– Не стоит беспокоиться, это просто гроза собирается.
– Я вижу, что просто гроза собирается, но мы же в чистом поле, без единого дерева или укрытия. Значит, что по нам в любой момент насмерть может ударить молния, – стал нагнетать Вася.
– Да какая это гроза, какие молнии, я вас умоляю, – стал успокаивать Ера, – это так, грибной дождик. Покапает чуть-чуть и перестанет.
Гром прогремел где-то совсем близко, и Ера потерял свою былую уверенность. Рядом задрожала земля, и одномоментно пошёл ливень. Стена дождя начала с треском падать где-то на левом берегу реки, в то самое время, когда на правом все ещё светило солнце и жарилась картошка. Снова раздался гром, на этот раз со вспышкой золотой молнии. Туман дождя теперь перекинулся и на правый берег, за секунду окатив водой всех собравшихся за чаем. Лавр, Вася и Дин Динович сразу спрятались в палатку, которую неплохо было бы сначала расставить, что они и сделала. Разумеется, в таких условиях прятаться от ливня смысла уже не было, но и мокнуть под дождем дальше тоже было сомнительной перспективой. Палатка собиралась плохо, но всё-таки собиралась, и когда раздался очередной раскат грома, то сборщики залезли вовнутрь, укрыться от грозы. Не стал залезать в палатку только Ера, который что-то радостно кричал снаружи. Как выяснилось, он собрал картошку и чайник в мундире. Но когда снова совсем близко раздался раскат грома, то в палатку залез уже и Ера. Он, протянув вовнутрь укрытия намокший обед, и воскликнул:
– Кому картошка? Берём, не стесняемся!
– Вот это правильно, молодец! Картофель – это же благороднейшее растение. Индейцы Северной Америки, первые вырастившие этот фрукт, никогда не оставляют выкопанную картошку на улице, по их легенде это может разгневать древних духов и наслать засуху с последующим голодом, – вспомнил Динозавров.
– Засухи бы нам сейчас не помешало, – заметил Лавр, отряхивая сырую кофту, – до ниточки вымокли.
– Да я вас умаляю, вы вообще, испугались каково-то грибного дождика, – ехидно сказал Ера, – вот он сейчас закончится, подождите пол часика, и сами же будете смеяться над своей нежностью.
Но он не закончился. Дождь просто шёл, без какого-либо отношения к прогнозам. Здесь есть верная примета, если дождь начался, то он идёт и идёт, пока не посчитает должным закончиться. Пытаться угадать время его окончания бессмысленно. Прогнозы погоды всегда несносны, они ошибаются, как говорят учёные, в мелких деталях. Но мы-то знаем, кто в них прячется. Скажем, прогноз обещал прекращения летнего, грибного дождя к вечеру. Но летний дождь не прекращается, он переходит в нудный осенний, проливной и холодный ливень. Уже, может, даже и световой день закончился, а дождь продолжает идти и идти, совсем не ослабевая. Хорошо, если он закончится утром, как, собственно, и случилось, поэтому рассуждать о плохом, то есть что было бы, если бы он не закончился, мы не будем.
По утру, когда дождь закончился, горная цепь, кое-где подрезанная лесом, спускающегося куда-то вниз к подножью скал, вся переполнилась влагой. Чтобы представить это наглядно, нужен образ – что-то типа каньона, если вы когда-то видели Грэнд-кэньон, Великий Каньон, Большой каньон, то вы поймёте, что нарисовал этот ливень. Пейзаж опрокидывает всё. Река, которая еще утром была шириной не больше двух-трёх прыжков в длину, вышла из берегов, затопив всю равнину вокруг.
Как это всегда по невидному стечению обстоятельств случается, нашлась та самая дорога, идущая в сторону легендарного красного здания. Нашлась же она в силу тех объективных причин, что она была выложена каменной плиткой, засорённой вулканической пылью много веков назад, теперь же ливень невероятной силы весь этот мусор очистил и смысл куда-то прочь. Гора стала первозданно зелёной, какой была во времена древних караванов, а дорога, сохранившаяся под сажей, снова росла в сторону пика синей скалы.
