Из-за длинного стола на меня устремляются взгляды, выражающие шок разной степени. Затем происходит медленный обмен взглядами, и становится ясно, что между ними происходит молчаливый разговор. Паладины, ввалившиеся в зал в начале заварушки, занимают позицию перед старейшинами. Их защитные движения дают понять, что теперь меня рассматривают как угрозу.

Черт возьми.

Выйдя из ступора, старейшина, похожий на полинезийца, высвобождает Лахлана и остальных из захвата. Он медленно опускается на свое место и прочищает горло. Его взгляд прыгает с украденной у него магии, то есть с аркана на моей руке, на мое лицо.

– Простите, – смущенно говорю я. – Хотите… Вернуть вам его назад?

Надеюсь, он не против, если я оставлю магический аркан себе, потому что не представляю, как, черт возьми, вернуть его, если он ответит «да». Все странности, которые я делаю, обычно происходят инстинктивно. В большинстве случаев это оказывается для меня жуткой неожиданностью, и я никогда не знаю, почему происходит именно так. Просто происходит, и все. Просто в моменте. Позднее, когда я пытаюсь повторить то, чему я сама была свидетелем, у меня не получается. Эта долбаная переменчивая магия.

Но хотя я, как и все остальные, ничего не знаю о своих способностях, я чувствую себя обязанной вернуть магию ее владельцу. Может быть, это из-за того, как он смотрит на прилипший к моей руке аркан, – словно бы магия, которой он владел, каким-то образом его предала. Но прежде чем он успевает ответить, руны на моей руке загораются и начинают поглощать магическую штуку.

Что ж, неловко получилось.

Раньше, когда меня атаковали Боевой магией, на помощь мне приходили один или несколько щитов, и теперь я не вполне понимаю, что мне думать о новом желании моих рун поглощать магию.

Я стараюсь выглядеть равнодушной и невозмутимой в отношении того, что только что произошло, – чем бы оно, мать вашу, ни было.

Ситуация, в которой старейшины могут наблюдать мои уникальные способности, что называется, своими глазами, не слишком меня радует. Не хочу, чтобы меня воспринимали как еще бóльшую угрозу, и в то же время не хочу, чтобы их интерес ко мне вдруг еще больше усилился.

«Ты серьезно?» – ругаюсь я на магию, а затем мысленно похлопываю ее по несуществующему плечу. В конце концов, она не позволила придушить ребят, и злиться на полную катушку я не могу.

Старейшина Балфур прерывает тяжелую тишину и призывает всех к порядку, осуждая ковен Лахлана и моих парней за их нежелательное вмешательство. Внезапная вспышка боли отвлекает меня от происходящего. Я пытаюсь отдышаться, незаметно перетерпеть жгучий приступ, и, к счастью, он заканчивается секунд через десять – самое быстрое время, за которое я получала новые руны.

Радуясь, что никто не заметил того, что я внезапно отвлеклась на боль, опускаю взгляд и обнаруживаю новую руну на боковой стороне ладони. «Только не говори, что я как-то неосознанно связала себя с этим чертовым старейшиной…» – беззвучно молю я свою магию.

Разглядываю руки загадочного старейшины, но не замечаю на них никаких меток. То, что он не заорал от внезапного приступа боли, подтверждает мои надежды, что новая руна появилась только у меня.

Из самокопаний меня вырывает чей-то тяжелый пристальный взгляд, и я замечаю, что за мной внимательно наблюдает старейшина Клири.

«Не на что здесь смотреть», – как заведенная повторяю про себя я, а потом решаю попробовать не обращать на него внимания и вновь сосредотачиваюсь на том, что происходит вокруг меня.

– Новобранец Фьерро, благодарим за твою откровенность. Мы принимаем ваше прошение о Праве Связи и рассмотрим его по существу.

Я радостно оборачиваюсь к Валену, но выражение его лица говорит мне о том, что я что-то упустила. Моя улыбка исчезает, а произнесенное имя привлекает внимание обратно к старейшинам.

– Паладин Айдин, настоящим ваше право на Винну Айлин считается аннулированным. До тех пор, пока Совет не примет решение в отношении Права Связи, запрошенного новобранцем Фьерро от имени его ковена, будет назначено временное право. Братья, прошу высказать свои рекомендации.

