- Ага. Ох.

Давыдов задирает моё платье, пока я пытаюсь расправиться с его брюками. Спустя пару минут возни, нам это удаётся. Руслан насаживает меня на себя, и я готова кончить чуть ли не сразу от одного толчка. Всё кажется каким-то обострённым. Давыдов стонет, кусая меня за шею.

- Руслан, - тихо смеюсь я.

- Что? Теперь я могу делать всё, что угодно.

Тянусь к выступающей вене на шее и веду языком вдоль неё, касаясь кадыка. Рус гладит руками тело, окна запотевают. Раньше мы часто занимались сексом в необычных местах. Сейчас я очень надеялась, что нас никто не заметит.

- Я люблю тебя, Ева.

- И я тебя люблю, мой вдохновитель.

И мы кончаем почти одновременно. Если весь день я ревела и была пуста, то сейчас от улыбки болят щёки, а сознание потихоньку наполняется счастьем. Руслан чмокает меня в нос, поправляя на мне платье. Затем на себе одежду, и выезжает в сторону дома. Нашего дома.

- Твой выигрыш уже в действии? - смеюсь я, излучая такую нежность, от которой меня разрывает.

- Да. Сразу домой. Ты вообще проштрафилась с Парижем.

- Прости, милый, не до него было, правда.

- Прощаю. С тобой поеду.

- Правда? - кивает, не глядя. - Я о таком и мечтать не могла, Русь.

До дома Руслан летит. Он ещё в лифте прижимает меня к стене. Потом в нашей самой уютной квартире скидывает всё со стола, зажимая меня на нём.

- Люблю тебя, - дышит мне в шею, целует, гладит, кусает. Снимает платье, кидая его в сторону. Я стягиваю с него рубашку, а со штанами он сам чудесно расправляется.

- И я тебя люблю, - притягиваю его к себе, как можно теснее. - Обещай, что теперь ты только мой.

- Клянусь, Ева. Думал, сдохну без тебя.

И я без него. Хоть и было больно.

Мы меняем локации до самого утра. Меня уже ноги не держат, когда Руслан тащит меня в кровать. Накрывает нас обоих одеялом, тесно прижимая меня к себе, и мы засыпаем. Сон не крепкий даже после такого секс-марафона, потому что я всё ещё переживаю за папу. Ранним утром уже звоню в больницу, где мне сообщают, что состояние стабильное и всё хорошо. Выдыхаю. Смотрю на город из панорамных окон, благодаря всё и вся за папу. Чувствую, что сзади подходит Руслан, целуя в затылок.

- Котик, ты чего?

- В больницу звонила. Всё хорошо, - выдыхаю.

- Я и не думал иначе.

- Спасибо тебе за всё.

- Ев, да прекрати, - отмахивается Руслан, разворачивая меня. - Всё сделаю для тебя.

- Я знаю, - тихо шепчу ему. Как и я для тебя.

Кажется, что счастье уже рядом, что мы его заслужили. Папа стремительно шёл на поправку, у нас с Русланом новый виток. Между нами царила тыкая гармония. Я думала, что счастливее быть нельзя, но как же я ошибалась. Мы с ним завтракали вместе, делились новостями, советами, мнением, после работы он всегда спешил ко мне, как и во время порой, каждый вечер был посвящён друг другу, мы куда-то выбирались, целовались, любили. Я настолько полна вдохновения, что коллекция у меня получается на раз-два. Но, кажется, меня всё-таки услышали сверху и решили подарить боли сполна в обмен на здоровье близких.

В один из летних вечеров, когда мы с Русланом бесимся, носимся и хохочем, в дверь звонят. Переглянувшись, идём вместе открывать, так как мы никого не ждали. На пороге стоит малолетняя девчонка. Ей лет пятнадцать, если есть. В её руках свёрток, который подозрительно кряхтит.

- Здравствуйте, подскажите, это же вы Руслан Давыдов?

- Допустим.

- Тогда это ваш сын, - глаза у девчушки, как два омута и в них плещется страх. А мои, кажется, леденеют, пока почва стремительно уходит из-под ног.

- Что за бред? Какой сын? - хмурится Руслан. - Я с малолетками не спал.

- Да, вы правы. Это мой племянник. Его мать - Лолита, - и показывает фото. Да, такую сложно не запомнить, и в глазах Руслана сверкает осознание.

