Но я видела, как эти самые руки сворачивали шеи людей, пока те не становились похожи на тряпичных куклах.

 Делаю шаг вправо неторопливо, почти бесшумно. Прижимаюсь к стене.

 Я собиралась отметить выпускной в «умном» отеле, а не пытаться выжить.  Пальцы правой руки сжимают браслет – подарок от мамы, мой оберег… поможет ли он теперь?

Окна передо мной как издевательство. Там, за ними, кипит жизнь, но мне не дозваться, не достучаться до людей. Шагаю вправо, подальше от сумасшедшего, пока не врезаюсь в дверную ручку.

Замираю.

Монстр тоже, но в ту же секунду он разворачивается ко мне лицом, и от медленных движений ничего не остаётся – он побежал.

Мне надо бежать еще быстрее, не обращая внимания на боль в груди и ногах. Несмотря на хрипы из горла. Задыхаюсь, но бегу. Спотыкаюсь, но виляю в разные стороны, чтобы длинные руки не схватились за горло.

Замечаю на полу свой электронный ключ – белая карточка с выбитым на ней названием отеля. Я не заметила, как потеряла её.

Я сделала круг. Я вернулась туда, откуда пришла.

Рычание позади звучит громче. Резко останавливаюсь, а твари пробегает вперёд. Хватаюсь за шанс, и, принуждая ноги двигаться резвее, устремляюсь к лестнице.

На второй этаж, к старому номеру. Плевать на телефон, нужно просто спрятаться.

Ступенька за ступенькой. Едва не валяюсь на уставших ногах.

Сумасшедший приостанавливается – он не может бежать по лестнице, но и не становится таким же медлительным, как был при нашей встрече.

Я слышу, как он топает, ступая с одной ступени на другую. Лестничный проём казался мне меньше, пока не начался весь этот зомби-апокалипсис.

Сколько бы я ни прыгала через ступеньки, тварь не отставала, и постоянно попадалась на глаза.

Поспешно останавливаюсь перед дверным проёмом на второй этаж, позволяя двум монстрам в коридоре передо мной уйти подальше. Но, пока уходят они, тот, что за мной, приближается, словно уже дышит мне в шею, которую намеревается сломать.

Влетаю в коридор, оказываюсь за теми, кто отслеживает этот этаж на незараженных непонятной… болезнью? Не знаю, как назвать это всё, но это и не поможет их избежать.

Сумасшедший с лестницы переходит на бег, ведь препятствие в виде ступенек осталось позади.

В коридоре сразу трое монстров. Двое, заслышав моего преследователя, тоже начинают бежать. Получается какой-то паровозик – я от них, они друг за другом.

Я совсем выдыхаюсь, ноют даже колени, а сумасшедшие не хотят отставать, и мчатся они настолько быстро, что глаза не поспевают за их движениями.

 Отлынивать от близкой встречи помогают мои манёвры – резкие остановки, или виляния из стороны в сторону, внезапные рывки вперёд.

Я вижу свой номер – запомнила его из-за окна напротив, единственного со шторкой.

Рывок влево, избегаю вытянутых рук, совершавших круговые движения, будто воздух – моя шея.

Топот ног похож на звук лошадиных копыт по асфальту. Кажется, я начиная глохнуть и слепнуть – усталость берёт своё.

– Ты не сможешь открыть дверь, не успеешь! – кричит кто-то впереди, но я вижу только рыжие волосы. Она от меня номеров семь вперёд. Её тело спрятано за открытой дверью, вижу только голову, и руку, готовую втаскивать меня в номер.

Добегу. Добегу. Добегу.

Рывок вправо, влево. Бедро ударяется о ручку двери, электронная карточка скользит по пальцам и падает на пол.

Прямиком к рыжей, но сначала внезапная остановка, разворот, удар по грудной клетке сумасшедшего, чтобы тот затормозил остальных.

Мою шею зажимают две сильных руки. Мой удар по груди оказался слабым, и, вместо того, чтобы отвадить их от себя, я оказываюсь в цепких лапах почти всех сразу. Толкаю монстров локтями, бью по сгибу рук прямой ладонью. Я ещё дышу из-за знания их действий: те, кто был убит, не ожидали, а я, наоборот, готова.

От рук монстра голова и шея теряет чувствительность, а сил на борьбу не остаётся.

Больно. Дышать нечем. Душат. Окружают. Сжимают.

