Горст уснул быстро. Засыпал он с мыслями о том, что началось очередное затишье перед мясорубкой. Тогда еще никто не знал, что эта война не закончится даже и на следующий год. Она закончилась в 2051 году поражением Оргерта. Точнее, на момент 2051 года Оргерт уже назывался Волей Двух Народов после объединения в 2050 году государств Оргерт и Горкхтур в отчаянной попытке сохранить существование текущих режимов. Воля Двух Народов платила большие репарации, обязалась соблюдать невыгодные для нее соглашения. Много там было пунктов в итоге на мирной конференции. В 2056 году, правда, практически все эти соглашения были фактически нивелированы Вапхом Никларнгом после серии масштабных реформ и переименования Воли Двух Народов в Волю Никларнгов. Вапх Никларнг восстановил военную и экономическую мощь державы и централизовал власть. Горкхтур перестал существовать как таковой и, по большей части, стал просто регионом Оргерта, а Кассгневы, правители Горкхтура, стали свадебными генералами.

***

Эверт Горст не любил возвращаться в воспоминаниях к той войне. Особенно, когда день был хороший, и мрачные мысли хотелось гнать куда подальше. Горст вел машину, в которой сидела его жена Элена, дочь Джустина и сын Бернд. Вся семья выглядела, как типичные штургцы: светлокожие, светловолосые, светлоглазые. У Горста были короткие русые волосы, усы, резкие черты лица, взгляд холодный, уверенный, невольно вызывающий доверие, голос низкий, приятный. Он был высокого роста и мощного телосложения, ему уже было тридцать шесть лет. Элена была среднего роста, стройная, очень симпатичная, ей было тридцать четыре года. Джустине было шесть лет, а Бернду пять. Горст вез семью на прогулку в парк, так как в кои-то веки в столице Штурга была хорошая погода, которую можно даже назвать теплой. Элена заметила, что Горст замолчал, задумался о чем-то, помрачнел. Тогда она решила попытаться разрядить ситуацию.

– Эверт, все хорошо?

– Да, конечно. – Эверт остановился на светофоре, протер глаза, потянулся, улыбнулся. – Не проснулся еще.

– Зачем мы так рано встали. – Начала канючить Джустина.

– Десять утра – это не рано. – Парировала Элена.

– Рано!

– Можем поехать обратно.

– Ну мам!

– Тогда не ной.

– Пап!

– Папа ведет машину. – Эверт решил сохранить нейтралитет в споре, хотя он и сам бы на самом деле предпочел еще полежать.

– Я хочу мороженое. – Подключился Бернд со свойственной ему прямой простой просьбой, удовлетворив которую можно быть уверенным в том, что он останется довольным на весь день.

– Будет вам мороженое, я же говорила. – Элена посмотрела на здание администрации. – Мы уже в центре, почти доехали до парка, успокойтесь.

Горст оставил машину на парковке, и семья отправилась на прогулку. Парк располагался в исторической части города. Помимо большой красивой территории с множеством деревьев и различных растений, здесь можно было увидеть знаменитый Штургский замок, который сохранился в своем первозданном виде. Этот замок остался символом величия и мощи княжества Зольсфенгерд, которое стало центром будущей объединенной страны. Помимо Зольсфенгерда, в Штургскую Федерацию входят княжества Вельвидарт, Кождронгар, Дадзарас, Кимрингорх, а также Эвленфенгерох – княжество, которое располагается на Лавровых островах и которое некогда именовалось Катапаркарией, когда им еще владели могучие крерлии враноргели, или первозданные враноргели, – огромные разумные четырехметровые вороны. В столице каждого княжества сохранился замок, и эти замки стали туристическими центрами, ради которых в Штург прилетают со всего Волькрамара и с других материков. Прилетают, конечно, не только из-за замков, но и из-за невероятной природы, заснеженных гор, чарующих долин, фьордов и других красот.