- Почему я должен верить, что он мой? - ледяным тоном спрашивает Руслан. Он её узнал. У меня сердце перестаёт биться.

- Вы не должны верить, безусловно. Можем прямо сейчас сделать анализ ДНК.

- А почему ты пришла сюда? Где сама Лолита? Зачем всё это? Денег надо?

- Нет. Совсем нет. Лола не занимается им совсем. Нашей матери наплевать. Я... Я учусь ещё. Я не умею ничего. Совсем. А он плачет часто, - она и сама сейчас заплачет. Я понимаю, что хочу вместе с ней.

- Как тебя зовут? - уточняю у девочки.

- Аэлита.

- Меня зовут Ева. Руслана ты знаешь, как я поняла. Давай ты пройдёшь, и всё объяснишь? - спокойно говорю, пытаясь сморгнуть слёзы.

- Спасибо, - шепчет она, а Руслан смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

Я беру аккуратно малыша. По одному взгляду понимаю, что это Русланович. Можно не делать даже тест. Руслан это тоже видит. Он вообще стал белее стен в больничной палате.

Девчушка скидывает обувь, и я приглашаю её в зал. Кроха в этот момент распахивает глаза. Темно-карие, как у Руслана. Он смотрит на меня и улыбается, потягиваясь.

- Чай или кофе?

- Нет, спасибо.

- Лоле на него наплевать. Она дома либо на появляется, либо орёт на него и трясёт. В эти моменты не даёт мне толком его успокоить, потому что она мать. Он её бесит плачем, видом, всем. Ещё и мужиков своих таскает. Маме наплевать. Она сама постоянно пьёт. В общем, я понимаю, что это сейчас странно и неожиданно. Лолита долго не знала о беременности, потом было поздно делать аборт, это было рискованно для неё. Мне просто очень жаль его. Он ведь не виноват, - чуть не плачет, заглядывая на малыша.

- Сколько ему, Аэлита? И как его зовут?

- Четыре месяца. Лола сказала, что ей наплевать, как его будут звать, и попросила ему имя дать. Я назвала Тимуром. Тимур Русланович.

- Она знает, что ты здесь?

- Нет, она не знает.

- Если узнает, то что?

- Думаю, ей будет плевать. Вчера один из её ухажёров пошёл на него с кулаками пьяный. Я еле остановила.

За ночь Тима просыпается раза три. Руслан каждый раз подскакивает, спрашивая чем помочь.

- Может возьмёшь его?

- Я боюсь.

- Он не укусит, - смеюсь с собственной шутки.

- Я, правда, боюсь. Я детей то никогда не держал. Ну, таких маленьких.

- Бери вот так, и вот тут. Голову он держит уже хорошо, можно не держать.

Тимур хлопает глазками, глядя на Руслана. Что-то лепечет на своём, кряхтит, улыбается. Милый малыш.

Быстро делаю смесь и себе кофе. Я как-то не привыкла столько раз за ночь вставать. Кормлю малого, который, кажется, чувствует себя здесь в безопасности. Переводит глаза на Руслана.

- Там, папа, да? Папа, - в присутствии ребёнка ты становишься идиотом, который сам говорит, как ребёнок. И я не исключение.

Руслан не привык. Обычно к такому привыкают девять месяцев беременности и пару месяцев жизни малыша, а не один день.

- Тебе когда на работу? Я сам не справлюсь.

- Завтра не поеду, но потом надо. Коллекцию готовить.

- Надо срочно завтра няню искать.

- Он итак натерпелся, а ты хочешь его в чужие руки?

- А что ты предлагаешь? Я ничего не умею, я тут с ума сойду от страха.

- Лучше бы ты совать в кого попало так боялся, - обычно я молчала, не упрекала его. Тихо переживала свою боль. Но, кажется, чаша переполнена.Руслан ничего не говорит. Это не очень приятно слышать, но он понимает, что сам виноват.

- Согласен.

Согласен он. Первая ночь пережита. С утра я звоню Аэлите, чтобы узнать не хватились ли ребёнка. Она сообщает, что матери Тимы не было, никто не заметил.

Руслан просит подсказать, что ещё заказать малому, и я ищу необходимые характеристики в колясках, кроватках, креслах и прочем. Выбираю манеж, мобиль, коврик развивающий. С чего-то нужно начать.

- Займись законным установлением отцовства. Всё что сейчас происходит - незаконно, Рус.

- Я уже созвонился с юристом.