Эпизод39. В городскую больницу нас никак не хотели пропускать, пока я не сослался на Ларису Васильевну. В хворостовском медицинском мире это имя даже ночью пользовалось авторитетом. А уж когда мы сообщили дежурной, что и дочка главврача станции скорой помощи тоже входит в нашу выездную бригаду, для нас мигом открылись все двери.

Мы прошли по длинному полутемному коридору и приблизились к застекленной двери дальней палаты. Стекло было окрашено белой масляной краской.

– Только тихо, – сказала ночная медсестра. – Он спит.

Глаза медленно привыкали к темноте. Медсестра нащупала кнопку и включила тусклый ночник. И мы увидели Шерифа.

Он, и верно, лежал на спине с закрытыми глазами. Его голова была основательно забинтована. Что-то случилось и с его левой рукой: она тоже была аккуратно перевязана и, как чужая, заботливо уложена поверх одеяла.

– Часа два назад по «скорой» привезли. Без сознания. Говорили, несчастный случай... Сотрясение мозга. И еще закрытые переломы, кисть раздроблена, – шепотом рассказывала медсестра.

– Как же он спит-то, – ужаснулся я. – Это же боль адская.

– Теперь уже не так больно. И потом, ему анальгетики ввели.

Макс приблизился и заглянул Шерифу в лицо.

– Раиль, – тихонько позвал он («Что ты делаешь», – испугалась сестра).

Веки Шерифа дрогнули. Не открывая глаз, он что-то пробормотал на родном языке. Я уловил пару знакомых слов:

– Ругается. Значит, жить будет.

– Ты позови его по-русски: Шериф, – догадался Костик.

Тут Шериф открыл глаза и посмотрел на Макса. И с трудом проговорил:

– Макс... Ты знаешь, они сдохли.

Макс изумленно обернулся к нам.

– Это он бредит, – заявил я медсестре.

– А-а-а, Пит, ты тоже здесь, – услышал меня Шериф. – Их нет, Пит. Они тебя больше не достанут.

– Шериф, может, ты потом нам расскажешь? – неуверенно спросил я.

– Их нет, Пит. Эти падлы… они сдохли, – сказал Шериф и вдруг улыбнулся так легко и радостно, что мы поняли: лучше и не скажешь.

Документ4. Лучшее дело Шерифа. История, рассказанная им самим

«Мы когда сели в машину и поехали, мне Аслан и говорит… тут я переводить буду, потому что он по-своему говорил, но я все равно мог понимать.

«Ты неправ, Раиль, – сказал мне Аслан. – Ты неправ, потому что связался со свиньями, с кяфырами, – это раз. Ты неправ, потому что связался именно с этими свиньями, это два. И ты неправ в третий раз, потому что связался с этим парнем».

«Не трогай его, Аслан, – сказал я. – Он мой друг».

«Нет, Раиль. Я уже тебе говорил, как ты неправ? Бог видит, я бы этого щенка придушил. Но перед этим я хотел бы посмотреть на его отца.

Теперь еще слушай. Не думай, что если ты мне слил этих московских ублюдков (по-ихнему это еще хуже звучит), я тебе прощу долг. Я тебе прощу только половину».

«Я тебе всё верну, Аслан».

«Ты мне всё не вернешь, потому что всегда будешь должен больше».

«Это что значит?» – спросил я. А он только засмеялся:

«Совсем ничего не значит. Со мной поедешь. У нас тут с братьями разговор есть».

«А что с пацанами будет?»

«Э-э, тебе не надо знать», – сказал Аслан. И так криво усмехнулся.

«Нет, Аслан, – сказал я. – Я хочу знать».

«Ну, если так хочешь, скажу, – ответил тогда Аслан. – Теперь братья ими займутся. Мы все стрелки на них перевели. Пусть пока в зиндане посидят. Если не сдохнут».

Зиндан – это тюрьма, по-ихнему. Я спрашиваю:

«Почему говоришь – если не сдохнут?»

Ты, Пит, не обижайся. Это не я такое слово сказал, это он сказал.

«Потому что там долго не живут, – отвечает Аслан. – Цистерна видел? Там воздух совсем нет. Воняет. Голова болит. Потом помрешь. А бензин сверху полить – ай, как хорошо гореть будет».

Тут я очень за вас испугался.

Ну, ты же видел этих братьев. Они и правда родственники, из одного тейпа – в общем, хрен их поймет. Жирного, Ахмеда, помнишь? Это самый главный вообще во всей ихней мафии.

