Неоортодоксальная теология развилась в начале ХХ в. как реакция на либерализм века предыдущего, который свел христианскую веру к общечеловеческим истинам и нравственным ценностям, превратив таким образом христианство из явленной теологии в антропологию. И поэтому неоортодоксия уподобилась бомбе, упавшей на площадку, где весело резвились либеральные богословы.

В 1919 г. Карл Барт (1886 — 1968), ранний неоортодоксальный теолог, заявил, что Бог — это Совершенно Иное, Нечто абсолютно трансцендентное, что не должно отождествлятся с чем-либо в этом мире. Бог вторгается в этот мир, как вертикаль, пересекая горизонтальный план в личности Иисуса Христа, Который в Своей жизни, смерти и воскресении является полным откровением Божьим. В дальнейшем ранняя неоортодоксия Барта претерпела несколько пересмотров.

Другие теологи (Е. Бруннер, Р. Бультманн, Р. Нибур, Г. Олен и А. Нигрен) продолжали развивать неоортодоксальную тему, но каждый делал это на свой лад, в конечном счете противореча друг другу в ряде существенных моментов. Несмотря на то, что они приняли «современное секулярное понимание пространственно-временных мировых процессов — мира природы и истории»[27] они продолжали бросать вызов либеральным богословам с их эволюционным оптимизмом и их моделью автономного человека.

Однако независимо от того, сколь критично была настроена неоортодоксия против своих либеральных предшественников, «в принципе «она» продолжала либеральную традицию»[28] И, по-видимому, Вильгельм Паук был во многом прав, сказав, что «ортодоксальная теология дала повод к большей ортодоксии, а либеральная теология дала начало неоортодоксии»[29]. Барт и другие неоортодоксальные теологи приняли секулярное (присущее также либеральной теологии) понимание происхождения мира по принципу развития дарвиновской модели эволюции, а также новое понимание хода истории как замкнутой цепи причин и следствий. Эти два радикально новых восприятия мира природы и мира истории неоортодоксальные теологи наследовали от своих либеральных предшественников, в то же время энергично протестуя против некоторых других принципиально важных учений. Эти новые аспекты в понимании природы и истории оказались причиной падения неоортодоксии и привели к затмению Библии. Проанализируем оба момента. Неоортодоксальные теологи восприняли модель эволюции как ключ к пониманию мира природы, то есть мысль о том, что жизнь в течение долгого периода времени движется от простых форм к более сложным, стала единственным жизнеспособным научным объяснением Вселенной, планеты Земля и жизни на ней. К этому современному научному пониманию мира природы, к современному, натуралистическому видению мира неоортодоксия пыталась привить библейское понимание Бога как Совершенно Иного. Признавая Бога трансцендентным Творцом и верховным Владыкой, они описывают Его как активно действующего в историческом процессе — в наказании и искуплении, и особенно в таком событии, как пришествие Иисуса Христа. Это соединение натуралистическо-эволюционистского взгляда на мир с Богом Библии, который Своими личными деяниями, совершаемыми в истории, придает этому миру значение и связность, «в лучшем случае является¦ всего лишь натянутым дуализмом»[30]. Союз этих двух взглядов на мир (современного и натуралистического с библейским и сверхестественным) выглядел как плохо подогнанное сочетание двух взаимоисключающих концепций реальности. Окончательный распад этого беспокойного союза проявляется, несомненно, в отрицании зримых чудес и особых божественных вмешательств.

Каким образом Бог действует в истории? Действительно ли Он совершил чудо перехода израильтян через Чермное море, как это описано в Библии? Действительно ли Он в одну ночь умертвил 185 тысяч ассирийских воинов, чтобы спасти Иерусалим? Действительно ли Он исцелил слепого и увечного? На самом ли деле Иисус физически восстал из мертвых? Обычно в ответ раздается твердое и для большинства неоортодоксальных теологов однозначное «нет». Бог действует в истории, но не таким образом. Многие богословы присоединяются к словам Рудольфа Бультманна, сказавшего, что «само воскресение «Иисуса» не является событием прошедшей истории»[31]. С их точки зрения обращение Павла к живым свидетелям Христова воскресения в 15 главе Первого послания к Коринфянам в наше время не является для нас обязательной истиной. В этой связи Бультманн утверждает, что «исторический факт, включающий в себя воскресение из мертвых, совершенно непостижим»[32]. Карл Барт доказывает, что обращение Павла к очевидцам (1 Кор.15) не дает гарантии воскресения Христа, а только отражает то, что он (Павел) проповедовал[33]. Для Бультманна воскресение — всего лишь «чистое и простое мифическое событие»[34].

Таким образом, несмотря на некоторые перспективные направления мысли, неоортодоксальное движение в своем стремлении объяснить мир природы некритично приняло эволюционную модель, а также современную идею историко-критического метода изучения[35]. И в этих двух моментах неоортодоксия, в сущности, следует за классической либеральной теологией[36].

А теперь обратим внимание на возникший в результате этого штормовой эпицентр, повлекший за собой радикальное потрясение основ в сфере авторитета Библии. Результатом центробежного движения этого эпицентра является проблема бытия Бога[37]. У нас нет времени, чтобы проиллюстрировать этот аспект дискуссии, однако надо отметить, что после положительного решения вопроса о бытии Бога решающими становятся такие проблемы, как природа Бога и Его функция[38]. Далее сразу же возникают дополнительные вопросы. Если Бог есть, явил ли Он себя? В каких формах Он общается с человеком? Пытался ли Бог открыть Себя человеку? Если да, то в какой форме? Какие проявления известны созданным им существам? Явил ли Он Себя только в Писании, или только в Иисусе Христе, или же в обоих случаях?

Эти вопросы указывают на то, что мы затронули основу концепции откровения, которая тесно связана с концепцией авторитета Церкви. Если Церковь должна быть в мире, а не от мира, то тогда откуда исходит ее авторитет и ее весть? Где берет начало основа жизни, миссии и цели Церкви: в мире (поскольку сама Церковь пребывает в нем) или же в каком-либо ином источнике? И если верно последнее, то тогда откуда именно исходят основа жизни, миссия и цель Церкви?

Иудео-христианское наследие постоянно утверждало, что Бог раскрыл Себя в откровении. Мы не хотим вдаваться в старую дискуссию об общем и особом откровении[39], тем не менее, хотим обратиться к проблеме особого откровения Божья, поскольку христианская Церковь свидетельствует, что Бог явил или открыл Себя и что Он авторитетно и верховно совершил это через Своих пророков, а также в Иисусе Христе (Иоан. 1:1—3; 14; Евр. 1:1-3). Это откровение посредством инспирации запечатлено в Библии. Бог явил Себя в библейских утверждениях, и поэтому Библия есть Слово Божье.

Протестантские реформаторы вновь утвердили приоритет Библии как явленного (откровенного) Слова Божья. Они заново открыли уникальность богодухновенной природы Библии. Библия понималась ими как «богодухновенная» книга (2 Тим. 3:16), то есть вдохновенная Богом. Сам термин «богодухновенность» означал и до сих пор означает, что Библия исходит от Бога в том смысле, что и ее происхождение, и ее содержание признаются богоданными[40]. Такое понимание Библии является фундаментальным и основным в борьбе за нее, а также в богословских спорах внутри Церкви. Однако смещение акцентов в понятии богодухновенности симптоматично в смысле странного молчания Библии в сегодняшней христианской Церкви, от ее фактического забвения во многих кругах и от туманного взгляда на Библию со стороны многих.