Продираясь сквозь дурман, который наполнял их головы от недостатка сна, от весомого количества выпитого и выкуренного, утомлённые развязными и наглыми девочками, они съехали с шоссе, скрылись в сосновом бору и – вырубились. А через шесть часов, обнаружив себя в салоне всё той же машины, с трудом сообразив, куда и зачем они двигались, Калач с Батоном вернулись на шоссе, чтобы продолжить прерванный путь.

Теперь они стояли неподалёку от единственной на стоянке машины с какими-то ребятками, с сущими сопляками-малышами. А «Кольчуга» была закрыта! Они долго пялились, не веря своим глазам и вяло ворочая извилинами, заплывшими от «дури».

– Чо это? – пробасил Калач.

– Не, ну ты понял? Во бакланы! Что выдумали.

– Чо это? Они чего – того? Почему закрыто?

– Ни фига себе, – глухо отозвался Батон. – Во бакланы! – повторил он.

– Что будем делать? – после долгого молчания, спросил Калач.

– Погнали к этому, как его? К пацану, в общем. Дома, небось. Там вздуем. – Батон захрустел пальцами, разминаясь. Бита, кастет, цепь, металлический прут ждали своего выбора и часа в багажнике, в котором помимо всего перечисленного, запрятанным в запасное колесо, хранился пистолет Токарева (ТТ).

– Погодь. Сперва спросим у этих ребяток, чо тут без нас стряслось? И чего они тут делают? Чего дожидаются?

– А может, не надо? – усомнился, струхнув, Батон. – Вдруг, это менты?

– Ты чо? – Калач удивился. – С чего бы это? Чо они тут забыли?

– Мало ли… может, нас дожидаются?

– П-фу! Чего пугаешь? Балбес ты, Батон! Такими вещами не шутят.

– Мало ли…

– Смотри, они курят. Пойдём, огонька спросим. Нет! Лучше сигарету.

– Пошли. – Батон натужно выбрался из машины в темноту холодного вечера.

Площадку перед «Кольчугой» освещало два тусклых уличных фонаря.

Сёме с Лёшей уже порядком надоело бессмысленное сидение возле покинутого здания. Они замёрзли, хотели есть и спать. У них ныло всё тело. Они не раз порывались уехать к Борьке на ночёвку, но при этом по-прежнему оставались возле «Кольчуги».

– Дождались! – сказал Сёма, увидав фигуры Батона и Калача в развивающихся, распахнутых, длиннополых пальто – ничего хорошего это не сулило. Он выпрямился на полуопущенном сидении и постарался изобразить безразличие и расслабленность перед незваными гостями. – Говорил же, надо уезжать.

– Ладно тебе. Не паникуй. Подумаешь. Идут, чтобы спросить, почему закрыто заведение. Вот и всё. Ведь к нам уже подходило несколько человек, чего такого? Всё нормально.

– Да ты посмотри на них.

– Темно же. Толком не разберёшь. Не паникуй.

– Не паникуй, не паникуй, – передразнил Сёма. – Я не паникую, я просто проявляю осторожность.

Сёма с Лёшей курили при опущенных окнах, но пока Калач с Батоном шли, они успели поднять их и заблокировать двери.

Калач наклонился к окошку переднего пассажирского сидения и игриво постучал костяшкой среднего пальца.

Сёма с неохотой опустил стекло на один сантиметр.

– Ч-чем могу? – спросил он дрогнувшим голосом, но тут же нашёлся – закашлялся.

– Ну, вы, ребята, и накурили, – сказал Калач весело, разводя рукой дымок, потёкший в щель. – А сидите с закрытыми окнами – задохнётесь.

– Спасибо, – сказал Лёша.

– Чего? – не понял Калач и наклонился ниже, чтобы рассмотреть водителя.

– Спасибо за внимание и заботу. Мы как-нибудь сами разберёмся. – Это было дерзко. Лёша провоцировал нежданного собеседника.

– Пожалуйста, – отозвался Калач. Конфликт был не в интересах Калача. Ему от ребяток требовалась информация. – Мы вот, собственно, глядим, вы курите, огоньками сверкаете, а у нас, как назло, кончились сигареты. Не угостите страждущих-неимущих?

– Отчего же не угостить? Угостим. – Сёма извлёк из пачки две сигареты и просунул их в окошко. – Пожалуйста.

– Спасибочки. – Одну сигарету Калач дал Батону. Тот вяло закурил. – А мы вот едем, глядим, гостиница-харчевня. А сигареты кончились. Вот и завернули, чтобы купить.

