Оставалась, правда, еще проблема с санитарными роботами, которыми должна быть укомплектована каждая машина «скорой помощи». В конторе, где мы купили автомобиль, такого товара не было, а нам они были нужны отнюдь не только для внешнего правдоподобия. Роботы ведь не только укладывают больного на носилки и заносят в салон — они могут, к примеру, поднять придавившую человека тяжесть, пройти через огонь, дым и отравленный воздух, проломить стену или быстро вскрыть корпус автомобиля, даже бронированного. Вот последнее нам очень даже могло пригодиться. Но за всю эту многофункциональность (а роботы могут еще и оказывать первую помощь пациенту, правда, сами диагноз не ставят, действуют лишь по команде медика) приходится платить, в самом прямом смысле. Цена положенного комплекта из двух роботов, и даже одного из них, намного превышает анонимный лимит, и к тому же их не продают частным лицам. Что, в общем, логично — использовать такого робота можно не только для помощи пострадавшим, но и, например, для ограбления магазина и вскрытия сейфа.

— Не можем же мы за пять минут организовать собственный госпиталь, — проворчал я.

— Госпиталь? — произнесла Миранда. — Госпиталь — это идея… — она вывела на экран список больниц Сан-Франциско.

— Хочешь сделать покупку от их имени? Не получится без официального подтверждения с их стороны.

— Подтверждение будет. Вот, например, госпиталь святого Мартина — тебе нравится название? Муниципальная социальная больница… больница для бедных, если называть вещи своими именами. У таких всегда проблемы с нехваткой современного оборудования, и они не станут смотреть в зубы дареному коню. Так, кто там у них по связям с общественностью… — Миранда уже вводила номер в фон, не забыв, естественно, подключить дистортер. — Добрый день, мэм. Я хочу сделать адресное пожертвование вашему госпиталю. Да. Хорошо, жду… Добрый день, сэр. Я хочу подарить вашему госпиталю полный комплект оборудования машины скорой помощи. Да, включая роботов. Нет, частное лицо. Мне бы хотелось сохранить анонимность, сэр. Вы понимаете, я делаю это не ради пиара. Да, полностью новый. Чтобы его приобрести, мне нужно от вас официальное письмо-заявка. Мой адрес… — она продиктовала электронный адрес, естественно, одноразовый. — Да, если вы пришлете письмо прямо сейчас, оборудование будет у вас уже завтра. Нет, не беспокойтесь, доставку я тоже беру на себя. Не за что, сэр, я считаю это своим нравственным долгом.

— Но платить-то нам все равно придется со своего счета, — заметил я. — А как же лимит?

— В том-то и дело, что на благотворительность он не распространяется! Крупные пожертвования можно делать и анонимно — при условии, конечно, что жертвуешь не неизвестно кому, а зарегистрированной организации, имеющей социальное значение. Надеюсь, ты не против, что я предложила им полный комплект оборудования, а не только роботов? Такое предложение выглядит более естественно, и к тому же… вдруг что-то из этого оборудования нам понадобится.

— Ты ведь не врач, как я понимаю?

— Нет, но оказывать помощь при ранах и травмах меня учили.

— Раз уж мы все равно все это покупаем, хорошо бы, чтобы потом оно и впрямь досталось больнице.

— Юридически так и будет.

— Я имею в виду — фактически.

— Мы можем отправить им машину на автомате, но, если полиция докопается, то изымет в качестве вещественных доказательств. Но по завершении следствия должна будет вернуть владельцу, то есть госпиталю.

Через несколько минут пришло письмо из больницы со всеми реквизитами и электронной подписью. Еще через несколько минут мои деньги поступили на счет сан-францисского представительства фирмы-производителя медицинского оборудования, а нам пришло подтверждение. Все-таки исчезновение бумажного делопроизводства очень ускорило и облегчило деловые отношения. Товар должны были доставить в семь утра по указанному нами адресу — естественно, не в госпиталь, а на автостоянку неподалеку от планируемого места засады. К этому времени китайцы уже должны были пригнать на эту стоянку «скорую». Занятия в школе начинались в восемь, машина с девочкой должна была проехать не раньше, чем в 7:40 (по словам Миранды, этим утром так и было). Ну даже если это случится в 7:30 — мы должны успеть. В крайнем случае у нас будет еще одна попытка ближе к вечеру, когда охранник повезет ребенка домой. А вот послезавтра, вполне вероятно, верхушка Альянзы успеет обсудить свои проблемы и разъедется.

