И он сделал несколько шагов в глубь ее комнаты. Молодая женщина по-прежнему не двигалась.

— Вы дали слово.

Голос ее прозвучал хрипло, как будто она долго-долго не открывала рта. Глаза Ариэль потемнели, кровь отхлынула от лица.

— Значит, я буду клятвопреступником, — хмуро произнес Саймон, приближаясь к жене.

Он взял ее руки в свои. Пальцы жены были холодны как лед и безжизненно лежали в его ладонях, Саймон поднес их к губам. Нежно целуя и лаская ее пальцы губами, он почувствовал, что они дрожат.

— Я хотел бы иметь настоящую жену, Ариэль. Я хочу, чтобы вы были связаны со мной так, как жена должна быть связана со своим мужем, и сам хочу быть связанным с вами теми же узами.

Ариэль промолчала, не сделав в то же время и попытки отстраниться от него. Держа ее руки в своих, Саймон нежно спросил:

— Вы согласны на это, Ариэль?

Закрыв глаза, она сделала головой неопределенное движение, которое могло означать что угодно. Саймон выпустил руки жены и, согнув указательный палец, провел им по ее щеке. Когда он кончиками пальцев коснулся ее губ, то почувствовал, как они затрепетали, но от удовольствия или отвращения, ему так и не удалось понять.

Он развязал ленточку, стягивавшую воротник у нее на шее. Развязал и отбросил в сторону. Потом расстегнул пуговицы на камзоле ее костюма для верховой езды и спустил его с плеч. Но Ариэль не сделала даже попытки освободиться от одежды. Тогда Саймон обошел ее сзади и сам снял камзол. Положив руки жене на плечи, он повернул ее лицом к себе.

— Ты не хочешь хоть немного помочь мне?

В тоне его голоса теперь не было нежности, только настойчивая решимость.

— Разве я должна?

Саймон плотно сжал губы, взор его стал напряженным, на побледневшей щеке стал особенно заметен шрам.

— Очень хорошо.

И он стал расстегивать ее кофточку, действуя быстро и ловко.

— Зачем вам так беспокоиться? — язвительно спросила Ариэль. — Ведь для насилия вовсе не обязательна нагота.

Саймон стиснул зубы. Теперь была его очередь хранить молчание. Она не сделала ни малейшей попытки помешать ему, когда он стал снимать с нее кофточку. Под тонкой материей нижней рубашки стали видны бледные полушария ее грудей. Обнаженные руки были тонки и грациозны, хотя уже немного округлились, и Саймону страстно захотелось погладить их пальцами, прижаться губами к нежной ямке на локте. Но ведь он не предавался восторгам любви со своей женой. Она всем своим видом демонстрировала равнодушие к его порыву. Саймон просто воспользовался своими супружескими правами.

Он расстегнул пояс ее юбки, мрачно поблагодарив про себя судьбу за то, что достаточно знаком с женскими одеяниями и не запутается во всех этих многочисленных застежках. Юбка соскользнула к ее щиколоткам.

— Сними это, — произнес он, указывая на высокие сапожки Ариэль для верховой езды.

Молодая женщина пожала плечами, но повиновалась, потом отступила немного в сторону, давая мужу возможность сделать то же самое. Сложив на груди руки, она смотрела, как он начал раздеваться. Саймон сбросил свою куртку, расстегнул и снял рубашку, потом руки его легли на пряжку пояса. Он колебался, явно смущаясь под взглядом холодных серых глаз жены, устремленных на него. День близился к вечеру, но было еще недостаточно темно, чтобы зажигать свечи.

Стиснув зубы, Саймон расстегнул пряжку пояса и повесил его на спинку кресла-качалки. Кинжал в ножнах громко стукнул об пол. Саймон взглянул на жену и испытал что-то похожее на ужас — глаза ее больше не были пустыми и бесстрастными: теперь в них светилось любопытство… и что-то еще. Ариэль тут же отвела взгляд и стала пристально разглядывать картину с каким-то сельским пейзажем, висевшую на дальней стене.

Саймон расстегнул бриджи, но ему пришлось присесть на стул, чтобы стянуть их с ног. Потом он сорвал носки и снова поднялся на ноги. Льняные кальсоны скрывали его изуродованную ногу, но мужчина в исподнем представляет собой достаточно смешное зрелище. Пусть уж лучше она отвернется в отвращении, чем рассмеется. И Саймон решительно снял с себя последний предмет одежды.

