Граф Ролан д'Эстэф долго смотрел вслед Даниэль, пока она не скрылась за дверями. Затем повернулся к столу, за которым сидел Линтон, потягивая из бокала портвейн.

— Если не ошибаюсь, вы — лорд Линтон? — спросил он, садясь на стул рядом с Джастином.

— Да, это действительно я, — спокойно ответил граф, делая еще глоток портвейна.

— Сан-Эстэф к вашим услугам, сэр.

Он слегка склонил голову, продолжая внимательно смотреть в лицо Линтона и надеясь убедиться, что тот его узнал. Но на лице Джастина не дрогнул ни один мускул. Граф Линтон либо был прекрасным актером, либо действительно не представлял себе, с кем имел дело.

— Мой отец часто рассказывал о вашем батюшке, — не отставал де Сан-Эстэф. — Они, насколько я понимаю, были хорошими друзьями.

Лицо Джастина оставалось бесстрастным.

— Извините меня, граф, — бесцветным голосом ответил он, — но мой отец умер почти восемнадцать лет назад. А у меня память несколько прихрамывает. Так что я не помню многих подробностей.

Эстэф пожал плечами, подумав, что у человека со столь умными глазами просто не может хромать память. Но Линтон смотрел на него с самым невинным видом.

— Ах да, — вроде бы вспомнил Эстэф, — с тех пор, как наши родители дружили, прошло очень много лет. Меня самого тогда, если не ошибаюсь, еще не было на свете. И все же я очень рад с вами познакомиться, милорд.

— Я также, — машинально ответил Линтон, не совсем понимая, почему этот незнакомый человек сразу же стал ему неприятен. Может быть, виной тому был его очень холодный расчетливый взгляд.

Между тем д'Эстэф удовлетворенно улыбнулся и, извинившись перед Джастином, отошел к другим своим знакомым. Несколько позже он в числе первых присоединился к дамам в соседнем зале. Эстэф подошел к королеве и низко ей поклонился. Мария Антуанетта слегка пожурила его за то, что он редко бывает при дворе. Эстэф также выразил сожаление по этому поводу и тотчас же постарался перевести разговор на графиню Линтон.

— Совершенно очаровательное миниатюрное создание, — улыбнулась королева. — Очень свеженькая, наивная. Нам она доставила большое удовольствие своим приездом. Они с мужем намерены уладить кое-какие дела с имением, оставшимся после той страшной резни. Ладно, не будем говорить о столь грустных вещах. Они только еще более омрачают здешнюю и без того унылую атмосферу. Вы хотите быть представленным?

— Ваше величество читает мои мысли.

— Но предупреждаю: не вздумайте оказывать ей чрезмерного внимания, иначе вам придется иметь дело с Линтоном. Даниэль очень молода, и граф ревниво ее оберегает.

— Я буду очень осторожен, ваше величество, — пообещал Эстэф. Но при этом известии сердце у него забилось от радости. В подобных обстоятельствах чем труднее окажется задача, тем слаще будет месть.

Когда ливрейный лакей склонился в поклоне перед графиней Линтон и передал желание королевы с ней говорить, Даниэль уже была к этому готова, поскольку видела, как ее величество о чем-то беседовала с д'Эстэфом и при этом несколько раз взглянула в ее сторону.

Даниэль подошла к королеве и низко присела:

— Ваше величество хотели меня видеть?

— Да. Даниэль, позвольте вам представить графа д'Эстэфа. Он жаждет с вами познакомиться.

— Вы оказываете мне слишком большую честь, граф.

Даниэль сделала еще один реверанс и протянула Эстэфу руку. Он наклонился и поцеловал пальцы графини несколько более пылко, нежели того требовал ритуал.

Входивший в это время в салон Линтон не мог этого не заметить и сурово сдвинул брови. Он подумал, что вовсе не следует какому-то прощелыге так старательно слюнявить пальцы его жены. Но Даниэль это, похоже, нравится! Во всяком случае, судя по румянцу на ее щеках и звонкому, как колокольчик, смеху! Сам по себе невинный флирт жены никогда не отравлял Линтону настроения, он не видел ничего предосудительного, а тем более опасного для себя в том, что Даниэль везде сопровождали толпы поклонников. Но только, если они не преступали обусловленных границ приличия. Однако этот граф д'Эстэф вызывал его явное раздражение. Так же, как до этого и шевалье д'Эврон. Сознаваясь самому себе, что в последнем случае был не прав, Джастин все же был категорически против участия своей жены в какой-то новой авантюре с еще одним соотечественником, пусть даже из очень аристократических кругов. Но сейчас он не мог увести Даниэль с половины зала королевы, пока та ее сама не отпустит. А Мария Антуанетта, казалось, и сама получала удовольствие от разговора с его супругой.

