Через пару минут пришли мои надзиратели расковывать, точнее раскрывать сложный запорный механизм кандалов, приговаривая:

– Ух, и орать ты горазд, молодец, а как рваться-то начал, думали поломаешь всё.

Может и показалось, но теперь лики богов смотрели на меня по-отечески с одобрением.

– Андрей Любомирович, тепереча всюду будешь ты чувствовать, где место это заветное для тебя находится. Оборони от напастей и ворога лютого капище святое, а взамен оно даст тебе силу и знания потаённые. А пока пойдём в баньку, попаримся да помоемся. Может и девку потискаешь, а то извелась она вся.

Несмотря на всю абсурдность происходящего, меня не покидало чувство присутствия Ракши, казалось, вот сейчас обернусь резко, и увижу мою волчицу.

Ещё неделю пробыли мы на капище. Можно, конечно, назвать обучением или частичное введение в ведовство, но так или иначе, время я провёл с пользой. Перенимая у старцев премудрости охотничьи, науки ведовские да ратные. Сделал Перуну подношение и захоронку с деньгами и драгоценностями, уж больно много таскать приходилось. Подарил девице браслетик золотой за ласки и заботу. Пока суть да дело, она профиль волчий везде на вещах моих вышивала, искусная работа вышла. Порешили с Фрелафом, что следует мне путь держать в дружину Смоленского воеводы.

– Дело-то, конечно, твоё, Андрей Любомирович, не пропадёшь ты потому, что силою и средствами немалыми одарен богами. Странностей в тебе больно много. Судишь порой людей строго, а девке теремной можешь милость проявить, ставишь себя высоко, будто бы сын княжеский. Вот токма неведомы тебе многие обычаи и уклады жизненные. Среди людей поживёшь воинского сословия, а там и обдумаешь, где та правда мирская да кривда. Прошу, потаи от люда нутро своё, не след им даже мыслить, что не простолюдин ты. Есть в Смоленске дружка мой старый, не должен он отказать, да и язык за зубами держать умеет, вот и схороним надёжно на его подворье имущество своё, покудова без надобности будет.

Всё-таки моя гипотеза присутствия Дражки в закоулках моего сознания находила всё больше подтверждений. Науки от старцев и личные знания, когда-то услышанные в моём будущем, педантично укладывались на свои полочки в мозгу. Зачем сейчас может пригодиться устройство автомобиля Тойота – не понятно, но я теперь мог не пользоваться услугами хитрожопого мастера. Меня веселило, как это действует на средневековый ум Дражко, все эти знания про самолёты, высокие дома из стекла и бетона, телевизор и т.п… Мне бы его раньше заполучить, стал бы финансистом успешным, не меньше.

На рассвете, поблагодарив богов за мудрости многие, и Дубка за гостеприимство да науки, отправились с Фрелафом. Теперь тропинка лесная не казалась мне чем-то запредельно скрытным, я ловко выбирал правильное направление, орудуя посохом, раздвигал ветви деревьев, к полудню выбравшись на тракт. Поснедав и приняв вид доброго воина, а не волхва с капища, облачился в бронь и верхом да с заводными кониками поскакали в столичный город княжества Смоленск.

Наверно это мегаполис – всё-таки земляной вал и стены деревянной крепости в три косых сажени, такие не взять набегом с пары тройки драккаров. Смоленск встречал нас спокойствием и размеренностью знающего себе цену городища. Уже на подъезде дорога наполнилась телегами с добром для торжища, холопами да людом ремесленным, деловитыми и торопливыми. Для этого и пришлось в бронь богатую да одёжу облачаться, в комплекте с парой добрых коней заставляли попутных и встречных расступаться. По всему видно, знатный боярин едет со спутником не простым. Селище плотно застроено, а главное люд был разный, кривичи в большинстве, а так, вообще, восточные лица перемешивались с явными северянами. Никто никого и не собирался грабить, мирно договаривались, ударяя по рукам, просто судачили, обмениваясь новостями.Ведун уверенно прокладывал путь к подворью знакомого купчины Путяты. Судя по терему и площади имения купеческого, он был не из последних. Встретил нас и впрямь, как друг старый, расцеловав Фрелафа троекратно, по достоинству оценив мои доспехи и оружие. Я по своей особенности, искупался с дороги да облачился в одежду чистую и попроще. До поздней ночи просидели с Путятой за столом в тереме, узнавая последние новости, да по мере своими делились. Как и планировали, схоронили в сундуках купеческих моё имущество, одёжу, бронь и оружие доброе. Сам же в кафтане простом, обувке доброй, но без украшательства, пристроил меч на пояс в ножнах да простой щит клеёный, норманнский. Отправился пешим, опираясь на посох, наниматься в дружину княжью.