Дождь действительно, по всей видимости был невиданной до этого в этих местах силы. Даже надёжная рыболовная сеть, которую так не отвязали от двух старых деревьев, уплыла куда-то вниз по реке в сторону водопада, за которым и начинался каньон, туда-то и направилась Лавр, Ера, Вася и Динозавров.
Они быстро спустились вниз по каменной дороге в сторону пропасти и оказались в заросшей лесом местности. Здесь тракт исчез за деревьями, но никого это не волновало, путников манило непреодолимое желание добраться до каньона, кончено не легендарного «Большого», но тоже весьма значительного. Лавр, который вчера приуныл из-за непогоды, очень быстро ободрился и энергично поспевал за Ерой. Ера же пытался обогнать Васю, но не имел столько сил и энтузиазма. А Вася, который раздобыл непонятно, откуда взявшийся фотоаппарат, вместо традиционного набора художника, практически бежал к каньону, задавая этот ненормально быстрый темп колонне путников, но эта скорость никого не смущала. Даже Динозавров не предлагал сделать традиционные привалы на чай. Все были в предвкушение этого невероятного чуда природы.
Лес светлеет поздно, но четверо так стремились вперед, что вышли из него еще до того, как солнце его осветило. Четыре путешественника смотрели на горы снизу вверх. Но на каньоны смотреть полагается сверху внизу, поэтому с каньоном они сделали всё, как полагается. Внизу текла речушка, рядом упала птица. Лавр поймал себя на мысли, что чудо природы, которое повезло им увидеть, здесь в его невинном виде, – самое чистое из всех прочих чудес. Цивилизация, несказанно, всё портит, загрязняет всю чистоту. Здесь же не было даже натянутой верёвки, что уже говорить о сетках и высоких заборах. Была бы здесь сейчас цивилизация, то в таком опасном месте, тут же понаехали бы спасатели и строители. А если бы кто-то свалился в пропасть, то возникли бы адвокаты и прочие бездельники. Но здесь никто об этом не мог думать, если ты свалишься вниз, то никакой адвокат или строитель никогда за тобой не спустится. В таких местах думают по-старому, как думали раньше. Сейчас люди везде по регламенту натягивают верёвку и вешают табличку, что лезть, скажем, вверх к тихому водопаду опасно. Но здесь, на дикой земле оно таким не кажется. Ты просто камешек за камешком, весь испачкавшись в земле, не имея никакого опыта и страховки просто лезешь вверх. Ты не думаешь о том, что можешь упасть, ты думаешь о том, что ты там увидишь. То же думают и те, кто поднимаются вместе с тобой. Здесь наверху водопад высотой всего три метра выглядит куда значительнее, чем там внизу. Здесь ты чувствуешь себя наполовину альпинистом, потому что ни каждый решится залезть на такой хрупкий, разрезанный водой камень. Но ты прекрасно понимаешь, что, если ты сюда не поднимешься, тебе нечего будет потом вспомнить. Я помню, как трудно было спускаться, помню вкус воды на вершине водопада, помню, какой вид открывался с него на долину, но я совсем не помню того, что было до того, как я к нему пришёл. Человек не запоминает каждый красивый закат и каждое красивое облако, он запоминает красивые эмоции, яркие эмоции. От пропасти Лавра и компанию ничего не отделяло, поэтому они ощущали эти настоящие, живые эмоции. Молчать и думать на природе можно достаточно долго, но даже там рано или поздно захочется выразить своё восхищение, и Ера снова не удержался и заговорил о том, как славно было бы остаться здесь жить лет так на сто. Лавр с ним согласился и предложил спуститься вниз в пропасть, посмотреть, что там. Ера же наотрез отказался, потому что нельзя бросать дело на половине из-за минутной меланхолии, а красное здание ждать не будет. Вася его поддержал, заметив, что чем быстрее они дойдут до конца пути, тем быстрее вернутся домой. А Динозавров сказал, что по пути можно будет полюбоваться водопадом. Так и решили. Стали двигаться вверх дальше.
Подъем среди серых скал продолжался около двух часов, давно уже скрылся водопад, про который за время подъёма успели забыть и просто шли вперёд, во многом по инерции. Тракт теперь не петлял, а стал широким и относительно ровным, а местами белым. Погода снова начала портилась.
