Вырваться даже не пытаюсь, понимая, что бесполезно и чувствуя себя загнанным с силки кроликом, которого к тому же гипнотизирует змея. Именно так на меня действуют низкие бархатистые интонации голоса Жени.

Он подводит меня к своему столу и усаживает в свое кресло, а сам присаживается на широкий стол.

Мягкая кожа подо мной слегка скрипит, когда пытаюсь отодвинуться от Жени, пахнет чем—то горьковатым и, кажется, очень дорогим. То ли запах кожи кресла, то ли дерева стола, а может, это мужской парфюм. Не получается разобраться, но я буквально тону в горько-густом облаке.

– Ну что, расскажешь, что тебя так расстроило?

Женя подается вперед и, прежде чем я успеваю отдернуть, берет меня за руку.

– Ты просто ледяная. Чего-то напугалась? – поглаживает пальцы, массирует ладонь, запястье, и я против воли расслабляюсь.

Ото зажатости и скованности не остается и следа, хоть я все еще опасаюсь намерений Жени, но пытаюсь убедить себя, что все нормально. Может, он просто такой отзывчивый, сопереживающий.

– Просто, душно. Голова немного закружилась, – с трудом шевеля губами мямлю я. Истома растекается по телу приятной тяжестью. Больше уже не хочется никуда бежать, ни от кого прятаться. Просто расслабиться в уютном кресле, плыть в волнах приятного запаха и позволить теплым пальцам продолжать массировать мою руку.

– Да, душновато, – звучит над ухом мягкий голос. – Можешь немного расстегнуть воротник блузки, пока кабинет не охладиться.

– Что? – распахиваю глаза и сажусь ровнее. – Нет, спасибо, мне и так хорошо.

Сознание отчаянно борется растекающимся телом, пытается сохранить контроль, бьет тревогу, но руки и ноги становятся все тяжелее, и совершенно не хочется двигаться.

– Мне, пора, извините, что побеспокоила, – выдавливаю через силу и, собравшись, насколько получилось, пытаюсь подняться.

– Никакого беспокойства, уверяю тебя. Мне приятно о тебе позаботиться, а по поводу стажировки не переживай. Скажу, что выдал тебе персональное задание. Ок? – заговорщицки подмигивает и встает. – Эту Катерину только за смертью посылать. Наверное, сразу в Китай за чаем поехала. Давай, пока по коньячку?

– Нет-нет! – на этот раз я все—таки вскакиваю. – Это мой первый рабочий день. Не хочу появляться подвыпившей, да и у вас много работы. Извините.

– Работы, конечно, много, но она может подождать, в отличие от тебя.

Женя возвращается от мини бара с двумя бокалами коньяка и ставит их на стол.

– Ты все еще дрожишь. Вон какая напряженная, – ловит меня за руку и притягивает к себе. – Подожди немного, расслабься. Ничего с твоей стажировкой не случится, – он разворачивает меня лицом к столу, спиной к себе и кладет руки на плечи.

Вот сейчас я действительно цепенею. Слишком уж все это напоминает меня и Виктора на кухне, когда спустилась ночью перекусить.

– Пожалуйста, мне надо идти, – почти хнычу я, еще не решив, залепить ли Жене оплеуху или в пах и тем положить конец стажировке или выкрутиться как-то поделикатнее, но, как назло, ничего деликатного на ум не приходит. Только две крайности.

– Посмотри, мышцы совсем каменные, – мягко и проникновенно шепчет Женя. Таким тоном, наверное, Змий искушал Еву в райском саду.

Он растирает мне плечи, спускаясь все ниже по спине и одновременно продолжая давить, чтобы я наклонилась.

– Что за черт?! Мне тебя по всему офису искать?

Громовой голос и стук распахнувшейся двери звучит одновременно.

– Что тут у тебя? Неужели нельзя потерпеть до вечера?

Чеканные шаги приближаются. Сейчас я сама готова согнуться пополам и нырнуть под стол, потому что знакомый голос полоснул по нервам бритвенно-острым ножом.

– Девушка, вы не могли бы выйти. У нас тут небольшой разговор. Увидитесь после работы, – Вадим обходит Женю, видит меня и замирает на месте, не сводя удивленно—злого взгляда с моих пытающих щек и растрепанных волос.

Вадим

Как знал, что день сегодня не задастся.

Мало того, что из-за утреннего звонка заказчиков – я понимаю, что у них на Дальнем Востоке, рабочий день в разгаре, но западная часть нашей необъятной еще нежится в постелях – опрокинул на себя горячий кофе и пришлось переодеваться, так еще по дороге на работу попал в пробку из-за аварии. Еле выехал, опоздал. Если бы позволит себе такое при отце, то получил бы знатную выволочку. Хорошо, что сейчас он в свадебном путешествии.

При мысли об отце, стискиваю челюсти так, что скрипят зубы. Вот никак от него такого не ожидал – жениться на матери и при этом потрахивать дочку.

Сколько ни кручу в мозгах, не понимаю, ни первого, ни второго.

Марина не произвела на меня впечатления какой-то очень умной, интересной или интеллигентной женщины, а уж во что она превратила дом отца, лучше не вспоминать. Но дочка явно переплюнула маменьку, а ведь производила впечатление честной и порядочной девушки.

Я же почти в нее влюбился. Даже думал жениться.

Во, дурак!

Хорошим бы муженьком стал, с развесистыми рогами, наставленными мне с собственным отцом!

Перед глазами встает картина, виденная мной, когда влез в окно Полины, и кровь закипает. Перед глазами плывет красная пелена. Увидел бы ее сейчас – убил бы.

Резкий сигнал и визг покрышек вырывает меня из воспоминаний.

Двойная сплошная, встречка!

Блядь!

Возвращаюсь в свою полосу, осматриваюсь – вроде камер не видно.

Слава богу, иначе остался бы без прав.

И все из-за малолетней сучки. Не стоит она того. Совсем не стоит.

Но память словно насмехается, подкидывает воспоминания одно за другим: первая наша встреча в закутке за аудиторией, у отцовского бассейна, сумасшедший день на озере и, наконец, в ее душе.

Ее тело, кожа, губы и совершенно влюбленные, как у кошки, глаза.

Кровь отливает от головы и устремляется к другой, нижней. В штанах становится горче и тесно. Вести машину вот совсем неудобно.

Черт бы ее побрал вместе с губами, глазами и россыпью волос.

Кровь пульсирует зло, напористо. Требует сейчас же найти мелкую шлюшку, завалить и хорошенько отодрать, чтобы думать обо всех забыла, чтобы умоляла перестать, а потом не могла стоять.

Теперь понимаю отца, почему от так агрессивно противился нашим с ней встречам и зачем устроил то показательное выыступление.

В том, что он все сделал специально. Я не сомневаюсь. Слишком довольный у него был вид, а у Полины совершенно растерянные глаза.

Сука! Опять о ней думаю!

Изо всех сил ударяю по рулю. Ладонь обжигает, но боль немного прочищает мозги. Правильно. Надо думать о реализации заказа, а не о…

Не думать!

Вот и офис.

Оставляю машину на парковке и отдаю ключи служащему. Не у всех, конечно, такие привилегии, но у топ—менеджеров она есть.

Отец напоминает о себе звонком, пока иду от входа к лифтам.

Вот не отдыхается ему все надо контролировать, но, кажется, больше его интересует не встретился ли я с Полиной.

Неужели так запал на нее. Седина в бороду?

Конечно, я могу его понять: фигурка, ножки, смазливая и смелая в постели, но у него же сейчас жена, и не просто жена, а ее мать! Или так захотелось пощекотать нервы?

Да, отца, наверное, я понять могу, но ее нет.

Снова ощущаю под пальцами ее гладкую кожу, а на руках вес, когда вколачивался в нее, прислонив в стенке душевой. Ее жар, тесноту.

Не думать!

– Нет, я не видел ее и не имею ни малейшего желания, – выговариваю четко, убеждая и себя, и отца.

Заканчивая разговор отец требует от меня отчет о продвижении в работе. Видимо, никогда мне не избавиться от детских “ходунков”.

У лифта замечаю мелькание какой—то тени, ощущаю легкий цветочный аромат.

Меня это не касается!

Проект. Надо сосредоточиться на нем, чтобы доказать отцу, что могу справиться и без него.

Никаких девок, никаких папочек, я должен сконцентрироваться на проекте.

Поднявшись на свой этаж, оказываюсь в полнейшей тишине.