– Не ворует и готовит сносно, – поговаривал он, но по всему было видно, что он очень доволен.

Так вот, однажды Нина зашла на кухню за чем-то, уже и не помнит. Посмотрела она на Таю, их кухарку, которая что-то помешивала в большой кастрюле на печке, и вдруг видит, что у той в животе ребёночек. Маленький такой, калачиком свернулся. А живота вроде ещё и нет. Подошла она к ней и говорит:

– Ребёночек у тебя будет. Ты уж береги себя.

Та за живот руками схватилась, неужто видно, срок-то ещё не велик.

– Да не видно ещё. И не бойся, отец тебе из-за этого в месте не откажет, будешь у нас работать, пока сможешь, до самых родин, – и ушла.

Долго не могла прийти в себя Тая.

А потом и пошло. Идёт по улице – шумно от мыслей людских. А порой и смешно. Вон та девица ступает важно, а в голове: «спину держи, голову выше» – видать маменькины уроки повторяет.

А вон ямщик на козлах горюет:

–Эх, неудачный день сегодня. И клиентов нету, и денег нет. Ни выпить, ни жене лекарства купить. Может на другую улицу переехать?

– А вы к вокзалу езжайте, там сейчас поезд подходит. Вот и будет работа, – сказала Нина.

У возницы глаза на лоб полезли. «Свят, свят!» – начал крестится он, ошалело глядя на красивую барышню.

– И то, что это я в дела чужие лезу, людей пугаю! – и Нина пошла дальше.

Она уже начинала привыкать к своему новому дару. И он ей нравился. Жить стало как-то веселей и интересней. Кажется, что знает она всё и обо всём. И это её ни капельки не удивляет.

– Ишь ты, расфуфырилась краля. Живет как у Христа за пазухой! Сытая да ладная. А я вот ещё ничего не ела и не пила.

Нина оглянулась. У края тротуара стояла грязно одетая, пожилая, явно пьющая женщина. И недобрыми глазами смотрела на Нину.

– Нате, выпейте. Может легче станет, – Нина протянула несколько монет женщине…

А вот навстречу идёт молодая, бледная, хорошо одетая девушка. У неё туберкулёз, и совсем нет сил бороться за свою жизнь. Дни её сочтены. И Нина поспешила дальше. Она не может помочь этой девушке, да и имеет ли она право?

И она возвращалась домой, в свой кабинет. Там она садилась в мягкое, уютное кресло, доставала свою заветную книгу. Всегда с волнением и трепетом открывала её Нинель. Какие только вопросы не задавала она ей. И книга знала ответ на любой из них.

–Скажи, а есть ли жизнь на звёздах? – спрашивала она.

–Да, есть! – всплывали буквы.

–И что она разумна? Как мы?

– Есть и ещё разумнее, – был ответ.

Это очень удивляло Нину. Ну, разве такое может быть? Но книге она верила. Значит – это правда. И она задумчиво подошла к окну.

Да, неисповедимы твои пути, Господи!

Вдруг холодок пробежал по спине. Нина обернулась. Книга, оставленная на кресле, светилась каким-то голубоватым светом. Девушка удивилась, подошла и раскрыла книгу.

–Беги к Ильиным! Отцу твоему плохо! – было написано там.

Нина быстро собралась и, взяв на улице извозчика, поехала к Ильиным. Волнение за отца усиливалось.

–Быстрее! Быстрее! – торопила она возницу.

Подъезжая к большому особняку промышленника Ильина, она заметила несколько карет, стоящих у входа. Вбежала на крыльцо. Дворецкий распахнул дверь.

– Где батюшка? Что с ним?

– В кабинете. Там доктор.

Нина вбежала в кабинет без стука. Там, на мягком большом диване лежал её отец. Рядом толпились хозяин дома, два незнакомых господина и врач, который держал руку Ильи Петровича, проверяя пульс.

– Что с ним? – Нина бросилась к отцу.

– Вы кто? – доктор строго поднял брови.

– Это дочь его, Дмитрий Александрович, – сказал хозяин.

– Ах, дочь! Так пойдёмте, барышня, в гостиную. Побеседуем.

Нина смотрела на отца и видела, что ему очень плохо. Сосуды головы и сердца были переполнены густой, тяжёлой кровью.

– Пускание ему сделайте. Скорее! – с мольбой сказала она врачу.

–Ну-с, барышня, это не вам решать! – начал было доктор, но осёкся и с удивлением посмотрел на молодую встревоженную девушку.

