По всей видимости, он думает, что превосходство в размерах и грубая сила помогут ему победить в этой драке. Но то, что этот придурок не потрудился прислушаться к предупреждениям Эноха и Каллана, работает мне только на руку. Бросаюсь навстречу, зеркально копируя его рывок. Мы сталкиваемся, и я прогибаюсь назад, чтобы поглотить импульс удара и перехватить контроль над падением. Он больше и тяжелее меня, поэтому я прикасаюсь к своим рунам, отвечающим за дополнительную силу, и перекидываю его вверх и через себя так, что он жестко приземляется на землю. Это выбивает из него воздух, и судя по тому, как отскакивает от земли его голова, готова поспорить, из глаз у него сыплются искры.

Перекатываюсь со спины на живот и сажусь к нему на грудь, обрушивая череду яростных ударов по лицу. Во мне кипит злость от того, что меня атаковал сперва мой наставник, а затем и так называемый охранник, и я без единой капли жалости избиваю Сурка. Его кожа багровеет, из носа, рта и ссадины на брови идет кровь, но моя жажда требует большего. Меня грубо стаскивают с него и что-то кричат, но я даже не пытаюсь разобрать, что именно. Я полностью перешла в режим киборга-убийцы, и единственное, что мне сейчас хочется, – чтобы им всем было плохо.

Призываю маленький метательный нож и безжалостно вонзаю его в того, кто пытается со спины меня удержать. В жопу всех, кто встанет у меня на пути. До моих ушей доносится крик боли, и хватка на моем теле ослабевает. Пробую вывернуться и кинуться на этого мудака, но вдруг сквозь мои полные ярости мысли пробивается голос Эноха.

– Винна, остановись! Ты должна остановиться. Все не так, как ты думаешь. Он просто пытался не дать тебе убить Сойера.

Энох и остальные стоят метрах в трех от меня, и их взгляд мечется между Сурком, лежащим на земле, тем, кто стоит за моей спиной, и мной.

– Ты в безопасности, Винна. Все закончилось. Никто больше не попытается тебе навредить.

Энох делает шаг вперед, отделяясь от группы, но, сделав еще несколько шагов, замирает. Очевидно, он хочет, чтобы я сконцентрировалась на нем и осознала, что он не представляет для меня угрозы. Я внимательно за ним наблюдаю. Больше никто не двигается с места. Энох тоже не пытается форсировать события. Должно быть, он понимает, что мне нужно пространство, чтобы оценить ситуацию и успокоиться. Взгляд его серо-голубых глаз полон уверенности и спокойствия, и это помогает мне вернуться в реальность.

Сурок лежит в отключке на земле, весь в синяках и истекая кровью. Старейшины окружают Мэрилина Мэнсона, старейшина Найпан накрывает его своими эбеновыми руками, исцеляя. Я раздраженно ворчу, потому что мне хочется добраться до Мэрилина. Я хочу пустить ему кровь и заставить мучиться так же, как сейчас мучается Сурок.

Оглядываюсь, пытаясь заметить какую-нибудь брешь или новые угрозы, и обнаруживаю, что рядом со мной сидит паладин Эндер. Он пытается вытащить из своего плеча нож, но каждый раз, когда пробует схватиться за магическое оружие, его пальцы проходят сквозь рукоятку. Я выпускаю свою магию, и нож исчезает, оставляя кровоточащую рану. Эндер втягивает ртом воздух и смотрит на меня.

– Не помню, когда меня в последний раз заставали врасплох. Неплохая у тебя способность. Ты умеешь призывать только кинжалы и мечи? – спрашивает меня лидер паладинов, и его голос и вопросительный взгляд полны интереса и уважения. Он чем-то напоминает мне Айдина, но я отгоняю это воспоминание.

Меня слегка сбивает с толку его странная реакция на тот факт, что он получил ранение. Кажется, его это совсем не волнует. Может быть, он привык? Сомневаюсь, что можно привыкнуть к тому, что твоя жизнь подвергается риску. Судя по хитросплетению шрамов на его коже, «привык» – это мягко сказано. Он не сводит с меня взгляда и ждет, когда я отвечу на его вопрос.

– Нет, – хрипло квакаю я, сглатывая боль в горле после нападения.

