– С-спасибо за танец, – прошептала я, когда Сергей усадил меня за столик.

– Шампанское будете? – спросил он.

Но не судьба была нам выпить шампанское в тот вечер, ибо возле столика , откуда не возьмись, возник некий расхлябанного вида типчик, и заявил:

– Хорошо прыгаешь, красотка! Пойдем со мной, потанцуем?

– Я бы с удовольствием, но не сегодня, – я старалась быть любезной, – сегодня я танцую только со своим кавалером.

– Детка, да я же лучше, чем твой недомерок. Пойдем, тебе понравится, – он ухватил меня за руку.

Рука была левой. Это было первое неудачное стечение обстоятельств, ибо правая моя рука оставалась свободной. Второе неудачное стечение обстоятельств – я же была в прошлом ботанкой, заучкой и отличницей. А теперь вспомните, кого всегда травят, травили и будут травить в любом классе любой школы?

Правильно. Отличницу. Потому что – а чего она, зараза, все знает?! Она же имеет наглость отрываться от коллектива, который вечно не знает ни бельмеса!

И единственный способ для отличницы выжить в этой обстановке – драться, драться и драться.

Никаких секций карате я не посещала, разумеется, но удар правой под дых у меня был отработан до автоматизма еще с пятого класса. Он включался у меня как-то сам по себе, в случае опасности. Я еще не успевала подумать, во что я ввязываюсь, а правая рука уже стремительно двигалась в направлении солнечного сплетения очередного придурка.

В данном случае все вышло именно так. Я еще не успела опомниться, но моя правая рука уже двигалась куда надо, вкладывая все мои девичьи силы в удар. Не знаю, много ли у меня этих девичьих сил, или просто удачно попала, но приблатненный типчик сложился пополам.

Только теперь я опомнилась. Что же я творю? В такой ситуации девушка должна жалобно хныкать и звать на помощь своего парня. А я тут самодеятельность развела.

Я растерянно посмотрела на Сергея. Он давился от смеха.

– Давайте уйдем отсюда, – прошептала я жалобно.

– Буду только рад прогуляться, – согласился он, и мы, выйдя из ресторана, побрели вдоль аллеи, усаженной цветами.

– Вам не холодно? Могу одолжить вам свой пиджак, – предложил он, потряхивая пиджаком, висящим у него на руке.

– Нет, что вы, вечер такой теплый.

Вечер и впрямь был теплым, мягким, бархатным, какими бывают только южные вечера. Я любовалась на звезды, прислушиваясь к тихому шепоту прибоя, наслаждалась свежестью ночного воздуха…

– Обожаю курортные городки, – вздохнула я.

– Я тоже, – согласился он, – здесь особая атмосфера… Романтичная…

Романтичность вечера, видимо, настолько растрогала душу моего нового друга, что он начал декламировать:

– Это было у моря, где ажурная пена, где встречается редко городской экипаж… Королева играла в башне замка Шопена…»

Но не судьба была нам закончить этот вечер романтически. Ибо дорогу нам преградили три фигуры, одна из которых принадлежала типчику, которого я «приласкала» в ресторане. И это еще не все: у него в руках был кусок арматуры.

Странное дело: глядя на гопников, я не испытала никакого страха. Просто какое-то отупение чувств. Сейчас, разумеется, начнется потасовка, бесстрастно соображала я – но сначала будет прелюдия, в виде серии издевательских высказываний. И я не ошиблась.

– Ну что, королева, допрыгалась, – высказался первый.

– Сама себе смертный приговор подписала, сучка, – подхватил второй.

– А я б ей вдул, прежде чем прикончить, – проблеял третий, осклабившись.

– Я тебе мало врезала в ресторане? – прошипела я. – Захотел добавки?

– Ты гли, какая борзая. А твой парень только за твою спину прятаться способен?

– Да нет, почему же, – отозвался Сергей, извлекая что-то из кармана пиджака, перекинутого через руку.

«Боже, бедный парень, это я виновата, втравила его в неприятности», – простонала я мысленно. Сейчас будет кровавый мордобой, и он, конечно, пострадает…

Но случилось вот что: я услышала тихий шипящий звук.