– Хотя может вы и правы. Принесите сюда таз и чистое полотенце, – и ещё внимательнее посмотрел на Нину.

Когда состояние Ильи Петровича улучшилось, он пришел в себя. Рядом сидела его любимая Ниночка и держала его руку в своих руках. Она видела, что кризис миновал, кровь спокойно течёт по сосудам, и отцу больше ничего не угрожает.

А в соседней комнате сидели за чаем несколько влиятельных господ и доктор.

– Да, могли его потерять. Такого удара он мог и не пережить. Ай да умница у него дочь! Вовремя совет мне дала. Возможно, компрессы и пилюли не оказали бы нужного действия.

– Да полно вам, доктор, переживать! Жив Илья Петрович и, слава Богу!

– А что дочь у него и то, правду сказать, особенная какая-то. Красоты невиданной и ума неслыханного, – сказал один из гостей.

– Да, господа, вот бы её в невестки мне. Сын уже давно любуется ею, но не смотрит на него Нинель, – хозяин задумчиво отхлебнул чай из чашки.

– Так может, есть уже на примете какой-нибудь счастливчик?

–Да нет. Илья Петрович говорит, что только книжки она свои и любит.

– Да, где много знаний, много и печали, – многозначительно подвёл итог полный господин.

Следователь жандармерии Поляков Иван Степанович, дородный мужчина лет сорока, сидел у себя в кабинете. В дверь постучали.

– Да. Войдите, – сказал он.

На пороге стоял высокий, хорошо одетый молодой человек.

–Честь имею. Уваров Сергей Иванович. Разрешите обратиться по личному делу.

–Да. Присаживайтесь. Я вас слушаю.

– Тут вот какая история… Ко мне должна была приехать моя невеста с отцом. Я их очень жду. Договор был на прошлый месяц. Но их всё нет. Ну, думаю, мало ли что могло их задержать. А вчера письмо пришло от её мамы. Спрашивает, как доехали и когда свадьба. И из письма выходит, что выехали они месяц назад, как мы и договаривались. Но их до сих пор нет. И домой они не вернулись, раз мать пишет. Думаю, случилось что-то с ними в дороге. А тут езды-то всего дня два. Может, вы что знаете?– и молодой человек с мольбой посмотрел на следователя.

Тот задумчиво раскуривал трубку.

– Информацией такой пока не владеем. Но пошаливают мужики на тракту.

А про себя подумал: «Уже не раз люди пропадали, а то и убитых находили. Но они за собой следов стараются не оставлять».

– Боже милостивый!– молодой человек побледнел.

Поляков спохватился, что может чего лишнего сказал, ведь юн ещё этот господин, слаб.

– Да вы успокойтесь. Мы примем меры. Поищем вашу невесту. А вы будьте любезны заявление написать. И внешность их подробно опишите. А то кого мы искать будем?

– Да, да, конечно! Я всё напишу. Так неужели что могло с ней случиться?– руки его дрожали, на глазах блестели слёзы.

– Ступайте к писарю. Он даст вам перо и бумагу. Напишите заявление на имя начальника управы. Да приметы поподробнее. Ступайте.

Молодой человек встал и какой-то весь сникший, медленно пошёл к двери. Обернулся:

– Вы только найдите её!

– Непременно!– и опять облако дыма.

– Папа, а почему нашу маму Марфой звали? – Нина сидела у кровати отца. Он уже поправлялся, но врач строго приказал неделю провести в постели. И вот он теперь маялся бездельем. И хотя чувствовал себя хорошо, врача ослушаться не хотел.

– Да, дочка, имя её какое-то странное, в наших кругах не принятое. Да и сама она была из глухих Сибирских мест, из Енисейской губернии. Но красавица была – не то слово! Увидел я её у купца Волошина и оторопел. Помню, как сейчас.

– Кто это? – спрашиваю. А он сощурился так хитро и говорит:

– Родственница моя, сиротка. Из глухомани ко мне как-то добралась. И не роднились мы с ними, а тут, поди ты, как снег на голову: – Я ваша племянница, Марфа Пантелемоновна Волошина!

А и то, был у меня брат старший, Пантелемоном звали. Так ушёл из дому ещё мальцом. Больно прыткий был, отцу поперёк всё говорил, вот и разругались они с отцом крепко. Тот в сердцах из дому сына родного и выгнал. А этот гордый был, нет, чтобы отцу в ноги броситься, так туда же: