Рукой нащупал набухающую шишку. Это они камнем что ли? Мальчишки собирались повеселиться. Меня окружили, наверно приготовились серьезно вывалять в грязи и попинать, неимоверно захотелось исчезнуть, спрятаться, сжавшись в комочек. Нет, нельзя сдаваться, ползая в пыли, рыдая навзрыд и умоляя, чтобы пожалели и отстали, они от этого ещё пуще приставать станут. Сейчас неважно, что их больше и что они сильней, надо просто упереться и не уступать, пусть бьют. Я перевернулся на спину и крутанул свой посох, пройдясь по ногам как по забору палкой, удалось достать почти каждого. Нападающие попадали и завопили. Стараясь не упустить преимущество, вскочил на ноги и начал лупить жердиной всех, до кого успел дотянуться. Мои обидчики разбегались с воплями:
– Неее, так это не закончится.
Кинулся по проулку за Мышатой – знаю, что именно он старается больше всех жизнь мне попортить. Легко догнать хромающего, он же среди первых был, когда я на спине лежал и пинать меня собирался, вот ногу я ему дюже приложил. Подсёк шестом под здоровое колено, и обидчик повалился на спину, хлестанул я его своим посохом прямо по животине, Мышата сложился пополам и заверещал на всю округу, а я охаживал его по ногам, рукам и заднице, пытаясь передать ему всё, что накопилось за долгое время издевательств, теперь в пыли ползал не я. Мой обидчик заскулил и разревелся, раздавая клятвы, что более не в жизнь, не словечком… Остальные мальчишки, кто не дал в страхе дёру, сейчас стояли на безопасном расстоянии. На манер китайских бойцов кунг-фу, молча поводил своим шестом, давая понять каждому, что ежели что, так же будет или ещё хуже. С чувством победителя поднял с травы молочную крынку и деловито осмотрел всех, мол и за крынку спрошу, ежели чё. Теперь дразниться Мымром не посмеют или сами у меня такими станут.
Вообще, меня сильно бесила слабость тела Дражко, я в его возрасте на разряд уже сдал, а с этими мышцами подтянуться вообще никак не получалось, дергался в каких-то конвульсиях на перекладине. Златка покатывалась от смеха, мешая мне, искренне считала, что я это специально тут выкабениваюсь. Ну конечно, про физкультуру тут никто не слыхивал, поэтому мой спортзал для неё и подружек был представлением одного актёра. Бесполезность изменить отношение к моим занятиям, выводило из себя и злиться-то на Злату нельзя. Надо просто ей и остальным доказать, что я тут всё не просто так, а для дела серьёзного. Пусть покудова веселятся, потом сами извиняться будут.
Златка потащила меня на реку, ей стираться, а меня она и раньше всегда с собой таскала, чтоб маме не мешался. Со мной же сподручнее и корзину тащить. Сегодня очень жарко, даже странно, что живут на реке, а никто и не думает купаться. Бабы, задрав подол по щиколотку, стояли в воде, полоскали бельё и сплетничали. Златка отвлеклась от работы и закричала мне:
– Дражко, жарко что ли? Ты зачем так глубоко зашёл?
Я осторожно экспериментировал, может ли это тело держаться на воде. Поджимал ноги и пробовал не пойти на дно, с каждым разом получалось всё дольше. Думал будет легче, ведь я когда-то умел и неплохо. Мои старания увенчались успехом, я поплыл. Всё, теперь каждый день, пока вода тёплая, буду плавать.