Вместо того, чтобы показать мне чудеса бокса, самбо и карате, Сергей просто пшикнул в глаза придуркам из перцового баллончика.

И, оставив негодяев корчиться на асфальте, мы гордо удалились.

– Надеюсь, вы извините меня за отсутствие показного героизма? – осведомился мой кавалер немного смущенно. – Понимаете, много было отважных боксеров, которые давали хулиганам отпор – и где они сейчас?

– Где же?

– На нарах, увы, – ответил он, – а вот это – талисман от тюрьмы.

И повертел в воздухе баллончиком.

И вдруг, когда мы уже почти подошли к отелю, мне стало дико страшно. У меня так часто бывает: страх накрывает меня тогда, когда все уже кончилось, и я вцепилась в плечо Сергея, прерывисто дыша и постукивая зубами.

– Что с вами?

– Кажется, я… мне страшно, – призналась я.

– А к вам страх всегда приходит с опозданием? – хмыкнул он, и принялся гладить меня по голове, приговаривая: «Ну будет, будет…».

Вот теперь мне стало себя совсем, совсем жалко – может, потому что в кои-то веки меня кто-то пожалел. Я всхлипывала, повиснув у парня на шее, а Сергей осторожно поцеловал мои волосы, потом мокрую щеку, потом губы…

И сама не знаю как, я вдруг обнаружила себя целующейся с красивым загорелым парнем под цветущей азалией, усыпанной пышными розовыми цветами.

И, черт возьми, это оказалось очень даже приятно! Губы у него были теплыми, нежными; и руки какими-то такими, что гладил бы он меня и гладил… Грудь широкая, теплая, надежная… Как романтично, отметила я – и представила, как много лет спустя, когда я буду уютной старушкой в меховых тапочках, сидя у камина, в окружении внуков, я вспомню: да, когда-то, в незабвенной юности, я целовалась под азалией с загорелым красавчиком… Под цветущей азалией, а не как-нибудь – вот вам!

Однако, вернувшись в номер, я подвела итоги. Они были неутешительными: моя миссия начинала казаться невыполнимой.

Неудача за неудачей! Это толкнуло меня на отчаянный шаг, и назавтра я отправилась в местный зоомагазин, где по сходной цене приобрела мышь.

Неудачно вышло то, что мышь была белая. Серых в ассортименте не было.

Решив, что в неярко освещенном коридоре на расцветку мыши никто не обратит внимания, я приготовилась действовать.

То, что Игорь возвращается в свой номер около двенадцати ночи, я знала – расписание его я уже выучила наизусть. Поэтому, примерно без пяти двенадцать, я вытащила мышь за розовый хвост из коробочки, посадила на ладошку и вышла в коридор.

Мышь растерянно топталась по моей руке, щекоча ее крошечными розовыми лапками.

Я воровато выглянула на лестницу, и убедилась, что Игорь Витальевич пунктуален – ровно без трех минут двенадцать он, слегка пошатываясь, поднимался в свой номер.

Шаги все ближе, ближе, ближе…

Я выпустила на пол несчастное животное. И, едва Моравецкий ступил на красную ковровую дорожку коридора, я заметалась, издавая истерические взвизги, а затем с криком: «Мышь! Там мышь!» – прыгнула ему с разбегу на шею и поджала ноги.

Бедняге ничего не оставалось, кроме как подхватить мою довольно-таки увесистую тушку руками, из опасения, что его шея такой нагрузки просто не выдержит… Потому как, несмотря на моё изящное телосложение, вешу я все-таки пятьдесят килограммов, а это, как ни крути, половина центнера.

– Что с вами, девушка? – осведомился он, держа меня на руках.

– Там мышь, – простонала я. И обвила его шею руками покрепче.

– Как странно, что в таком дорогом отеле водятся мыши, – заметил он. – Кстати, а где она?

– Кто? – прошептала я томно, приближая губы к его губам.

– Мышь, – пояснил он, отодвигаясь.

– Вон там, – я указала на пол, где несчастный белый мышонок обнюхивал стену, явно размышляя в смятении, куда он попал.

– Очень странно также, что мышь белого цвета, – заметил Игорь Витальевич, – обычно домовые мыши бывают серыми.