Не стоило так долго смотреть ему в глаза, однако Кэролайн осознала свою ошибку, лишь когда лорд Конрад засвидетельствовал им почтение со словами:

– Как истинный джентльмен может любоваться мрамором и холстами, когда видит перед собой четырех прелестниц из плоти и крови?

Граф Линдси стоял рядом с приятелем и неотрывно глядел на Кэролайн.

Кэролайн упорно смотрела себе под ноги, но дело было сделано. Она приманила его взглядом, он подошел, а кузины начнут донимать ее расспросами и читать мораль.

Линдси был здесь с одной лишь целью. Ни танцы, ни досужие сплетни, ни изысканные напитки и закуски его не интересовали. Он напросился в попутчики Конраду только для того, чтобы узнать побольше о последнем приобретении герцога Уоррена. К счастью, ждать осталось недолго, и он сможет наконец покинуть этот балаган.

И тут он увидел леди Николсон.

И она – в этом он был уверен – тоже его заметила.

Щеки ее зарделись – жарко стало и ему. Где ее отец? Почему она бродит по дому одна, когда вокруг столько проходимцев?! Сокровища надо беречь и охранять, если не хочешь, чтобы их у тебя украли.

Линдси скромно держался за спиной приятеля, пока тот раскланивался со знакомыми и искал знакомства с теми, кто мог ему пригодиться.

Картина, что ждала представления, была укрыта тканью.

– Как ты думаешь, что лорд Уоррен прячет под этой тряпкой? – задумчиво протянул Конрад, скользя взглядом по толпе, окружившей ярко освещенный подиум.

– Вы в своем репертуаре, лорд Конрад, – игриво похлопав виконта по предплечью веером, воскликнула Луиза. – Что же вас сюда привело, если не любовь к мрамору и холстам? Любопытство? Как и всех прочих?

– Любопытство и немалая толика страха, – поддержала сестру Дина.

– Страх? Вы о чем? – удивленно переспросил Конрад.

– Страх упустить момент рождения животрепещущей сплетни, которая будет у всех на устах целые сутки или двое, – ответила Луиза.

– Я бы не стала делать точных прогнозов. Слух продержится лишь до тех пор, пока не случится еще какое-нибудь судьбоносное событие, – заметила Беатрис.

Вот так, обмениваясь репликами, группа из четырех девиц и Конрада продвигалась к подиуму. Линдси держался чуть позади, стараясь идти след в след за леди Николсон.

Прозвучал гонг, и по галерее прокатился взволнованный шепот. Толпа напирала, и он невольно задел рукавом обнаженное предплечье Кэролайн. Та немедленно оглянулась, и взгляды их встретились. Линдси улыбнулся, и она, словно нехотя, улыбнулась в ответ.

– Простите, миледи, – сказал он и вдохнул ее аромат. Определенно орхидеи. Волосы ее были зачесаны назад и убраны в высокий шиньон с замысловатыми косами и заколотыми локонами. И вновь ему мучительно захотелось погрузить пальцы в эти шелковистые пряди и вытащить все шпильки до одной, оставив их валяться на полу. В бесстыдном беспамятстве он представлял, как покрывает поцелуями ее губы, лицо, изящную шею, ключицы, плечи…

– Здесь слишком много людей, – сказала Кэролайн, взмахнув ресницами. – Меня должен был сопровождать отец, но теперь ему ко мне не пробиться.

Ее слова сыграли роль ушата холодной воды, сразу понизившего градус напряжения, – в чем Линдси весьма нуждался. Будучи на голову выше большинства присутствующих, Линдси обвел взглядом толпу, хотя понятия не имел, как выглядит отец леди Николсон. Виновато пожав плечами, он вновь посмотрел на нее и увидел, что она наблюдает за ним.

Кэролайн мучительно остро ощущала близкое присутствие графа Линдси. Отчего-то рядом с ним она чувствовала себя нежной, хрупкой и очень женственной. Наверное, по контрасту с ним, таким высоким, сильным и мужественным.

Когда он задел ее рукавом, по телу почему-то побежали мурашки. Она отреагировала весьма странно на невинное прикосновение, но и с ним было не все гладко: Кэролайн заметила, как напряглось его лицо – будто у него скулы свело – и как он поспешил улыбнуться, словно чтобы расслабиться. Впрочем, во время той кадрили с ними уже происходило нечто подобное. И когда лорд Конрад подошел и завел разговор, граф Линдси словно нарочно ушел в себя. Он шел последним, старался идти прямо за ней и, когда она замедлила шаг, сделал то же самое.