Мои руки производят удары на автомате. Инстинкт самосохранения трудится безостановочно.

Какой-то предмет падает к моим ногам. Он расплывается перед глазами, но я чувствую, что должна его поднять. Что он поможет отогнать сумасшедших, пока я не сдалась, и не отдала им свою жизнь.

Бью тому, что впереди, по коленям: их физиология осталась прежней, после бью и того, что рядом с упавшим предметом.

 Оба подгибаются, мешая другим двум подобраться ближе.

Хватаю рамку для фото с разбитым стеклом, бью одну тварь уголком в глаз. Она рычит как лев, потом громче, щёки начинают кровоточить. Поступаю со второй так же. Рычания множатся, заполняя коридор жутким эхом.

Вырываюсь и опять бегу. Постоянно бегу, боюсь, не замечаю, как плачу.

Перепрыгиваю порог номера рыжей и падаю на кровать под звук захлопывающейся двери.

Я дышу, не могу надышаться. Боль в горле, в солнечном сплетении, в мышцах. Ни слова не выдавить. От слёз одеяло незнакомки мокнет. Мои волосы слиплись, на них кровь сумасшедших. Противно, но нет сил шевелиться.

Приходит осознание, что у монстров необычный запах – грибов, болото, леса.

Но от этого запашка нет погружения в воспоминания о походах, тишине и звёздах.

Только отвращение. Ужас. Шок.

– Тебе легче? – рыжая садится на край кровати, – кладёт ладонь мне на спину и неторопливо поглаживает.

Я не привыкла, чтобы меня касались. С родителями я не обнимаюсь с детских лет. Парня нет уже три года.

Но чужие ласковые поглаживания успокаивают, и всё равно, что я вообще не знаю эту рыжую.

– Спасибо, – шепчу я всхлипывая. Я не хочу плакать вновь, но сдерживаться трудно.

Видеть смерти, спасаться, бежать без остановки, быть убийцей – всё это заплетается в клубок. Но вместо очередных слёз вырывается истерический смех, от которой рука на моей спине передвигается к пояснице.

Я смеюсь так громко, что вздрагиваю. Смеюсь так, что плачу от смеха.

Всё пережитое кажется бредом.

– Один раз я упала с велосипеда, – в мой смех врывается голос рыжей, – я разодрала кожу на ногах, а потом весь вечер ржала от боли.

Познавательно. Ясно, что она имеет ввиду, и от этого смех затихает. И слёзы перестают лить, только вышедшие капли оставляют влагу на пододеяльнике.

– Я, Кайра, – приподнимаюсь на локтях. Упираюсь подбородком в ладони, – если тебе захочется назвать меня "Кар", знай, ты не будешь оригинальной.

– Кар? Как каркают вороны?

Рыжая ложится рядом.

Прям пижамная вечеринка, мешают только окровавленные волосы, лезущие в глаза.

До поры до времени мы обычные девчонки. А потом снова переступим порог и окажемся в коридоре. Где полно сумасшедших и их жертв.

Рыжая улыбается. Я осмеливаюсь её рассмотреть. Волосы длинные, наверное, если будет стоять, дотянуться до ягодиц.

Крыло носа проколото, золотое колечко выглядит стильно.

Куча веснушек.

– Да, да, как каркают вороны… Один мой знакомый постоянно говорил: "Эй, Кар, привет!", "Эй, Кар, как здоровье".

– Он любитель эйкать, – смешок, и я улыбаюсь вместе с ней.

Нет, я не забываю, что там за стенами.

Не забываю, что из отеля нет выхода, и мы заперты. Я ничего не забываю, но так надоело болезненное чувство в области груди. Я даю психике перезагрузиться, а затем снова в путь, искать решение, искать, как связаться с МЧС, полицией, скорой, совершенно неважно с кем.

Мы в месте, где рушится привычная жизнь. Где останутся наши воспоминания. Где останемся мы, даже если окажемся далёко-далёко отсюда.

– И это так бесит.

Молчу, что он влюблён в меня несчитанное количество лет. Это его секрет, который он раскрыл мне раз, и больше никогда не признавался. Отказала. Разбила его. Но Рем не изменил своего отношения ко мне. Не изменился сам.

– Вы друзья, или реально просто знакомые?

Интересно, сколько ещё мы будем делать вид, что всё нормально?