С дорогою ошибиться было нельзя, подворье со всех сторон видать, на горочку идти в самый большой терем. На большом княжьем подворье была и гридница дружинная. Принял меня воевода варяг Синеус:

– Кто таков?

– Звать Андрей, воин, 16 лет, – долго думал, как рекомендоваться при поступлении и ничего лучше не придумал. Годков добавил, так как старше выглядел, вот чтобы лишних проблем не сыскивать и сделался совершеннолетним.

Воевода долго и с подозрительностью осматривал мой слишком хороший, даже в таком виде, арсенал. В отроки зачастую просились недоросли, вообще неоружные, а тут – щит клееный, железо боевое, держится уверено, глаз не отводит. Дерзковат поди.

– Из чьих будешь, отрок?

Вопрос этот был предсказуем, а вот что отвечать – не ясно. Давненько я подумывал начать ссылаться на потерю памяти в результате посттравматического синдрома, вызвавшего ретроградную амнезию. Пока формулировку не подсказала мне история Фрелафа:

– Не ведаю, боярин. Имя своё токма помню, а очнулся раненым на капище древлянском. Ведун сказывал, что притащила меня из чащи волчица огромная и оставила у ворот. Три дня и три ночи провалялся я в беспамятстве, а она рядом с капищем хаживала, как в себя пришёл, так и волчицы след простыл. Назвался я ему Андреем, сыном Любомира, а остальное никак припомнить не мог, – пустился я в сочинительство по принципу «сгорел сарай, гори и хата». Любил и верил народ во все потустороннее, а иначе как ещё объяснить воеводе и случайным свидетелям. Сказка понравилась, он аж крякнул от удовольствия. Главным и неоспоримым доказательством стал профиль волка на щите намалёванный, а иначе как.

– Люба мне история твоя, а что, воин ты каков? – заинтересовался Синеус.

– Так спробуй меня, боярин! – ответствовал ему.

Воевода обвёл глазами двор и поманил в центр двора дружинника:

– Дайте им мечи потешные.

На середину двора вышел отрок, вооружённый щитом и мечом, мне тоже подали деревянное оружие. Я с мечом и шестом закружил в боевом танце с противником, отрабатывая легенду простого юноши. Он несколько раз атаковал меня рубящими с верху ударами, я всё блокировал своим мечом, но в основном мне хватало время просто увернуться. Потом, решив прекращать представление, подсёк его ноги шестом и уткнул свой меч в шею растянувшегося на земле отрока. Синеус смотрел с явным недовольством:

– Отрок, ты зачем мне тут представление устроил скоморошье? Я же видел, побить мог сразу.

– Не гневайся, воевода, по недомыслию решил дольше нужного сражаться, чтобы способности продемонстрировать, – ответ варяга устроил, определил он меня отроком в младшую гридь, со столом и крышей в гриднице дружинной.

Стал княжьим человеком и потекла моя служба: стоять на воротах городских, мыта взымать, по торжищу ходить и к порядку призывать купцов, вздумавших за бороды потаскать друг друга. Вот подружится удавалось не со всеми. В дружину старались отдать деток весьма обеспеченные родители, вот и относились такие к нам, как к холопам. Мы – это те немногие, кого Синеус взял после отбора. Редкий смерд сможет на бой выйти и победить умелого дружинника, хоть и с потешным, но всё-таки оружием. Так мы и сдружились – сын кузнеца Борислав, ставший с моей лёгкой руки Борькой, и Вячко из рыбаков. Зато купеческих да боярских хватало с лихвой, и ходили они меж собой, меряясь цепочками да кольцами с каменьями, на нас и внимания не обращали.