Обсудив стратегию на завтра и сделав все, что можно было сделать через инет, мы еще раз съездили в Сан-Франциско, проделав предпоследние подготовительные мероприятия. Когда мы вернулись, было еще довольно рано, но мы сразу легли спать (я, во всяком случае, точно, хотя и Миранда высказывала такое намерение), ибо встать предстояло еще ночью, чтобы отправиться за грузовиком. Но волнение заставило меня проснуться даже раньше срока; все же угон автомобилей и захват заложников — это не то, чем я привык заниматься в жизни. Конечно, с того момента, как меня атаковали на моем собственном острове, я уже не раз подвергался опасностям, но они обрушивались внезапно и не оставляли времени для рефлексии; теперь же ожидание было едва ли не хуже, чем само дело. Вероятно, в прошлом, когда лечение зубов еще не было безболезненным, люди чувствовали себя так перед походом к дантисту. Хотя, напомнил себе я, между болью от бормашины и риском для жизни все-таки есть разница. И она — не в пользу моей нынешней ситуации…

Эти думы прервала вошедшая, словно призрак, в темную комнату Миранда, объявившая, что нам пора. От завтрака я отказался — волнение начисто отшибает у меня аппетит. Считанные минуты спустя мы уже ехали по пустынным улицам ночного Миллбрея. На сей раз управление было доверено компу, и я попробовал еще немного подремать, что мне, впрочем, так и не удалось. Когда я нехотя открыл глаза, в первый миг мне показалось, что мы все еще где-то в южных пригородах — дорога была неширокой и скупо освещенной, и по бокам темнели деревья, а домов вовсе не было видно — но взгляд на карту убедил меня, что мы уже в северо-западной части Сан-Франциско, в районе улицы Эль Камино дель Мар. Затем машина свернула на какую-то неосвещенную тропинку между деревьями и остановилась, погасив огни. Никаких признаков стройплощадки поблизости не было.

— Дойдем пешком, — пояснила Миранда. — Не следует светить нашу машину, там все-таки могут быть камеры наблюдения. Надевай парик и бороду, и пошли, — сама она тоже надела длинноволосый черный парик.

Мы вновь вышли на обочину дороги и, пройдя немного вперед, увидели за деревьями слева красные огни; подойдя ближе, мы убедились, что туда ответвляется недостроенная дорога, перегороженная пластиковыми конусами с предупредительными лампами. В полусотне ярдов за конусами расчищенное от деревьев пространство резко расширялось; мы миновали щит, возвещавший, что именно здесь строится (в темноте было не разобрать, что там написано — скорее всего, какой-нибудь торговый центр, а может, и большой отель) и подошли к огражденному пластиковыми щитами с очередной гирляндой красных шаров котловану. Похоже, стройка успела продвинуться не слишком далеко, прежде чем у подрядчиков возникли проблемы. Никакой другой подсветки, характерной для мест, где установлены камеры наблюдения, не было, как не видно было и самих камер. Можно, конечно, сделать их скрытыми и инфракрасными, но зачем? Ведь главная задача систем безопасности в подобных местах — отпугнуть преступников (чаще всего — простых хулиганов), показав им, что территория охраняется, а вовсе не позволить им осуществить свой замысел, чтобы потом ловить. Ну что ж, отлично. Мы двинулись дальше. Справа от котлована темнела бытовка строителей, а вдоль его дальней от дороги стороны сиротливо выстроились под открытым небом два экскаватора, бульдозер и два грузовика. Миранда направилась к крайнему из них.

— Угу, — констатировала она, поднявшись на подножку и посветив фонариком внутрь кабины (стекла не были затемнены — на большинстве грузовиков в базовой комплектации вообще нет этой функции). — Как я и думала, система безопасности самая примитивная, — она вновь спрыгнула на землю и достала из кармана очередной предмет, необходимый путешествующей девушке.