С берега заорали женщины, ко мне, как могла, спешила Злата, еле остановил её. Плавать из местных никто не умел, поэтому все решили, что меня водяной утаскивает в воду. Вот же проблема. Надо ещё со Златкой теперь договариваться, а то спасать будет. На берегу собралась куча народу, в общем дети и бабы, в меня тыкали пальцем, галдели обсуждая. Слышались реплики, что Дражко с водяным договорился, когда утоп – эту и ещё много других небылиц выпалила Златка моей маме, пересказывая чудо, случившееся на речке. Мама сильно перепугалась и стала ругать меня, чтоб больше не думал глубже колена в воду лезть. Неожиданно поддержал отец – его порадовало не только, что я единственный в деревне умею на воде держаться и не топнуть, а ещё возможная близость с водяным, раз он мне такое позволил. Кузнецы в деревнях всегда колдунами слыли, отец не исключение, вот и дитя его соответствует.Добро на плаванье я получил, правда возле берега и в компании Златы. Так теперь и таскал её за собой на речку, устроив аттракцион для местных. В деревне судачили, о бесе, вселившемся в Дражко, когда потоп, мол, с тех пор и не узнать мальца, вон надавал тумаков Мышате с компанией, а тут ещё и с водяным дружится. Моё упорство в попытках тренировать тело дало свои плоды, через месяц подтянулся десять раз и переплыл реку, ух, и влетело мне тогда от мамы, да так, что на следующий день был наказан, сидеть и помогать по хозяйству. Златка ходила с важным видом, мол, чтобы знал другой раз, как её не слушать, а она предупреждала, так орала с мостков, что полдеревни сбежалось.У отца гора крицы, надо горн топить, да жар раздувать. К этому дню я давно готовился, причём в тайне. Знаний инженерных у меня было маловато, не на того учился, поэтому долго изучал кузницу на предмет своей полезности. Механический молот – это для меня слишком сложно, разве что найти человека, которому суть да идею обрисовать, а тот додумает, как воплотить. Про состав металла та же история, знаю, да не то всё, вроде как температуру повыше и разные добавки нужны и только. Выбор пал на меха, их на трудах в школе делали, правда тогда ни у кого из класса ничего приличного не вышло. Решил сильно не усложнять, две деревянные плахи с дырочками по середине, через эти дырки воздух должен всасываться, с обратной стороны прикрепил кожаные накладки, чтобы обратно воздух не выпускали, прижимаясь к деревяшкам. Сами плахи соединил кожей. Всё проклеивал вываренным из костей клеем и прошил шнурком. Большой вопрос встал, как сделать само сопло, чтоб не сгорело. Металлической трубки у меня не было, единственным доступным материалом была глина, обмазал какую-то большую трубчатую кость и выжег её в костре. Достала Златка, допытываясь у меня, что такое я мастерю и для кого. Держался как партизан. Собрал всё ночью, сразу как был отруган и наказан мамой за мои рекордные заплывы. Поутру, как матушкины задания переделал, с серьёзным видом сообщил:
– Пойду в кузню, отцу подсоблю.
Только направился в избу доставать из-под лавки поделку, Златка сразу бросила свою работу и начала пристально за мной следить. В кузне уже пылал горн и в нём занимались уголья с пережогов. Я деловито спросил дозволения помогать и теперь уже под вторым, внимательным взглядом отца, пристраивал меха так, чтобы поэффективней работали и не сгорели сразу. Батя аж крякнул от удовольствия, как быстро горн набрал жара, да какого. Температура была явно повыше. Моё глиняное сопло не выдержало больше одного рабочего дня и к вечеру раскрошилось, да и остальная конструкция развалилась, но я теперь знал, как сделать лучше. Молот отцовый получилось поднять и пару раз ударить заготовку. Сегодня я был на высоте.
Вечером матушка, раскладывая кашу:
– А что там Злата у вас диковину какую-то разглядела, нынче?
– Да, Милавушка, сын наш сегодня штуку удумал нужную, да переделать ещё пуще сулился и молот мой поднял. Будет из него толк. Сердце теперь моё спокойно за наследника. Тайну ему поведаю родичей.
