– Тогда займёмся окнами, – ответил Калач.

– Окна в решётках.

– Да вижу я! – зашипел Калач. – Что ты раскудахтался? Сообразим. Вот дверь! Давай, свети телефоном.

В последующую минуту Батон с Калачом молчали, почёсывая тыковки, тужась что-нибудь придумать для взлома железной дверь.

В боковых от двери окошках вспыхнул яркий свет.

Батон с Калачом вздрогнули и попятились, дико озираясь, прикидывая, куда удобнее бежать.

В левом окне встал боком мужчина. Свет был настолько ярок и столь обширен в своём наполнении пространства, что можно было хорошо рассмотреть появившегося человека.

Батон с Калачом не поверили глазам.

– Кирза, – прошептал Батон, и при этом глаза у него до того расширились, что казалось, будто бровям стало мало целого лба: они взлетели под самые волосы, собрав на лбу толстые складки кожи.

В замочной скважине забряцало. В двери щёлкнул один, а за ним второй и третий замки. Дверь бесшумно распахнулась и в проём, улыбаясь во всё лицо, вышел их пропащий товарищ Кирза.

– Здорово, дружки! – воскликнул он. – А я гляжу, вы или не вы – не разберу впотьмах. Давайте, залетайте внутрь, чего топчетесь, будто девки на выданье, не стесняйтесь.

– Кирза! – заголосил Батон и кинулся обниматься.

– Ну, ну, осторожнее, а то поломаешь, – проговорил Кирза, одобрительно хлопая Батона по спине.

– Здорово, Кирза. А мы с ног сбились, тебя разыскивая. – Калач был более сдержанным в проявлении чувств. Он обнимался с Кирзой сухо, важно, чем, однако, не мог скрыть своей радости от встречи с товарищем. – Где же ты пропадал, где тебя черти носили?

– Проходи, проходи, сейчас расскажу.

Хотя Кирза улыбался, Калач заметил печаль и грусть, поселившиеся в его взгляде, обычно суровом, жёстком взгляде. Но в остальном тот выглядел как прежний хорошо знакомый Кирза – друг и товарищ, первый пособник и наивернейший помощник во всех делах и начинаниях.

Калач с Батоном вошли в уже знакомую им кухню.

Кирза закрыл дверь на все запоры, указал рукой, чтобы те проходили к лестнице и поднимались на второй этаж, а сам погасил свет в кухне.

– Кирза, куда, сюда? – спросил Батон, поставив ногу на первую ступеньку.

Ответом была тишина.

Батон удивился, но, толкаемый в спину Калачом, стал подниматься по широкой лестнице с округлыми деревянными перилами.

На втором этаже горела лампа. Калач с Батоном встали наверху лестничной площадки в ожидании Кирзы.

Но Кирза почему-то не шёл. Почему-то он задерживался.

– Кирза? – негромко, но зычно позвал Калач. – Ты где, Кирза? Ты что там делаешь? Кирза!

Внизу – мрак и безмолвие.

А в конце коридора второго этажа скрипнула и хлопнула дверь одной из комнат.

Друзья вздрогнули.

Заглянули в тёмный коридор.

Никого.

Но из-под двух дверей пробивался свет.

– Там кто-то есть? – неуверенно спросил Батон у Калача. – Кирза не один? Или это он?

– Кто-то есть, – ответил Калач. – Но не Кирза. Наверх ведёт только одна лестница. И тут – мы! Как он мог пройти так, что мы его не заметили?

– Не мог.

– Вот и я говорю, что не мог.

– Кто же там? – Батон нервничал.

– Скоро узнаем. Дождёмся Кирзу и всё узнаем.

– Ага. – Батон закрутил головой, смотря то в одном направлении по коридору, то в другую его часть. – Кто же там?

– Кирза! – позвал Калач, вытянувшись в сторону лестничного спуска. – Кирза! Мы ждём, Кирза! Где ты? Кирза!

– Кирза! Кирза! – присоединился к нему Батон.

– Да не голоси ты, – урезонил его Калач, – тебя, небось, на улице слышно. Кирза! Пойду посмотрю, где он?

– Я с тобой.

– Стой тут, прикрывай тыл. Отсюда тебе хорошо видны оба конца коридора, так что будет время сообразить, если что, понял?

– Понял. – Батон всё понял, но его заметно трясло, и эта его нервозность быстро усилилась от осознания того, что он останется наверху один – без Калача и неизвестно с кем, скрывающимся за одной из дверей. – А может, я всё-таки с тобой пойду? – В его голосе слышалась мольба.

Калач почему-то перешёл на шёпот:

– Да не хнычь ты! Чо нюни распускаешь? Стой, не дрейфь, всё нормально. Здесь же до нас был Кирза. Щас я его приведу. Потерпи. – Калач стал спускаться. – Чо ж его задержало? – прошептал он и пропал в темноте первого этажа.

Батон тихонько заскулил и замялся на месте, будто сильно захотел в туалет.

Сколько времени не было Калача, Батон не знал, но ему казалось, что прошла целая вечность. Батон застоялся на месте. Батон замёрз – его трясло мелкой дрожью: зубы стучали, а кожа была суха. Он растирал себя и приплясывал.