Королева действительно была в восхищении от графини Линтон. Кроме того, ее забавляло, как искушенный и уставший от жизни повеса средних лет играет с этой невинной и премило кокетничающей девочкой. Сегодня он вскружит ей голову, завтра будет с ней холоден и всего лишь учтив, потом все повторится сначала. И так далее. Все у него в конце концов пойдет как по маслу…

— Ваше величество…

Это был глубокий и суровый голос Линтона.

— А, Линтон! Вы знакомы с графом д'Эстэфом? Он очень удачно все это время развлекал вашу супругу.

— Поистине, я очень признателен вам, Сан-Эстэф, — холодно сказал Линтон, почувствовав, как ручка Даниэль проскользнула в его ладонь, и улыбнувшись жене.

Эстэф перехватил эту улыбку, ставшую для него холодным душем. Он подумал, что сильно ошибся. Нет, это не было похоже на брак по расчету между мужчиной средних лет, вынужденно исполняющего фамильный долг, и подходящей для этого юной аристократкой, имеющей впереди длинный запас лет для рождения детей.

Эстэф решил, что от тактики кавалерийского наскока придется отказаться, как от совершенно бесперспективной. Здесь потребуются время и терпение. Что ж, он был даже рад такому обороту дела. Сан-Эстэф ждал без малого сорок лет, чтобы отомстить дому Линтонов за поругание чести своей семьи. И вот час мести близился. Надо только еще немного подождать. Совсем немного…

— Мне хочется музыки, — заявила Мария Антуанетта, вдруг почувствовавшая скуку, как только вмешательство супруга столь очаровательного юного создания положило конец флирту Эстэфа. — Даниэль, вы поиграете для нас, не правда ли?

— Я очень посредственно играю, ваше величество, — негромко ответила Даниэль, но тут же заметила, как королева недовольно нахмурилась.

— Позвольте мне самой быть в этом судьей, — холодно сказала Мария Антуанетта.

— Как прикажете, ваше величество.

Даниэль сделала очередной реверанс и села за клавесин.

Джастин подошел и встал рядом:

— Вы разрешите мне перелистывать ноты?

— Спасибо, милорд, я буду играть наизусть.

Джастин с трудом скрыл усмешку. Ведь это полное условностей общество не поймет репертуара Даниэль, состоявшего — он это знал — из простых народных песен. Особенно если она решит импровизировать на темы мелодий, слышанных когда-то в раннем детстве. Граф помнил, в каком шоке был его кузен Джулиан с друзьями, когда Даниэль однажды вечером «угостила» их подобным концертом.

Линтон отошел от клавесина и сел так, чтобы видеть лицо жены.

Даниэль на мгновение задумалась. Потом она подняла голову, и пальцы ее побежали по клавишам. Полились простые, трогательные мелодии. Через несколько секунд к клавесину присоединился голос. Это запела Даниэль, продолжая себе аккомпанировать. Сначала она пела тихо, мягко, задумчиво. Это были песни ее матери… Но постепенно голос становился все громче, в нем послышались драматические ноты. И вот — трагический, чудовищный финал. Перед глазами Даниэль вновь встали ужасные картины того последнего дня в Лангедоке. Громовыми аккордами она обрушила их на всех людей, сидевших в этом неприветливом огромном зале и еще не распознавших в нем свою тюрьму… Пауза… Даниэль заиграла снова. Это были песни рыбаков Корнуолла, крестьян Лангедока. Иногда задумчивые и горестные. Иногда веселые и задорные…

Эстэф как зачарованный смотрел на Даниэль и задавал себе вопрос: что она такое? Эта женщина пела сохранившиеся в ее памяти слова, рожденные культурой, о существовании которой вряд ли кто-то из сидевших здесь даже слышал. И как все было просто! Ни в голосе Даниэль, ни в том, как она играла, не чувствовалось ничего искусственного или насмешливого.