Они все живут на окраине. Оружия полный дом. АКМ-ов стволов двадцать, наверно. Как такое может быть, вообще не знаю. Видно, у федералов купили. Военные года три назад всё распродавали, можно было хоть танк втарить.

Я думал сбежать как-нибудь, но не вышло. У них наручники были, прицепили меня к батарее. Ну, думаю, буду тогда слушать.

Они часа два что-то там терли по-своему. А они когда совсем по-своему говорят, я перестаю понимать. Разобрал только, что они какую-то тему готовят в городе. Уже скоро. Вроде как гости должны к ним приехать. Гости. Какие гости? Не знаю, Пит, не спрашивай. Да я, в общем, все время о другом думал.

Тут Аслан заходит.

«Хороший ты парень, Раиль, – говорит. – Полюбил я тебя».

«И что дальше?» – спрашиваю.

«А вот Ахмед говорит – не нужен ты нам».

«Тогда отпусти», – говорю.

А он смеется:

«А-а, какой умный. Я тебя отпустил, ты к своим побежал, да? Погоди. Мы поедем покатаемся».

Выезжаем куда-то из города, похоже, на трассу.

Там стоянка грузовиков. Возле нее – кафе. Сборный из щитов павильончик. «Пожрем перед дорогой», – сказал Аслан.

Мы пошли внутрь. Меня с двух сторон легонько так держат. Там комната с двумя длинными столами, тесная, бар да кухня, больше ничего. За одним столом дальнобойщики пьют водку. Аслан посмотрел на них, ничего не сказал. Все расселись. Заказали себе что-то, шашлык там, туда-сюда. Водки, конечно. Они ведь хоть и понтуются, но какие они, к свиньям, мусульмане.

«Ты тоже ешь пока, – это они мне говорят. – Тебе ехать далеко, очень далеко».

Но у меня что-то аппетит совсем пропал.

И тут дальнобойщики между собой о чем-то стали шептаться. Наконец двое вышли, как бы отлить. Аслан нахмурился, но сидит, ждет.

Смотрим, а они возвращаются. Человек десять. Бухие все.

«Вот эти черные месяц назад нас на трассе кинули. Сто километров от Твери», – один говорит.

«Да мы видим. Всяко, это они», – типа остальные соглашаются. Уж не знаю, чего у них там на трассе было. Но шоферня сразу монтировки достала, а Аслан со своими из-за стола повскакивали, кто за нож, кто за стволом потянулся, да только, похоже, не успел. Потому что так и не стрелял никто.

А я, говорите, что делал? А я, когда месилово только началось, – одному-двум врезал, сам под стол и на кухню. Вот вы, блин, смеетесь, а мне не смешно совсем. Ладно, слушайте, чего дальше было.

В кухне есть выход запасной. Там за дверью повар стоит, армянин или кто, в руках такой нев…бенный нож держит. Типа спрятался. Я ему говорю: чего стоишь, быстро беги звонить, дурак, сейчас тут реальный замес начнется. А сам на улицу выскочил. Смотрю, все грузовики пустые стоят. А у двух даже моторы не заглушены.

Я такой залез в кабину, дверь захлопнул, сижу. Сверху видно все. Х…й, думаю, теперь меня возьмешь. А сам за руль взялся, гляжу – на рычаге передачи нарисованы, что-то шесть или восемь, я и не знал, что столько бывает.

И тут как раз эта кодла вся из помещения вываливает. Уже не поймешь, кто кого мочит, но монтировками мужики машут по делу, сразу видно. Все в крови, кто-то на землю валится. А я вижу, сам Аслан и еще пара уродов к себе в «бэху» лезут, и уже внутрь засунулись, только то ли ключа у них нет, то ли что, но завести не могут. И тут меня как что дернуло: они – пехота, а я-то на танке. Я педаль вдавил, как газанул, что дымом все заволокло, и еще, и еще, потом как-то первую врубил, сейчас за руль посади – и не вспомню, а грузовик как попрет! Руль выкручиваю (он легко крутится, хорошо) – и на них. И вот как дополз до ихней машины, газанул, а она как захрустит, п…дец, такой скрип ужасный, – а потом уже, как стекла полетели, услышал, как эти внутри визжат. И вот, верите или нет, как этот визг услышал, сам заорал и железку еще сильней вдавил. Вот вам, думаю, за брата, вот вам за всех. Дальше мало что запомнил. Помню только – я кричу чего-то, и русские вокруг бегают, орут. Из кабины меня вытащили – а, говорят, ты тоже из этих? Грузовик хотел угнать?