Сашка махнул ему вслед рукой, а затем подошел ко второму контрольно-пропускному пункту. Когда они с Викой на прошлой неделе были тут, Сашка сидел в машине и проблем с тем, как попасть на территорию не возникло. Сейчас же, Сашка был без машины и без Вики, причем и без планшета, поэтому попасть за высокий забор было невозможно. У Сашки опустились руки. Пошатнувшись, он сел на асфальт. Несколько минут он просидел не шевелясь. Но вдруг Сашка вскочил и направился в сторону метро «Сокол», где на ближайшей остановке забежал в первый приехавший троллейбус. За окном пришло время вечерней прохлады. Сашка был настолько уставшим, что задремал сразу как только сел на свободное место, но спать ему пришлось недолго. Совсем скоро чья-то сильная рука, выдернула его одновременно и с места, и из сна. Не понимая, что случилось Сашка начал протирать глаза. Перед ним стояла увесистая баба со значком на груди «Водитель». Трюк с турникетом не всегда остается безнаказанным. К счастью, женщина не успела прочитать свои нотации, Сашка быстро вылетел в двери и скрылся из виду. Он шел из последних сил. Он уже не чувствовал ног, но очень хорошо чувствовал мозоли, которые на них появились за время этого безумного марафона. Наконец-то на горизонте показались небоскребы делового центра Москвы.

За спиной Сашки был немаленький путь, десятки километров, несколько потерянных часов, пара изношенных ботинок, а перед ним возвышалось над всей столицей здание компании «Нефть Гранд». Он несколько минут не решался зайти внутрь, он все стоял, запрокинув голову, и смотрел на золотой небоскреб. Когда же перед ним открылись автоматические двери, и он оказался внутри помещения, на него сразу устремили свой недружелюбный взор несколько охранников. Сашка не смотрел на них. Он смотрел чуть глубже, на небольшую лестницу, по которой в этот момент спускался улыбающийся Дмитрий, держа под руку Викторию. Вика тоже выглядела веселой, более того, она тоже широко улыбалась и ее улыбка казалась искренней. Было ли так на самом деле или же это результат многолетней практики, неизвестно. Как только они спустились, и от Сашки их стало разделять всего лишь несколько метров, они остановились. Дмитрий пересекся глазами с Сашкой, и его улыбка лишь увеличилась в размерах. На лице Виктории, на котором всего несколько мгновений назад сияла радость, был ужас. Охранники, стоявшие около дверей, с любопытством наблюдали за происходящим.

— Какая неожиданная встреча! — воскликнул Дмитрий, окинув взглядом Сашку с ног до головы — прекрасно выглядишь, студент!

Виктория стояла как вкопанная и лишь хлопала глазами. Сашка сунул руку за пояс, чтобы достать планшет и написать все, что у него было на душе, но в эту же секунду один из охранников выстрелил. Виктория вскрикнула. Дмитрий тяжело вздохнул. Охранник проверил пульс, которого у Сашки уже не было. Все разноцветные огни ночного города Москвы, которые некогда так ярко светили молодому парню из провинции, погасли разом. Виктория и ее манящий свет навсегда исчезли для него. Мотылек свободен. Лети.

На следующее утро я, как ни в чем не бывало, отправился на работу. Мне врач настоятельно рекомендовал пока повременить с нагрузками, но просто сидеть дома без дела я больше не мог. С соседями по квартире я уставал сильнее, чем даже в самые тяжелые дни на работе. Я приехал рано и первым делом зашел к механикам, чтобы поприветствовать их. Сразу же как я к ним подошел, начались шутки в мою сторону.

— Как дела телохранитель? — весело спросил меня один из них.

В ответ я с улыбкой показал ему средний палец.

— Да мы шутим! Хорошо, что все обошлось! Иди к Горелому поднимись, он рад будет тебя видеть! — добавил другой.

Я вышел через мастерскую в автомойку и стал подниматься по лестнице в комнату, где жил Горелый.

— Михаил Викторович, к вам можно? — открывая дверь, спросил я.

— О-о-о, какие люди! Давай, орел, залетай! Как здоровье? — спросил он, попутно доставая из шкафа какие-то инструменты.

— Все хорошо! Плечо почти не болит! — с улыбкой заявил я.

— Это чудно, а то у нас тут работы полно, а ни тебя, ни Сашки нет, кстати, где он опять пропадает? — поинтересовался Горелый.

— Не было пока вестей от него, но надеюсь все хорошо, он вместе с Викой — пояснил я.

— Об этом я и беспокоюсь — произнес Горелый.

— Если честно то и я тоже — добавил я.

Михаил Викторович достав из шкафа инструменты, положил их в коробку и направился навстречу мне.

— Открой дверь! Нужно в мастерскую отнести! — попросил он.

Я открыл дверь и спустился вместе с ним по лестнице. Как только мы оказалась в автомойке, то увидели, что посередине зала собрался весь рабочий персонал и что-то живо обсуждает.

— Это еще что?! — крикнул Горелый, приближаясь к толпе.

Как только его заметили, разговоры стихли, а затем и вовсе наступило молчание. Когда я подошел ближе, то разглядел в толпе дядю Вову в спортивных трико и в майке с прожженными дырками от сигарет. Его борода с нашей последней встречи заметно прибавила в объеме, но одно было неизменно, а именно сильный запах спирта, который сразу бил в нос. Рядом с ним стояла тетя Лида, комендантша из общежития. Она выглядела очень уставшей, как будто за день она постарела лет на десять, а ее глаза были красными от слез.

— Что тут происходит?! — начал Михаил Викторович.

Толпа молчала. Прошло несколько секунд, и тишину прервали рыдания тети Лиды. Она пыталась перестать плакать и выдавить из себя хоть слово, но у нее не получалось. Я подошел и обнял ее. Спустя мгновение она втянула в себя воздух.

— Сашка умер — произнесла через силу тетя Лида.

Из рук Михаила Викторовича упала коробка с инструментами. Толпа тут же оживилась, и со всех сторон начался гул. Говорили про Дмитрия, про Вику, про то, как якобы Сашка пришел с оружием в офис компании «Нефть Гранд». Но Горелый всего этого уже не слышал. Он не сказал ни слова, он просто развернулся и медленно пошел в свою комнату. Из всех чувств, которые я испытывал в ту минуту, больше всего было злости. Я злился на себя за то, что не смог быть рядом с Сашкой и узнать о его намерениях. Я злился на то, что не смог остановить его. Я злился на беспечную Викторию и Дмитрия, которые, как никто другой, были виноваты в этой страшной трагедии, но не понесут никакого наказания. Я злился на все и всех вокруг. Я злился на весь этот поганый и продажный мир!

Тем временем разговоры вокруг пошли про то, как все это ужасно, и что нужно собирать деньги на похороны. Жильцы общежития и работники автомойки обещали найти столько, сколько смогут, а если вдруг не хватит, то что-нибудь все равно придумают. Во время всего этого по сути уже пустого трепа никто, включая меня, и не заметил, что Михаил Викторович уже давно оставил нас и поднялся к себе в комнату.

— Пух! — донесся глухой выстрел из комнаты Горелого.

И на автомойке опять воцарилась мертвая тишина, которую нарушили слезы тети Лиды. Ребята поспешили наверх, но уже было поздно.

Пасмурный день. Все небо с самого утра затянуто грозовыми облаками. Два часа на скрипучем автобусе. Сорок километров от Москвы. Перепечинское кладбище. К сожалению это все, что удалось нам найти на собранные деньги. Участок два на два. Двойная могила. Приехали все ребята с работы, автомойщики, механики, тетя Лида и дядя Вова из общежития. Дядя Вова был трезв как стеклышко и от него, вместо привычного запаха спирта, пахло старыми духами, наверное, постаралась тетя Лида. Моя девушка Алена не отходила от автобуса ни на шаг, для нее это все было очень тяжело, и она не переставала рыдать. Витька тоже приехал.

— Держись — хлопнул он меня по плечу.

Началась погребальная церемония. Гробы стояли рядом, они были открытые. Михаил Викторович Горелов лежал с гордым и важным видом. На войне за сотни километров от Родины пули его не тронули, он вернулся домой без единой царапины. Смерть же ждала его у себя в комнате, спустя много лет, какая ирония. Рядом с ним в соседнем гробу лежал Сашка. Его светлые волосы трепал холодный порывистый ветер. Его глаза, те самые зеленые глаза, в которых некогда светилась искра надежды, были закрыты веками. Его мечты о светлом будущем, о лучшей жизни, о свободе, об искренней и настоящей любви ушли вместе с ним в никуда. Я могу ошибаться, но мне на мгновение почему-то показалось, что на лице Сашки, если хорошо присмотреться, то можно было увидеть еле заметную улыбку.