старый носик.

Но что-то изменилось. Антон почему-то не расстроился. Да, они не любят этот торт, этот сладкий, приторный, вырвиглазно-красный торт, он и сам-то его не очень любит, как оказалось. Но они его все равно едят. Они пришли сюда ради него, дом все-таки проснулся — и благодаря кому? Выходит, что благодаря ему? Дом шумел, галдел, переливался шампанским, хотя и старые обои, и трещины на стенах остались на своих местах. Булочник Антон посмотрел каждому гостю в глаза. «Вовсе они не старые! — подумал он. — Разве что Римма Аркадьевна. Но она всегда была старая. А Исаак Н., например, еще молодой». Булочник широко улыбнулся.

— Антон!

— Да, Мария Александровна?

— А что это вы сами не едите?

— Извините! Это я растрогался от слов Анатолия. Спасибо, Анатолий.

— Ерунда. Вам спасибо. С днем рождения.

Слесарь Толя снова покраснел, выпил еще коньяку, а булочник Антон положил в рот кусочек торта «Москва». Он был приторный, сладкий и в нем было чересчур много всего, но Антон думал о чем угодно, кроме этого. Дом на Лесной проснулся и бодрствовал до самого утра.

Бессонная ночь Даши Наумовой. Портрет

Авторы этого направления обратились к описанию душевных состояний человека в различные моменты его жизни и предметов внешнего мира. Их целью было беспристрастное воссоздание «субстанции существования». Из Википедии. Статья «Новый роман»

Глава 1

Мысли Даши Наумовой (перед сном)

Время пронеслось мимо Даши, словно сорока — обворовав и каркая. Вот, например, сегодня: как день прошел, куда сбежали утренние часы, дневные, вечерние? Положим, с утренними еще понятно — проснулась поздно (страшный ужас ночью), потом валялась в кровати… До двенадцати? До часу? Но это часы утренние. А что делать с обедом, полдником, ужином? «Сейчас как восстановлю хронологию событий!» — подумала Даша и перевернулась на другой бок. Все вокруг чернело: в окне чернела гуща Тимирязевского леса, на столике — заколка с отбитым ребром, а в глазах у Даши — напряженнейшая мысль. «Днем я… — она почесала левую ногу. — Днем я совершенно точно…» Но что такое «точно», «совершенно», «днем», в конце концов? Внимательно об этом размышляя, Даша легла на спину. Потолок ее комнаты мерцал. «Записывала песню! — осенило Дашу. — В студии! С трубой и синкопой». Даше очень нравилось слово «синкопа». Она узнала его в пятницу и с того дня не проходило и минуты, чтобы она не повертела «синкопу» на языке. Вот как она это делала:

Си-и-и-и…

…

…

НКО! Н-ннннн-КО!..

…

…

Па-па-пау!

!!!

Это заняло Дашу и сейчас. Она проверила телефон и, чтобы не залипнуть в нем надолго, залипла в окно. «А вечером? — спросила она себя. — Вечером были гости. Семь человек. Маша, Ульяна, Полина Беленькая, Витя с Мишей и Лиза… Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Не сходится. Кого забыла?» Она огляделась в поисках улик. «Коля был!» — поняла Даша и широко улыбнулась. Этой привилегии — широко улыбаться — она отдавалась так же страстно, как и синкопированию; зуб мудрости удалили второго октября, сегодня двенадцатое — шок прошел, а удовольствие осталось. «А почему гости? А гости потому, что уезжаю» — и на этой мысли Даша решила больше не думать, а попробовать заснуть.

Глава 2

Сколько Даше лет?

Это очень замечательный вопрос. Действительно, сколько? А главное, как к нему подступиться? Не спросишь же напрямую, не подойдешь на улице: «Даша, сколько тебе лет?» Какой-нибудь умник может на это возразить: «Так у нее же на лице написано!» Хочется узнать у этого умника: «Что именно написано? На каком языке?» Или не бывает так, что дама, встреченная случайно в магазине, выглядит лет на двадцать, ну от силы на двадцать пять? А ей тем временем в два раза больше. Конечно, бывает. Чаще, правда, бывает наоборот. В этой проблеме (если глядеть без предрассудков) целый кладезь закавык: макияж, манера держаться, идет ли дама одна или об руку с кавалером, имеет ли при себе сумочку, собачку, чемодан, не дай бог музыкальный инструмент. Все это закавыки косвенные, но никак не ерундовые; современному джентльмену просто необходимо их иметь в виду, ежели он не собирается позориться, подходя к Даше на улице и спрашивая: «Даша, сколько тебе лет?»