Annotation
Автор этой книги молод (всего двадцать один год!), дерзок и талантлив. Это даёт ему сил без разъедающей современного человека иронии замахиваться на вечные темы. Роман действительно оправдывает название и подзаголовок. Он о любви и написан разными красками: тут и литературные игры, и оммажи, и смешанная техника. Иногда кажется, что писал первозданный человек, не знакомый с окружающей реальностью, — но это быстро проходит.
ВАНЯ ЧЕКАЛОВ
От издателя
Вместо предисловия
Пьеса для чтения
Либестоды
Январь. Замерзли
Март. Инфаркт
Апрель. Рыбка моя
Июнь. Стоим
Лесная. Акварель
Улетели
Торт «Москва»
Бессонная ночь Даши Наумовой. Портрет
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Лесная. Акварель
Слесарь — Толя, Майлз — Дэвис
О мышах и консьержках
Либестоды
Июль. Душа
Сентябрь. Амазонка XXI века
Октябрь. Частичная мобилизация
Декабрь. Крошка-Картошка
Пьеса для чтения
Эпилог
P. S
ВАНЯ ЧЕКАЛОВ
ЛЮБОВЬ
(акварели, графика и масляные краски)
Беате, посланной мне Богом
№ 15
Ваня Чекалов. Любовь. Freedom Letters, 2023.
ISBN 978-1-998084-18-0
© Ваня Чекалов, 2023
© Freedom Letters, 2023
От издателя
Вы можете спросить: для чего живут издатели.
Отвечу: издатели живут для счастья.
Поясню. Увидеть в телеграме издательства вопрос незнакомого человека: можно ли прислать работу? Написать: присылайте. Открыть. Через десять минут стать счастливым. И через два часа, прочитав половину, написать автору: вы гений! Готов издать сразу!
Чтоб у читателей случилось то самое счастье.
Вот, издал. Это любовь с первой строчки.
Георгий Урушадзе
Вместо предисловия
Снег
Снег искрится, снег кружится,
Вдруг мне это только снится.
Что же стало вдруг со мной? Саша Черный
Только засунув в духовку голову и включив газ, Анна Андреевна Шестова поняла, что совершила фатальную ошибку. Не стоило так нервничать, выливать суп на пол, бросать ребенка из окна, и уж тем более не стоило засовывать в духовку голову и включать газ. Пожалуй, это было чересчур.
«Погорячилась, несомненно, — подумала Анна, чувствуя тепло в районе лба, — но ведь и тут надо сказать: у меня есть своя правда. Что ведь я сделала? Я купила суп. На супе было написано, что он куриный. Не грибной. Однако там явственно маячил гриб. Но как куриный суп может быть сделан из грибов? Никак! Следовательно, суп — грибной. Курицы — нету. Следовательно, я — обманутая жертва. Производитель — плотоядный хищник».
На улице истерично завопила скорая, пахло анемонами и солнцем. Сквозь настежь распахнутые окна в квартиру захлестывал сквозняк, обдавая пятки Анны ледяным февральским ветром. Зима кончалась, а снег все чего-то ждал, как будто приберегая выход напоследок, — и, хотя его не было, мороз все же стоял лютый. Но Анна не чувствовала холод. Анна чувствовала Бога. Перед собой, в металлическом блеске духовки, она разглядела красное, оплывшее лицо. Зрачки стекали из глазниц, ноздри слились в один большой провал, через который снизу были видны надтреснутые зубы, а сверху — череп. От густых роскошных кудрей осталась пара одиноких волосков — ожоги и запекшаяся кровь окрасили макушку в красно-черный цвет. Но это все не очень расстраивало Анну. Дело в том, что Анна верила в Бога — и знала: даже если и умрет, то обязательно окажется в раю. А значит, умирать не страшно. Значит, смерти нет.
«Ребенок. Выкинула. Жалко, — задумалась Анна, поворачивая начавшую пузыриться шею. — Но и тут не все так просто. Он ведь кричал. Кричал как резаный без всякого резону. Так же нельзя!.. Но то, что это грех — бросать ребенков, — Анна попыталась нахмуриться, но за неимением бровей только вздохнула, — признаю. И грех этот я кровью искупаю! Своей! Хромые внидут первыми. Аминь». Анна облегченно выдохнула. С лица в духовку капнула кипящая щека.
Прошло около двух минут. Хотя и чувствуя жгучую боль, Анна старалась на нее не отвлекаться — вместо того она представляла пронзенного стрелами Себастьяна.
Вдруг у Анны зачесался нос. Руки болтались гирьками снаружи, нос уже исчез, но все равно продолжал чесаться — причем так сильно, как до того у Анны ничего в жизни не чесалось. Даже в детстве, когда не удавалось чихнуть. Она попыталась поскрести лицом стенку духовки, но стало только хуже. На стенке отпечаталось Аннино лицо.
«Незадача, — удивилась Анна. — Как же так? Если Бог есть, то отчего чешется нос?» Вдалеке каркнула ворона. Анна почувствовала на руках ребенка. Вдруг она похолодела: «Разве что Бога нет?.. Но этого не может быть! Не может быть, чтобы Бога — Бога! — не было. Не может же? Ведь нет?»
Запахло гарью. По перепонкам бил металл. В отражении перед собой Анна увидела кожаные, наспех слепленные друг с другом лоскутки. Заплывшие песчинки глаз дергались, постепенно покрываясь тонким слоем жира.
«Господи! Помоги! Господи, дай мне знак!»
Вновь зазвучала сирена, сквозняк прошел сквозь все ее тело. «Как же это? Как же это так? Где все? Где все?..» Но никого не было. Анна осталась одна. На улице загромыхал трамвай, в дверь кто-то постучался. Боль ударила в виски и сразу разлилась по голове. Гортань забулькала, язык отнялся, скулы лопнули. «Следовательно, Бога нет. Значит, надо выбираться», — твердо решила Анна.
Она убрала клокочущую голову из духовки, с криком побежала в ванную, но поскользнулась на разлитом супе и повалилась на пол. Лицо бурлящей лужей растеклось по ламинату. Анна уже не видела — за неимением глаз; Анна больше не слышала — уши заслонила кожа. Только каким-то чудом сохранился нюх. Пахло сразу всем: полевыми мелкими цветами, скошенной травой, ее ребенком — сыном, выхлопами газа, докторской колбасой, копченой колбасой и финским сервелатом, пахло деревьями, животными и ночью, пахло всем тем, чем пахнет в феврале и дальше — в марте, апреле, летом, ранней осенью и в Рождество. Пахло даже ламантинами в центральном зоопарке — не пахло только Богом. Бога Анна не чувствовала. Анна чувствовала холод.
Вдруг на ее пятку приземлилась крошечная снежинка — и сразу же растаяла.
«Снег. Не было снега…»
По ногам, рукам, по голове ее стали неслышно бить снежинки. Она чувствовала, как на шипящей коже тает снег, и хотела заплакать. Но заплакать не получалось — за неимением глаз. А снег все падал, падал — и вот уже Анна превратилась в один сплошной сугроб — снег таял медленней, чем падал. А Анне только очень хотелось плакать.
Вдалеке послышался какой-то незнакомый запах. Анна напрягла все оставшиеся силы, чтобы уловить его. И тогда под метровым слоем тающего снега, за распахнутым настежь окном, перед накаленной докрасна духовкой вздрогнула крошечная мысль:
