– Великолепные росписи. То есть, были когда-то великолепные, – ответила я.

– Вот ящик для пожертвований на храм, – Александр указал на прозрачную коробку со щелью в крышке.

– А связь никуда не годится. То ловит, то нет, – добавила Люська.

– Хорошо, организуем сбор пожертвований на вышку сотовой связи, – на полном серьезе подхватил Александр. – Хотя лично мне связь не нужна.

– Вам некому звонить? – удивилась Люська.

– Некому, – глядя ей в глаза, ответил Александр. – Я у себя один. Один, как перст.

Я оставила их изъясняться намеками и пошла на склон. Погода хорошая, покатаюсь, пока не стемнело. На склоне резвились сноубордисты в количестве трех человек и Катя.

– А тебе доктор уже разрешил такую активность? – спросила я, когда мы встретились у подъемника.

– Доктор? – неподдельно удивилась Катя. – Какой доктор?

– Иванов, или, как его там? – спросила я, когда догнала ее в следующий раз.

– Ах, этот!

– Никакой он не доктор, – пояснила Катя перед очередным подъемом.

Я дождалась ее наверху и потребовала пояснений.

– Он водитель на скорой, – ответила Катя, помахав компании сноубордистов. – Только это секрет.

– От кого?

– От его дамы. Она думает, что Иванов нейрохирург. Ой, извините, у меня ученики по записи, – теперь Катя помахала семейству наших бывших соседей сверху.

Люська тоже пришла на склон. Такая вся томная и загадочная.

– Я пригласила Александра к нам на чай. Ты не против?

– Конечно, нет. Я так хочу спать, что сегодня мне даже семья со второго этажа не помешает.

Люська задумалась.

– Я тоже жутко хочу спать, но не отменять же приглашение. Человек может обидеться. Заварим кофе покрепче и немного поболтаем. Может, чего интересного расскажет.

– Например?

– Например, что Катя искала в трансформаторной будке и в провалившейся могиле?

– Если ты спросишь про Катю, он перекрестится пяткой и убежит. Беседуйте на нейтральные темы. Кстати, ты думаешь, что из той берлоги вылезла Катя?

– Думаю, больше некому. Во-первых, это не берлога. Медведь бы не стал укладываться спать возле церкви, куда вся деревня ходит поговорить по телефону. Это просто старая провалившаяся могила. Но и упырь среди бела дня оттуда вылезти не мог. На колокольню мы в этот раз поднялись быстро. Если бы кто-то шел от церкви сюда или в ту, другую деревню, мы бы его увидели. А никого точно не было. В церковь никто кроме Кати не заходил, мы бы услышали. Остается она. Спрашивается, что этот Апельсин искал в могиле?

– Ну, она же историк. Может какие-нибудь артефакты? – предположила я.

– А в трансформаторной будке? Может спросим ее еще раз?

– Бесполезно. Девочка умеет уходить от ответов.

– Чего-то плечо ноет. Пойти, что ли, доктора проведать? – лениво протянула Люська.

– Не стоит. Он нейрохирург, – предупредила я.

– Что, нейрохирург не может плечо посмотреть? – Люська решительно направилась к коттеджу.

Я не стала ее отговаривать. Пускай заезжий кобель выкручивается, как хочет. Назвался нейрохирургом, действуй, пока не разоблачили!

Против ожидания Люська вернулась через полчаса довольная с тюбиком крема и двумя таблетками.

– Вот, мазь втирать два раза в сутки, таблетку на ночь! – гордо провозгласила она. – Я на двоих взяла. Мы же вместе пострадали!

Я отказалась. Сказала, что ничего не болит. Не настолько мне плохо, чтобы лечиться по назначениям шофера. Даже если он работает водителем на «Скорой».

Александр подошел после завершения катания с бутылкой вина и шоколадкой. Люська не стала его спрашивать про Катю. Она пытала его вопросами про церковь. Почему-то ей казалось, что в церкви должен быть подземный ход. Но Александр сказал, что не в курсе. Удивительно нелюбопытная личность. О себе он сообщил, что перебрался в Туманов с Мурманской области. Ему тогда было восемнадцать. Точнее, перебрались родители. Сам же Александр серьезно занимался горными лыжами и постоянно мотался по сборам, соревнованиям, отслужил в армии, отучился в физкультурном. Два года назад приехал ухаживать за престарелыми родителями, но отец и мать ушли один за другим. Теперь он, чтобы не торчать в пустой тумановской квартире, практически постоянно проживает на лыжной базе. Раз в месяц наезжает в город заплатить за квартиру, полить кактусы, поругаться с соседями из-за отказа оплачивать вывоз мусора, домофон и общедомовое освещение, закупить кое-что из продуктов и предметов первой необходимости.