– Понятно.

– Ага. А она закрыта. Позавчера ехали – работала. А сегодня – вона как. Не знаете, что случилось? Что за ЧП заставило закрыться место, которое должно работать круглые сутки?

– Там умерла женщина. Вчера ночью.

– Во как! Надо же… Этой ночью?

– Не этой, прошлой.

– Старая была или как?

– Вроде как отравилась. Вот и закрыли, до разбора причин.

– Ясненько-ясненько, – Калач выпрямился, переглянулся с Батоном, закурил. – А вы, ребята, что здесь делаете, чего дожидаетесь? Извините, конечно, но страсть как любопытно.

– Да так, – подал голос Лёша, невидимый Калачу. – Мы здесь должны встретиться с товарищами. Ждём-с.

– Да-ааа, – протянул Калач, – дела… А наш товарищ пропал с неделю назад. Тут пропал. И говорят, что до него много кто пропал. Вот так вот сразу и без следа. А мы его ищем. Ездим туда-сюда. А его нигде нет. М-да… А вы ничего такого не слыхали? О пропажах людей?

– Что-то такое слышали, – с ленцой отозвался Сёма. – Было дело.

– И вот теперь ещё смерть! М-да… Ну, хоть кого-то нашли. Пусть и не живого. Лучше так, чем никак. Верно? – Калач вплотную придвинулся к окну, стараясь увидеть реакцию водителя.

– Это так, – сказал Сёма.

– И мы слышали, что некоторых пропавших видели потом совершенно здоровыми и, уж конечно, живыми. Говорят, вроде как они ходят теперь по земле призраками… потому они тут, где пропали, и объявляются. Это значит, не спокойно им, маются. Оттого ходят, ищут своего убийцу. Так? Вы не слыхали?

– Слыхали, – пробурчал Лёша.

– Ребят? А может, вы выйдете из машины? Поговорим по-нормальному. Что это вы как будто боитесь нас? – Калач скроил удивлённую мордочку.

Лёша склонился к груди Сёмы и спросил:

– Зачем? – Он пристально смотрел на Калача. – Там же холодно. Мы сидим в машине и то замёрзли. Вы хотели сигарет? Мы вам дали сигарет. Угостились? Будьте здоровы! – Лёша поднял стекло.

– Ну, как хотите. – Калач двинулся, показывая, что уходит. Но остановился и снова наклонился к уже закрытому окну, к Сёме. Снова постучал костяшкой среднего пальца. – Алле, ребята!

– Да. – Сёма вернул стекло в прежнюю позицию – на сантиметр вниз. – Вот ещё что. Я хотел спросить. Вы не были здесь с неделю назад? Может, видели нашего приятеля, которого мы ищем? Он был в таком же пальто. Вот, как у меня. И с ним было ещё несколько приятелей. Они здесь ночевали.

– Нет! – чётко и громко сказал Лёша. – Нас здесь не было.

Калачу, как и Батону, не понравилась интонация и быстрота ответа. Они переглянулись.

– Извините, ребята, – сказал непринуждённо Калач и пошёл прочь, неторопливо возвращаясь вместе с Батоном к своей машине.

– Ну, что? К тому здоровячку в голубенькой береточке – поквитаемся? – спросил Батон, после недолгого молчания.

– Не нравятся мне эти ребятки. Ой, как не нравятся! – сказал Калач, рассматривая через лобовое стекло машину в другом углу стоянки. – Заметил, как они сейчас ответили? Врут же. Как пить дать, врут.

– Заметил.

– Получается, что в тот день они скорее всего тут были.

– Значит, надо вернуться и как следует потрудиться.

Батон открыл дверь и уже выставил ногу, но Калач остановил его.

– Не торопись, – сказал он. – Давай подождём. Не торопись. Они чего-то ждут. И мы подождём.

Батон захлопнул дверцу, уложил на колени внушительные руки молотобойца.

– Подождём, отчего же не подождать? Раз надо, значит, надо. Тебе виднее. У нас ты – голова.

– Голова – Кирза. Не забывай.

– Но… где же его искать-то теперь? Может, его и в живых-то нету.

– Может быть и так. Но пока не будет доказательств, будем считать, что босс – он.

– Согласен. Я что? Мне что? Я ничего. Я так.

– Возьми шоколадный батончик в бардачке и можешь вздремнуть. Я покараулю.

– Батончик – это хорошо. Это я не откажусь. Только, может, нам лучше отъехать? Чтобы они нас не видели, а мы их видели.

– Может быть, может быть… чуть погодя.