Выбрав удобное место и расставив людей, атаман приказал ждать. Вернувшись из разведки, Павло рассказал, что они уже близко. Впереди едут два жандарма, два по бокам кареты и шесть сзади.

– Господи, сохрани и помилуй! Прости нам грехи наши, вольные и не вольные! – шептал Тихон, крестясь.

Остальные молчали и ждали.

Отряд разделился так, чтобы отрезать путь к отступлению со всех сторон. Лесок, близко подошедший к тракту, скрывал всадников.

И вот показалась почтовая карета в сопровождении жандармов. Они ехали лёгкой рысью. А когда последние всадники проехали условленное место, прогремели выстрелы, и толпа мужиков ринулась на конвой. Тех нескольких минут, что замешкались от неожиданности жандармы, было достаточно, чтобы решить исход боя. Несколько охранников, даже не успев выхватить оружие, упали замертво. Но кто-то успел, и два мужика рухнули с коней. Всё смешалось. Слышались стон и крики. Постепенно бой стих. Разбойники открыли уже ни кем не охраняемую карету. Там сидел толстый старый господин, у его ног стоял кованный сундук. Господина выволокли из кареты и зарубили шашкой. Содержимое из сундука пересыпали в мешки и перекинули через сёдла лошадей.

– Уходим! Быстро! – скомандовал атаман.

Он с небольшой группой товарищей подъехал к телеге, на которой лежало два трупа, закрытых попоной.

– Кто? – сдавленным голосом спросил Власка.

– Семён и Флор, – угрюмо сказал возница.

– Сеном прикрой и в деревню. Похороним по-людски, – и, надев шапку, пришпорил коня. Но, отъехав немного, остановился:

– Слышь, Павло, что-то мне кажется, мы не доделали. Свези мешки в схорон, а я со Стасом вернусь. После вас догоним, – и развернул коня.

А когда подъехали к месту недавней битвы, из-за кареты раздался выстрел. Власку будто чем-то ударило в грудь, и он упал на шею лошади. Стас доскакал до кареты, прозвучала пара выстрелов. Это он добил раненного жандарма, который, собрав последние силы, стрелял в атамана.

Красная пелена застилала глаза, не хватало воздуху, сознание медленно покидало Власку.

– Держись, атаман, держись! – твердил Стас, пытаясь удержать его в седле. Тут подоспели ещё мужики, которые, заслышав выстрелы, вернулись на помощь. Атамана бережно сняли с коня и положили на телегу, рядом с убитыми. Илья как мог, перевязал рану. Влили в рот самогону, укрыли.

– Держись, атаман, держись! – то и дело повторяли мужики.

Повозка и несколько верховых жандармов остановились у дома Власки. Из брички вышел полный господин:

– Ну, веди к родне, – сказал он одному из служивых.

Тот спешился, отдал поводья товарищу и постучал в ворота.

– Кто там? – послышался голос Катерины.

– Это я, свояк ваш из городу! – Кузьма Семёнович старался перекричать лай собак.

– Сейчас, загоню псов. Ну, пошли, окаянные.

Катерина открыла калитку. Рядом с родственником стоял незнакомый мужчина, а позади него ещё несколько жандармов. Сердце Катерины сжалось от страха и плохого предчувствия. Она стояла в калитке и растерянно смотрела на этих людей.

– Муж дома? – спросил незнакомец.

– Нет. В лес за дровами с мужиками уехал, – нашлась Катерина.

– Ну, так подождём. В дом пригласите? – и господин попытался пройти.

«Ой, что же будет? Власка может в любой момент вернуться. Не нужна ему эта встреча!» – пронеслось в голове у Кати.

– Проходите в дом, я сейчас. Только собак покрепче затворю, а то не дай бог, вырвутся, – и прошла за дом. Там она нашла старшего сына.

– Иван, беги на наш хутор. С него видна дорога. Жди там. Как отец с мужиками поедут, предупреди, что жандармы у нас. Пусть поостерегутся. Сам будь осторожнее, да хлеба возьми, кто знает, сколько ждать придётся.

– Проходите, гостями будите, коли приехали – уже совсем другим тоном сказала успокоившаяся хозяйка. – Может чай поставить?

– За чай спасибо – ответил господин, с нескрываемым интересом оглядывая дом. – Так когда, говоришь, хозяин вернётся?