Ариэль снова повернулась к мужу. Он почувствовал, как ее взгляд окинул все его тело, замечая все: изуродованные мышцы ноги, мощный подъем его плоти. Щеки ее слегка порозовели, а в глазах появилось то же странное выражение — он никак не мог его разгадать. Или не допускал возможности того, что догадывается.

— Пойдем.

Он сделал два шага, которые были необходимы, чтобы преодолеть разделявшее их пространство. Голос Саймона прозвучал отрывисто: он сердился, потому что из-за нее должен был делать все так поспешно, но его слишком возбуждал вид ее юной нагой красоты.

Положив руку на плечо жены, Саймон свободной рукой коснулся ее груди сквозь рубашку. Теплота ее тела была столь же опьяняюща, как и аромат волос. Он решительно развязал завязки рубашки у нее на плечах и положил ладонь на обнаженную грудь, которая точно заполнила всю его ладонь. Палец Саймона начал ласкать сосок, и, к его удивлению, он затвердел от этой ласки.

Саймон взглянул на жену. Она стояла все так же недвижимо, едва заметно дыша, неотрывно глядя поверх его плеча на картину на стене. Но он все же почувствовал, как увлажнилась ее кожа, когда он положил свободную руку на ее другую грудь. Ощущение мягких, нежных полушарий в ладонях наполнило его душу восторгом. Груди Ариэль поднялись, трогательно выделяясь на ее стройном теле, легонько трепеща под его ласками.

Саймон снял с нее рубашку, и жена предстала перед ним совершенно обнаженной, оставшись только в чулках, схваченных подвязками выше колен. Он провел ладонями вниз по ее бокам, задержавшись в глубоком изгибе ее талии, на выпуклости бедер. Ариэль по-прежнему не двигалась, но кожа ее стала теплее; он чувствовал, как глубоко внутри нее нарастает трепет восторга. Глаза ее были закрыты, губы плотно сжаты, и Саймон догадался, что она изо всех сил старается усмирить возникающие в ней естественные порывы.

Ладно, пусть так и будет. Он увлек ее к кровати, и, повинуясь его руке, Ариэль легла навзничь. Гнев, рожденный ее упрямством, смешался в нем с вожделением, когда он взглянул вниз, на изгибы ее нежного розового тела, распростертого на стеганом покрывале. Она по-прежнему не открывала глаз.

Нахмурив брови, Саймон поднялся на кровать. Он провел рукой по телу жены, надеясь получить хотя бы едва заметный отклик на свои ласки, но Ариэль лежала все так же бесстрастно. Раздвинув ее ноги, Саймон встал между ними на колени. Когда он коснулся ее, осторожно разведя в стороны нежные лепестки, то обнаружил влажную, налившуюся, жаждущую плоть. И внезапно его захлестнула волна гнева.

— Вы самая упрямая маленькая ведьма, Ариэль, — произнес он с оттенком насмешки в голосе.

Подведя ладони под ее ягодицы, он приподнял тело жены и одним движением глубоко вошел в нее, ощутив, как затрепетала и сомкнулась вокруг него ее плоть. Он взглянул ей в лицо. Глаза Ариэль по-прежнему были плотно закрыты, губы крепко сжаты.

Улыбнувшись, он мысленно загадал: как долго ей удастся противиться наслаждению. Проведя ладонью по ее плоскому животу, Саймон почувствовал, как напряглись ее мышцы. И тут же Ариэль закусила зубами нижнюю губу, однако спустя мгновение снова приняла бесстрастный вид. Он подался назад, удерживаясь на самом входе в ее тело. Ариэль напряглась, все у нее внутри затрепетало, нежная и чувствительная кожа ее интимных мест словно ожила. С силой сжав руками бедра жены, Саймон снова погрузился в нее. На этот раз он услышал, как Ариэль судорожно вздохнула, принимая его глубоко внутрь себя.

— Открой глаза, Ариэль, — велел он, отступая намеренно медленно.

Но глаза жены были все так же упрямо закрыты; в ответ на слова Саймона она только отрицательно помотала головой.

— Что ж, не отступай ни на дюйм, — пробормотал он, словно поведение Ариэль забавляло его.

Саймон совершенно вышел из нее; глаза Ариэль на секунду открылись, и в них промелькнуло такое разочарование, что он улыбнулся.