– Трус, трус я какой! – корил себя, удивляясь, Батон. – Такого никогда не было. Что со мной? Отчего на меня напала эта хворь? Чего я боюсь? Кого? Зачем? Холод – от страха. Перестань трястись и согреешься. Не трясись, не бойся. – Ругал себя и приказывал себе Батон, но это не помогало.

Он осматривался, прислушиваясь то к одной части коридора, то, поворачиваясь, к другой, и не забывал о нижнем этаже, где пропал Калач. Он пытался объять всё разом: слышать всё и везде, – но это выходило туго, и это утомляло, что порождало ложные звуки.

В свет лампы над лестницей вынырнул Калач.

– Нет его! – сказал он. – Куда он делся, ума не приложу. Нигде нет. Всюду смотрел. Нет его. А у тебя что?

– Тихо до дрожи. Никого. – Батону полегчало. Теперь он не один, его друг при нём, не пропал он, объявился.

– Ты чего трясёшься? – спросил Калач. – Тебе страшно? А может, ты заболел?

– Мне холодно. Я почему-то замёрз.

– Да, тут холодновато. Внизу теплее. Пойдём, что ли, к одной из освещённых комнат?

– За-зачем?

– Проверим, почему горит свет?

– Это Кирза зажёг.

– Наверное. Больше некому.

– Сюда, – сказал знакомый голос из правой части коридора.

Фигура была тёмной, но узнаваемой. Она манила к себе рукой.

– Ки-кир-рза? – Батон удивился не меньше, чем когда открылась дверь кухни. – Ты… ты как?

– Кирза, ты как сюда попал? – воскликнул Калач. – Ты должен быть внизу, ведь лестница одна и перед ней всё время стоял Батон. Ты не мог…

– Идите сюда, – позвал Кирза.

Он протянул руку к стене и открыл дверь в уже освещённую комнату.

Калач с Батоном двинулись к другу. Они с недоверием осмотрели его, прошли в комнату.

– Ну ты даёшь, Кирза, – Калач покачал головой. – Ну ты финтили откалываешь. Можно с ума сойти.

– Д-да, – подтвердил Батон, по-прежнему сотрясаемый ни то холодом, ни то страхом.

Кирза затворил дверь, прислонился к ней спиной, прижал ладони к гладкому дереву, словно бы слушая ими, что происходит в коридоре и во всём доме, сказал:

– Я, братцы, попал в нехорошую историю. Беда! Выручайте, братцы мои, пацаны верные. Выручайте.

– Ты меня пугаешь, Кирза, – сказал Калач. – Я никогда не слышал от тебя таких слов. Ты никогда не просил о помощи. Не было такой ситуации, из которой ты не смог бы выпутаться самостоятельно. Я тебе не верю. Ты чего-то чудишь. Я не я буду, если это не так.

– Да, – буркнул Батон, которого внезапно на самом деле подпёрло посетить туалетную комнату. Он крепко сжал ноги, не осмеливаясь в такой важный и с неожиданным поворотом момент просить разрешения отлучиться. – Чего такого стряслось? Ты же знаешь, что мы полностью в твоём распоряжении, – сказал Батон, всем видом показывая нетерпение. – Выкладывай, не томи.

– Где ты был, чёрт побери? – спросил Калач.

– Туда, где я был, я могу вернуться в любой момент. И вы можете попасть туда же. Как только почувствуете холод или…

– Я его давно чувствую. Я продрог до костей! – Батон для большей убедительности содрогнулся, и его тут же охватила неудержимая мелкая дрожь.

– Бегите, бегите отсюда! Но помогите мне выбраться отсюда! – Кирза говорил непонятно.

– Так нам бежать или помогать? – спросил Батон.

– Бежать! Чтобы иметь возможность помочь мне. Я застрял здесь в ту ночь, когда ко мне пришёл один болван. Как он пробрался ко мне в комнату, я тогда не понял. Но он сидел у меня на кровати, в темноте, когда я проснулся, и смотрел на меня спящего. Я почувствовал запах прелой листвы, дуновение свежего ветра и услышал… увидел сухие листья. Они копошились всюду. Они были везде. На кровати, на полу, на тумбочке, на моей одежде, на подоконнике. Везде. Я вскочил, чтобы дать ему в морду. Я думал, он пьян. Или ещё что. Может, это кто-то из наших врагов. Или он кем-то из них подослан. А он ухватил меня за плечо. Рука у него была холодная, как у покойника, найденного в леднике высоких гор. Меня передёрнуло, и тут же мне почудилось, что мы стоим на краю поля и перед нами деревья. На улице мы. Потом ярко вспыхнуло солнце. И я стоял один среди убранного поля. Вдалеке виднелся прекрасный осенний лес. Он шумел в кронах – это дуновением ветра тормошило его высыхающие листья. Я подумал, что сплю. Но скоро понял, что это реальность. Не знаю уж какая, но всё происходило на самом деле. И вот теперь, узнав её, можно сказать, полюбив её, я не могу забыть её. Лишь только вспомню, как она сразу же возвращается, и я уже – там, я уже – в ней. Боже ж мой! – выдохнул Кирза. – Как я успел всё это рассказать?