Часть 1

«Во мне кипит такая злость, такая боль, такая ненависть… я ору в небо. Громко, истошно.

 Как долго я этого ждала.

 Ждала, когда смогу всё выплеснуть, смотря в прекрасное голубое небо.

Это не подушка, что глушила мои крики – это огромное пространство, созданное для меня и моего крика».

Пролог

Длинные коридоры. Белые стены. Панорамные окна. Двери без цифрового обозначения.

Электричества нет.

Я бегу, ноги подгибаются. Адреналин толкает вперёд, позволяет не чувствовать усталость.

 Не могу вспомнить, за какой именно дверью номер, в который меня пересилили утром.

 Повсюду звуки ломающихся костей, предсмертных криков, падений мёртвых тел, рычания.

 Не осознаю, что происходит в этом чёртовом отеле. Мозг пытается спасти от панической атаки, что, кажется, всё-таки вот-вот накроет.

 Те все живые, что встречались на пути, уже, скорее всего, мертвы – и даже тот мужчина из бассейна. И я не хочу оказаться в их числе.

 Медлить нельзя, поддаваться страху тоже, но все двери одинаковые. Электронный ключ не подходит ни к одному магнитному замку.

 Если нет электричества, замок работает благодаря встроенным батарейкам.

 Впереди показывается медленно идущий человек ко мне спиной. Его руки болтаются вдоль тела, словно в них нет ни костей, ни крови, а только кожа.

 Но я видела, как эти самые руки сворачивали шеи людей, пока те не становились похожи на тряпичных кукол.

 Делаю шаг вправо неторопливо, почти бесшумно. Прижимаюсь к стене.

 Я собиралась отметить выпускной в «умном» отеле, а не пытаться выжить.  Пальцы правой руки сжимают браслет – подарок от мамы, мой оберег… поможет ли он теперь?

Кайра

Вещи, что успела достать из чемодана, снова собраны. В моём номере сломался душ – система не реагировала ни на голос, ни на ручное управление.

 Я не жду носильщика, обещавшего перенести мои вещи в новый номер с минуты на минуту, иду в бассейн.

 В раздевалке снимаю платье, складываю в аккуратный квадратик. И иду, стараясь не скользить по полу в резиновых тапочках, к прозрачной воде.

 Несколько человек выходят из бассейна, двое уже плавают от одного бортика к другому.

 Мужчина лет сорока испробовал несколько стилей плаванья за минуту, а девушка в фиолетовой шапочке плавает по-лягушачьи – наверное, только учится.

 Погружаю ноги в воду.

 К прохладе привыкаю быстро, а проплыв несколько кругов и вовсе согреваюсь.

 Девушка в шапочке следит за мужчиной, будто изучает стили его плаванья – стало немного её жаль – меня ещё в детстве отец научил плавать.

 Только я собираюсь предложить девушке помощь, надеясь, что та не пошлёт меня, как свет гаснет: сначала лампы на потолке, позже в бассейне – одна лампочка, вторая, третья… дикие выкрики из холла пронзают страхом нас троих, что замерли в воде, как животные, симулирующие смерть.

– Что это было? – девушку освещает полоска света, струившаяся через небольшое окошечко над потолком. Любопытство, связанное с плаваньем, угасает в её глазах, уступая место страху.

 Ноги сами несут из бассейна, скорее в раздевалку – если в отеле пожар, то нужно спасаться. Если грабители – знать наперёд, сколько их, чтобы вернуться и найти укромное место.

Если война – искать убежище.

 Но это не пожар, не грабители, не война, а то, что никто не мог вообразить… лучше бы мы все сгорели, чем пережили то, что нас ожидает впереди.

Вода стекает по лицу с волос, платье липнет к телу. Я стою на выходе из раздевалки, приклеившись взглядом к женщине, с рваными, ровными порезами, рассекающими кожу щёк.