– А кто его знает, может дня через два. Поехал дрова на зиму заготавливать.

– Да не сезон, вроде, осенью дрова заготавливать, – и цепкий взгляд уставился на Катю. Но не робкого десятка была эта женщина. Её стала даже забавлять такая ситуация. Тревога сменилась игривым настроением.

– Ох, и не говорите. Сама переживаю. Так ведь прображничал всё лето. Как после покоса загулял, вот только и пришёл в себя, за ум взялся. Так я поставлю самовар?

– Бражничал, говоришь? Да всё, видно, не прогулял, – следователь оценил взглядом добротную обстановку дома.

– Ну, до этого, слава Богу, не дошло. – Катя достала из буфета красивые чашки. – А что за дело у вас к мужу? Может, я чем помогу?

– Да дело-то пустячное, казалось бы, но узнать надо. Вот родственник ваш говорит, что подарки от вас получил. Так? – обратился к жандарму следователь.

Тот так и стоял у порога.

– Так точно, ваш благородь! – вытянулся служака.

Сердце у Кати опять сжалось. Нет, не зря не любила она этого человека. Так вот откуда беда идёт. Но тутже спохватилась:

– Ах, это! А что ты стоишь у порога, как не родной? Проходи. Как жена? Как дети?

Кузьма не ожидал такого гостеприимства.

– Да, слава Богу, живы – здоровы.

– Так вот, – перебил их толстый господин. – Среди подарков ваших серёжки были одни, с камешком голубым. Вот и хотелось бы мне узнать, где вы их взяли?

– А их мне муж из городу привёз, но не понравились они мне, уж больно вычурные. Больше молодым подойдут, а мне и такие сгодятся, – и убрала волосы с уха. Следователь уставился на серёжки в ушах хозяйки. Они были тяжелого золота с большими рубинами. «Тоже цены не малой» – подумал он.

– Уж больно дорогие подарки ваш муж дарит.

– А не уж-то я того не стою? – и Катя кокетливо подбоченилась.

– Стоишь, конечно, стоишь! Вон, какая красавица! Вот только вопрос напрашивается, а откуда деньги такие? – и пристально поглядел на хозяйку.

Та опять нашлась:

– Да не поверите, наследство привалило! Дядька мужнин сыскался, что в городе Красноярске жил. Купец был, а как помер, так долю и завещал мужу.

– Это какой дядька? – заёрзал на стуле Кузьма. – Мне что-то не сказывали.

Катя так посмотрела на родственника, что тот сник. Повернулась к следователю:

–А я почём знаю? Только там из всей родни один Власка помянут был.

Катерина говорила быстро и складно, не давая рта раскрыть незадачливому родственнику.

По дороге в город следователь вспоминал весь этот разговор. «Что-то здесь было не так. Но уж больно складно говорила эта красивая бабенка. Да, надо ждать возвращения старого жида. Чёрт унёс его к родне. А что нового он может сказать? Ну, подтвердит, что эти серьги продал Уваровым. Ну и что?

Какая связь с этой бабой и её мужем? Может, правда, где в городе купил? Расспросить самого, конечно, надо. Где? Когда? У кого? Может, тогда связь какая-нибудь и появиться. Хотя и наврать может».

Так думал Поляков, кутаясь в плед и безбожно ругая дорогу.

Когда отряд показался на дороге, Ваня стрелой бросился бежать навстречу.

– Стойте, стойте! – кричал он им.

Впереди скакал дядя Павел и Михайло. Увидев мальца, остановились.

– Нельзя вам в деревню! Жандармы там! – выпалил Иван, задыхаясь от бега.

– А батя где? – спросил он, оглядывая подъезжающих всадников.

Павел слез с коня:

– Ранен твой батя. Там, на телеге лежит, – и не успел договорить, как мальчишка подбежал к телеге, сдёрнул попону. Там был окровавленный труп Флора. Иван побледнел и упал без сознания. Подбежали мужики, стали трясти и бить по щекам парнишку.

– Ишь ты малец, как тебя напугало!

– Да мал ещё, такие страсти видеть.

– Об отце сильно спужался, а сердце- то слабенькое ещё, – переговаривались мужики, бережно укладывая мальца на траву.