Отец подошёл к очагу и отнял камень из кладки, вытянул свёрток длинный, замотанный в кожу сыромятную. Он бережно развернул на столе увесистый свёрток. Даже тусклого света лучины оказалось достаточно чтобы блеснул явно нержавеющий метал, кольчуга посеребрённая и два одинаковых, как близнецы меча:
– Вот, Дражко, настоящие боевые клинки заморской работы, достойные руки боярина, а может и князя, из железа, которого ни я, ни отец мой так и не смогли сделать. От отца к сыну в роду нашем передаётся с историей, чтоб всяк потомок цену знал и гордость имел.
Тепереча и ты слушай. Давно случилась эта напасть, жили предки наши в других краях, далёких и тёплых. Пришёл на землю родичей Хазарин, убил многих, полонили деда моего и в далёкие земли Персам продали. Попал дед Тихомир на галеру большую, веслом ворочить под кнутом басурманским. Возил на тех галерах купец важный товар свой из Дамаска в Константинополь да Херсонес. Дед говорил, видел он в дыру вёсельную, что города эти огромные, до небес стены из камня поднимаются и народу там живёт тьма-тьмущая. Случился шторм, корабль их долго волнами бросало, трюм галеры порою целиком водою заливало и многие сомлеть успели, толи кормчий не сдюжил, может ещё беда какая приключилось. Напоролась галера бортом на камни, аж весла поломались. Схватил тогда он обломок весла, к которому прикован был и в живот надсмотрщику, тут и остальные взбунтовались, кто с обрубком вёсельным оказался. Галера тем временем тонуть принялась, не до полонян вёсельных басурманам было, никто к ним не спускался за надсмотрщика мстить, спасались они. Пока все люк пытались открыть, дед наш цепи камнями балластными долбил. Так ему одному токмо и удалось выбраться, через дыру в борту, а ещё он тогда, прямо как ты, Дражко, с духом морским закружился и плыть научился. Долго ещё волновалось море, пока дед Тихомир за камень цеплялся, что корабль сгубил. А как замирение на море вышло, оказалось, что вот она галера недалече потопла, в рост всего. Деваться то некуда, а надо взять деревяшек разных, чтобы до землицы догрести. Сказывал, что умаялся, но две бочки пустые с трюма вытащил и связал их вёслами да парусиной, а ещё кусок мяса вяленого и кувшин вина греческого повезло сыскать. Два дня и ночь он толкал свой плот, изредка выбираясь передохнуть и поснедать. На вторую ночь он приметил огонь, то был берег Таврики, а костёр разожгли дружинники купца с Ладоги, возвращались они на кнорре из Константинополя и тоже потрепались в шторме. На счастье деда Тихомира, встали у берега обсушиться да лодку смолой поконопатить. Приняли родича нашего из моря они со всем вежеством, оттого и он таиться не посмел да сказывал им у костра историю свою о полонении и спасении. Взял тогда купец его в ватагу свою, веслом ворочить, за пропитание и дорогу. Вещи его не тронули, признали добычею законной. Имуществом дедовым стали: две справные бочки, парусины кусок да верёвка. Но не всё на этом. Когда один бочонок открыл, там два меча оказалось, кольчуга да шлем басурманский, всё работы тонкой и выделки особой. Наверно в тайне везли куда, или увозили откуда, прежние хозяева. Слово купца крепкое, никто и не подумал горемыку обидеть. Продал тогда дед Тихомир, токма бочки да шлем, чтобы одёжу себе сладить и денег на жизнь заиметь. До Ладоги родич с купцом не дошёл, а честь по чести поблагодарив того, в деревне остался, приглянулась ему Любава, бабка наша. Стал дед Тихомир кузницу строить да железо ковать. Вот, Дражко, и кольчуга та, работы тонкой, за годы ничегошеньки с ней не приключилось, даже ржа не взяла. Так меня, как наследника, приобщили к сокровищу семейному, а что это сокровище – тут и к бабке не ходи. За один такой клинок можно пару деревней купить, не знаю даже, как оценить такое. Наказывал отец строго настрого, никому и никогда не сказывать, даже Златке, про реликвию.