Мой ответ – не дружеский обмен информацией и не проявление товарищества. Это прямое предупреждение, и он кивает, давая знать, что понял это.

Движение на периферии моего зрения заставляет меня насторожиться, но я снова расслабляюсь, когда понимаю, что это всего лишь Нэш идет по направлению к паладину Эндеру. Взгляд Нэша в каком-то молчаливом споре мечется между его лидером и мной, после чего наконец замирает на паладине.

– Позволите, сэр? – спрашивает он, протягивая руки к сочащейся ране на его плече.

Паладин Эндер кивает, и менее чем за минуту смуглая кожа под руками Нэша зарастает. Подтянутый седовласый мужчина несколько раз вращает плечом и, убедившись, что все хорошо, с благодарностью кивает парню. Нэш делает движение в мою сторону, но я вздрагиваю и автоматически отступаю назад.

– Все хорошо, Винна. Он просто тебя исцелит, – обращается ко мне старейшина Клири.

Он говорит так, будто я слишком глупа, чтобы понять, что происходит. Снисходительность его голоса лишает меня всякого спокойствия, обретенного усилиями Эноха, и я набрасываюсь на старейшину:

– Да пошли вы. Если вы думаете, что после этого я позволю хоть кому-нибудь из вас приблизиться ко мне…

Мой голос звучит хрипло, но твердо. Я знаю, что мне требуется исцеление, но я ни за что ни позволю этим мудакам подойти ближе. Обмануться однажды – не преступление, но дважды на те же грабли я не наступлю.

Маскируя движение под обычное, провожу по рунам на безымянном пальце, надеясь, что ребята прибудут сюда как можно быстрее. Если эти ублюдки-старейшины думают, что я вменяю в вину за это нападение одному только Мэрилину Мэнсону, то они еще большие идиоты, чем я представляю.

– Винна, пожалуйста. У нас не было другого способа узнать все наверняка. Чтобы спровоцировать то, о чем я подозревал, лучше всего было поместить тебя в опасную для жизни обстановку, – с мольбой в голосе говорит Мэрилин Мэнсон, пытаясь обойти кольцо столпившихся вокруг него старейшин и приблизиться ко мне. Какая-то часть меня надеется, что они позволят ему это сделать, – тогда у меня появится возможность попробовать оторвать его голову.

– Получили ли вы ответы, которые искали? – спрашивает кастера старейшина Ковка.

– Да. Вне всяких сомнений, она – мимик.

– Что это, черт возьми, значит? – кричит Энох и становится рядом со мной.

Я отхожу от него, успевая заметить проскользнувшее в его взгляде разочарованное смирение, прежде чем он отворачивается и, прищурившись, смотрит на своего отца.

– Я наблюдал случаи более слабой мимикрии среди отдельных кастеров, но подобный уровень – никогда, разве что читал о таком в книгах, написанных много веков назад, – с энтузиазмом отвечает Мэрилин.

Наверное, я могла бы утопить кинжал в его горле прямо сейчас, но я не хочу, чтобы этот кусок говна умер так быстро.

Мэрилин Мэнсон продолжает свои объяснения, совершенно не смущаясь моей ярости.

– Мимики обладают невероятно редкой способностью видеть или чувствовать магию любого типа, а затем повторять ее. Чтец Тирсон упоминал, что у нее слабо развита Заклинательная магия. Но я рискну предположить, что, если бы Винна поработала над ней вместе с опытным кастером, она смогла бы скопировать его способности и впитать более сильное сродство и с этой ветвью тоже.

– И как же то, что ты попытался меня убить, ответило на твой вопрос? – шиплю я.

– Я не пытался тебя убить. Я пытался понять, сможешь ли ты скопировать направленный против тебя уровень магии.

– Мог бы просто спросить, гребаный псих. И я бы ответила, что умею повторять то, что когда-то увидела. Это не коммерческая тайна или что-то, что я унесла бы с собой в могилу. Но опять же: ты бы узнал об этом, если бы спросил. – Тычу пальцем в сторону Мэрилина. – Лучше бы тебе быть начеку. Если ты еще хоть раз ко мне приблизишься, тебе не понравится то, что случится, и лучше бы тебе молиться, чтобы мне не довелось застать тебя одного.

На его лице тут же появляется сожаление, но он узнáет, что такое истинное сожаление, если не прислушается к моему предупреждению.