 Она держит голову ребёнка в руках, но недолго. Щёлк. Мальчик падает к её ногам, со сломанной, неестественно вывернутой шеей. Кровь со щёк пачкает её одежду, окрашивает растрёпанные волосы в красно-розовый. Глаза не стоят на месте, они смотрят то верх, то вниз, и опять повторяют путь.  Она отворачивается и отправляется к новой жертве – мужчине, вышедшему из фитнес-зала, с тем же намерением, что было у меня – узнать, что произошло. Но он зашумел, и она его заметила. Он оказывается следующим у женских ног.

 Кто-то кладёт руку мне на плечо, и тихо что-то спрашивает, но я не слышу, я прикрикиваю, отпрыгивая назад.

 Она поворачивается к мужчине из бассейна.

 Я затихаю, но сразу же и кричу снова:

– Бегите, бегите!

 Его передёргивает. Он не может определиться, в какую сторону удирать, где больше шансов спастись.

 А от её медленности не остаётся ничего – она бежит так быстро, что я с трудом не теряю её из виду.

 Мужчина успевает схватить сумасшедшую за руки, что та успела вытянуть. Она рычит, пытается высвободиться, но мужчина силён, и его пальцы на тонких запястьях подобны наручникам.

 Мужчина не отпускает женщину, но видно, что силы его оставляют – руки сумасшедшей выглядят тонкими, полыми, но она двигает ими так, будто они каменные.

 Я не должна бездействовать, стоять как человек, полный безразличия, ведь это совершенно не так: я не хочу, чтобы этот мужчина, с которым мы вместе плавали, у которого так отлично получалось двигать телом в воде, превратился в мёртвого, со сломанной шеей человека.

 Я срываюсь с места к сумасшедшей. Мужчина отвлекается на меня. Одна рука отпускает запястье женщины – та немедля хватает его за горло, но без второй руки сломать шею ей не удаётся – она снова рычит, и раны на щеках начинают кровоточить интенсивнее.

 Оказываюсь за спиной психопатки. Вытягиваю ногу, ставлю ей подножку, она пошатывается. Мужчина отпускает её руку, бьёт по второй, что держится за его шею, и она падает на колени.

 Мужчина пинает сумасшедшую, та валится на спину, и он, словно забыв, что она, как никак, человек, прижимает ногой её тело к полу, давя кроссовкам на грудь с такой силой, что той не подняться и на миллиметр.

– Надо верёвку, свяжем ей руки и ноги.

 Он говорит мне, но я сосредоточена на рычащей женщине.

 Мужчина наклоняется к ней, одним рывком переворачивает животом к полу и заново прижимает её к полу. Его голени расцарапаны ногтями, но он не замечает, или не хочет акцентировать внимание на таких, в данном случае, мелочах.

– Верёвку неси, – рявкает он, – пока не пришли другие!

– Может их и нет, – неуверенно предполагаю я.

– Не будем проверять.

 Пока бегу обратно в раздевалку, пытаюсь вспомнить, где видела хоть что-то, что может послужить путами.

 Не трачу время на путь до женской раздевалки, вбегаю в мужскую. Несколько вещей разбросаны по полу. Открываю ящик за ящиком – почти всё без замков, но они и пусты. Пинаю футболку под ногами, уже служащую тряпкой для пола, и толкаю дверь в душевую.

 Недавно здесь кто-то мылся, пар заслоняет видимость, но яркие бутылочки шампуней и гелей для душа, как разноцветные гирлянды.

 Неужели здесь нигде нет верёвки, или хотя бы чего-то длинного, чем связать человека. Связать человека. Это дикость.

 В груди вибрирует сердце, оно стучит так буйно, что отдаёт ударами в голову, но я обязана сохранять рассудок.

 Меня озаряет, когда я вновь оказываюсь у шкафчиков, что вместо верёвки можно использовать футболки, валяющиеся на полу. Я беру их и спешу обратно, одновременно скручивая футболки в длинные рулоны, похожие на змей.

 Мужчина держит тварь уже не только ногой, но и руками. Она, как угорь, пойманный в сети, дёргается под его весом.

 Он просит поторопиться.

 Мужчина кладёт сумасшедшую на бок, и первым делом связывает ей руки, чтобы она не сумела вырваться, а после приступает к обвязыванию ног.

– Куда её? – спрашиваю я, когда вижу ненадёжный узел на футболке, объединяющий ноги женщины.