– Прачечная здесь есть, вещи стирают, в кафе кормят прилично. Скучать особенно некогда. Одна Катька чего стоит!

– Не страшно? – поинтересовалась я. – Сторож говорил, волки ходят и медведи?

– А сторож на что? – ответил Александр. – Я в лесу гулять не любитель. А зверье на территорию не заходит. Здесь дымом пахнет и псиной. Палыч с Васькой тут круглый год живут. Палычу вообще ехать некуда.

– Он из деревни?

– Нет, он вообще бомж, неизвестно откуда. Хозяйка его привезла, говорит из самой Москвы. Квартиру у него там жулики отобрали, гол, как сокол остался. Она его сюда пристроила. А что? Пить он не пьет, здоровье не позволяет, на воровство и безобразия всякие ума не хватает. Идеальный работник. Даже не знаю, платит она ему зарплату, или так, за харчи и одежду работает. Но на хозяйку молится. А что у него есть? Хозяйка и Васька. У меня, правду сказать, и этого нет.

– А что у вас за хозяйка? – мне стало интересно, даже сон пропал.

– Стелла? Увидите. Она каждые выходные приезжает. Здешняя, тумановская. Все детство у бабушки в Высоком прожила, пока родители где-то работали. Тогда, говорит, ребятни много было, все время на этой горке проводили. В то время тут была лыжная база детской спортивной школы. Стелла тоже занималась, делала успехи. А потом родители ее в столицу забрали. Так спортивная карьера у девочки и закончилась. А несколько лет назад она это место выкупила и горнолыжку открыла. Одноэтажная гостиница и кухня еще от спортивной школы остались. Прочее сейчас отстроила. Деловая женщина.

– Послушайте, а как думаете, что Катя могла искать в могиле? – Люська все-таки не утерпела.

– Катя? Где? – Александр поперхнулся кофе. – Не поминайте вы ее к ночи! У меня с ней аллергия на апельсины открылась. Ненавижу цитрусы!

Гость собрался откланяться. Я постучала по лбу и пошла спать. Пускай Люська сама разбирается. Я сегодня тоже от Кати пострадала. Плечо, вон, разнылось. Не надо было от мази отказываться. Не солидол же нейрохируг-самозванец ей выдал, в самом деле.

Ночь прошла спокойно. На свежем воздухе, в тишине, да в деревянном доме я прекрасно выспалась. За окнами под чьими-то шагами хрустел снег. Казалось, сейчас в окно постучит Дед Мороз и бесследно исчезнет, оставив на крыльце мешок с подарками.

К кафе подошли рановато, оно еще не открылось. Мы с Люськой немного прогулялись по территории. Я решила пройти на парковку, попытаться откопать машину. Люська тоже принялась стряхивать снег с капота. Из своего коттеджа вышел старичок и засеменил к жилищу Иванова Ивана Ивановича.

– Сынок! Сынок! Это я, сосед ваш, не разбудил? Ванюша, у тебя Но-шпы пары таблеточек не будет? У Аленушки моей печень прихватило. Говорил ей вчера, чтоб на блины со сметаной не налегала. Да где там! Разве послушает!

Интересно, как Ванюша будет выкручиваться. Но ничего интересного не произошло. Он приоткрыл дверь и протянул деду пузырек с таблетками.

– Держите, – зевнул Иванов. – Название другое, но действуют также. Не болейте.

Во дает! Или Катя напутала, а Иванов и в самом деле доктор?

– Что случилось? – послышалось у Ванюши из-за спины.

– Спи, зая. Сосед за лекарством приходил, – ответил Иванов и закрыл дверь.

– Зая не хочет спать, Зая хочет блинчиков!

Похоже, в коттеджах тоже проблемы со звукоизоляцией.

– Будут тебе блинчики. Твой заяц уже идет на охоту! – застегивая на ходу пуховик, Иванов шагнул на крыльцо.