Может, он хочет получше ее узнать? Или просто не желает принимать участие в словесной перестрелке, что вели ее кузины и лорд Конрад?

Кэролайн без особого интереса устремила взгляд на подиум, где, стоя возле укрытого темной тканью мольберта, держал речь лорд Уоррен. Гораздо больше ее занимал стоявший рядом граф Линдси, хотя последний упорно молчал.

В попытке увеличить дистанцию между собой и Линдси Кэролайн под встречным напором толпы чуть было не потеряла равновесие, но граф удержал ее от падения. Кэролайн смущенно опустила глаза на его руку в элегантной бальной перчатке. Убедившись, что она прочно стоит на ногах, Линдси убрал руку, однако прежде зачем-то провел указательным пальцем по внутреннему сгибу ее локтя. Кэролайн стало еще жарче.

– Примите мои извинения, миледи, – раздался его голос у самого ее уха. – Простите мою неловкость. Еще раз простите. Публика, кажется, теряет терпение. С вами все хорошо?

– Да, – еле слышно прошептала Кэролайн. – Надеюсь, то, что предстоит увидеть, стоит всех перенесенных неудобств, – добавила она и с досадой прикусила губу, осознав, что сказанное прозвучало двусмысленно.

Какой у него благородный профиль, подумала она, украдкой скосив глаза на графа. И как от него приятно пахнет: мылом и чуть-чуть гвоздикой. И эта легкая небритость…

Кэролайн поглубже вдохнула непередаваемый мужественный аромат.

– Для меня вечер уже удался, – чуть наклонив к ней голову, сказал Линдси и выпрямился прежде, чем она придумала ответную реплику.

Беатрис оглянулась и, протянув Кэролайн руку, предложила:

– Давай попробуем подойти поближе. Отсюда ничего не увидишь.

– Не хочется толкаться. Мне и здесь хорошо, но спасибо за предложение, – ответила Кэролайн.

– Вы подарите мне вальс, леди Николсон? Когда мы сможем отсюда уйти? – шепнул ей на ухо Линдси.

Разве она не дала себе слово быть впредь осмотрительнее? Она должна ему отказать. Тем более для этого не надо нарушать правил приличия. Достаточно лишь сказать, что все ее танцы уже расписаны.

– С удовольствием, милорд. – Кэролайн не смотрела ему в глаза из страха увидеть в них то, что может увидеть. Или скорее из страха, что он разглядит в ее глазах то, что не следует.

Между тем утомительная речь герцога близилась к финалу – он развернулся к укрытому покрывалом мольберту и театральным жестом сорвал с него драпировку. Атласная ткань с тихим шелестом соскользнула на пол, открыв золоченую раму.

– Я дарю вам «Нону», – объявил герцог, – бесценное сокровище, шедевр.

Восторженный шепот прокатился по галерее. Кэролайн подняла взгляд на графа. Тот был чернее тучи. Что с ним? Что вызвало у него приступ гнева?

Как раз в этот момент отцу Кэролайн наконец удалось добраться до дочери. От даже запыхался – пришлось прокладывать себе путь, орудуя локтями. Кэролайн хотела было представить графа Линдси отцу, но граф внезапно исчез, словно его тут и не было. Странно… Как можно перемещаться столь быстро в подобной толчее? Впрочем, с таким выражением лица, как было у графа, можно заставить расступиться любую толпу.

– Хочешь поближе подойти, чтобы лучше рассмотреть картину? – предложил дочери лорд Дерби.

– Для этого придется ждать своей очереди довольно долго, – со вздохом ответила Кэролайн. – Сегодня все вдруг сделались почитателями высокого искусства. Хотя я подозреваю, что искусство как таковое здесь мало кого волнует – гораздо важнее рыночная стоимость очередного шедевра. Но к тебе, папа, это, конечно, не относится.

– Когда-нибудь, когда ты выйдешь замуж и обзаведешься собственным домом, – произнес отец, стараясь выбрать самый удачный маршрут, ведущий к подиуму с «Ноной», – то, надеюсь, украсишь стены кое-какими работами из моей коллекции. Считай это желание стариковским чудачеством, если хочешь, – с улыбкой добавил он.