В парке было очень спокойно, меланхолично. Горст временами снова возвращался к той войне. Точнее на этот раз он вспомнил Хавелока Лэндона. Так уж получилось, что жизнь разорвала их. Может ли хоть кто-то спустя год, два, десять лет сказать, что их, как казалось, лучший друг все тот же? Что это тот самый человек, с которым он проводил все свое детство, с которым делился своими самыми потаенными тайнами, которые скрывал даже от родителей. Нет. Любой человек меняется под гнетом времени, опыта и своего окружения. И так уж получается, что спустя годы – единственное, что остается общего между лучшими друзьями – это прошлое. Детство и тайны. Смех, слезы, воспоминания. И уже будучи взрослым человек делает тяжелый, но знакомый всем шаг – он уходит от тех, с кем был всю жизнь. А через несколько лет сделает этот шаг снова. И снова. И снова. И ничего с этим не поделаешь. Несмотря на то, что, когда только начинается текучка знакомых, всем свои видом показываешь, что тебе плевать на ситуацию, сердце все равно разрывается в клочья. В груди будто что-то застревает. Что-то зудящее и убивающее. Горестно в первые разы принимать тот самый шаг. «Пока», – можешь только выдавить, быстро развернуться и зашагать по тротуару прочь. А потом взрослеешь и привыкаешь. Такое бывает, и это нормально. Но при этом понимаешь еще одну истину – один или два человека останутся с тобой. Это не просто товарищи или друзья – это один или два человека, с которым у тебя образовалась священная связь. Связь, уходящая куда-то за пределы логики и понимания. Связь, скрепленная святой силой истинной дружбы, на которую способен только человек. Если ты совсем везунчик по жизни, то и любовь такая же в жизни найдется. Не как в романтических представлениях о жизни без ссор и проблем. Будет сложно, будет тяжело, но это будет святая любовь, когда ты понимаешь, что несмотря на все трудности, просто вот не можешь без этого человека. Везет так не всем, но это уже как судьба решит. И хотя ученые могут тебе поразглагольствовать о любви и дружбе научными терминами, и попытаться объяснить тебе все с физиологической и биологической точки зрения, слушать такое не хочется. Точка зрения материалистов имеет право на существование, как и все остальные, но она не является истиной. Есть такие моменты, которые хочется оставить неизвестными, духовными, необъяснимыми. В такое просто хочется верить, ради этого хочется жить.

У Хавелока Лэндона после войны оказался свой путь, а у Горста – свой. Во время прогулки по парку Горсту позвонили на его рабочий телефон. Эверт тяжело вздохнул и взял трубку.

– Слушаю.

– Гиппарх, вечером тебе нужно прибыть в штаб.

– Понял. Надолго?

– Надолго, Гиппарх. Есть проблема.

Небоскреб одной из крупнейших фармацевтических компаний в мире – «АксироМатрикс Индастриз» – возвышался над городом в центральном районе Подводной Торговой Республики Скарессия. Танис Абнер, кереоритка, стояла у окна в своем шикарном кабинете. Ей было двадцать девять лет, кожа ее светлого цвета, волосы темные, серые глаза, симпатичная, с хорошей фигурой. Хотя Танис была кереориткой, родилась она в Скарессии, и родины кереоритов еще ни разу не видела. Она вообще еще ни разу не покидала Скарессию, так как для тех, кто родился под водой, вот так просто выехать на сушу проблематично. Нужно пройти специальные химические терапии для того, чтобы организм потихоньку привыкал к надводной среде, а также лучам Огненной Звезды. Танис занимала высокое положение в компании и решала такие проблемы, которые нельзя доверить неопытному человеку или дуболому-силовику корпорации. В кабинете стоял массивный деревянный стол из темного дерева, освещалось все мягким приглушенным светом. На столе стояла выключенная в данный момент лампа, которая склонилась над тонной бумаг: отчетов, документов, договоров. Стены кабинета были украшены картинами, различными произведениями искусства. В углу стояли кожаные кресла, столик, чай, кофе, сахар – все было сделано для того, чтобы в комфортных условиях решать дела и вести переговоры с глазу на глаз. В руках Танис держала электронный планшет с данными и расчетами.