Я нервно жду, что старейшины начнут обсуждать, как им со мной поступить, но очень быстро понимаю, что этот разговор снова происходит в их головах. Комнату окутывает тяжелая тишина, и я окидываю Валена полным паники взглядом. Он незаметно проводит пальцем по рунам за своим ухом.

«Не волнуйся, Винна. Скорее всего, это продлится несколько недель. Обычно решение о Праве Связи принимается достаточно быстро. Ты скоро к нам вернешься».

Его слова никак не снимают уровень паники, нарастающей внутри меня. По моим ладоням пробегают разряды оранжевой магии, и я сжимаю кулаки, пытаясь их скрыть. Две недели жить черт знает с кем, и это – если старейшины одобрят Право Связи. А могут ведь и отклонить. Что мне делать тогда?

Прежде чем я успеваю мысленно проорать Валену все это, голос старейшины Найпана разрезает тишину:

– Было решено: временное право будет передано старейшине Клири до тех пор, пока не будет принято решение о прошении о Праве Связи.

– Какого хера?! – громко восклицаю я.

Мое возмущение тонет в суматохе, с которой старейшины поспешно вскакивают со своих тронов и выбегают через дверь позади них. Бегите, гребаные трусы. Когда последний старейшина выбирается из комнаты, я поворачиваюсь к своим Избранным. Меня окружает большая группа странных паладинов, преграждая путь. Какого черта? Из-за плеч двух стоящих прямо передо мной паладинов я замечаю Райкера и вижу, что еще одна группа паладинов отгоняет его и всех остальных в другую сторону.

Меня охватывает паника, и на это реагирует моя магия. По коже проносятся оранжевые, розовые и фиолетовые вспышки, и я, словно загнанная в угол собака, спешно прикидываю варианты побега.

– Стойте! – кричит Райкер, но его игнорируют и отталкивают. – Она сейчас сорвется, лунопроклятые засранцы, просто дайте мне с ней поговорить, и я уйду!

Я активирую магию в рунах, призывающих короткие мечи. Парень слева от меня примерно моего роста и выглядит как самое слабое звено. Пытаюсь продумать, как вывести его первым.

– Пищалочка, стой!

Голос Райкера раздается ближе, чем прежде, и я отвожу взгляд от первой намеченной цели. Оказывается, я уже приближалась к нему, даже не осознавая этого. Останавливаюсь и нахожу глазами Райкера. Окружившие его паладины не позволяют ему приблизиться, но хотя бы больше не пытаются вывести его из комнаты.

– Все в порядке. Не сопротивляйся. Если ты начнешь убивать, станет только хуже.

Кто-то скептически фыркает, но я не отрываюсь от пристального взгляда небесно-голубых глаз Райкера, чтобы сердито посмотреть на этого человека.

– Просто иди с ними, Пищалочка. Свяжись с нами, когда обустроишься.

Он ободряюще кивает, и я отвечаю ему тем же, хотя едва ли меня сейчас можно назвать ободренной. Раз он говорит мне не сопротивляться, я послушаюсь – пока что.

– Все будет хорошо.

Райкер грустно улыбается и постукивает двумя пальцами по своей груди, прямо поверх рун, расположенных между его мышцами. Затем он разворачивается, и окружившие его паладины выводят его из комнаты.

Я стою на месте, неотрывно глядя на дверь, через которую только что вышел Райкер. Образы того, как от меня оторвали моих Избранных, начинают сливаться с воспоминаниями и ощущением беспомощности от потери Талона и Лайкен. Мне требуется несколько минут, чтобы собраться с духом и обуздать охватившее меня, словно цунами, чувство потери. Один из окруживших меня паладинов начинает терять терпение из-за того, что я не двигаюсь, и мою спину накрывает ладонь, как будто ее обладатель думает, что сможет вывести меня из зала одним задающим направление прикосновением.

Резко разворачиваюсь, чтобы ударить дотронувшегося до меня ублюдка, но он отскакивает в сторону, уклоняясь от мощи моего удара. Но мне все же удается его зацепить, и он, врезавшись в паладина справа от себя, вызывает эффект домино из пошатнувшихся тел.