– Забыть об этом невозможно, – ответила она.

По ее тону и манерам он догадался, что от нее не ускользнула сцена между ним и леди Уорт. И разумеется, он не должен был знать, что ее это обеспокоило. Она приняла из рук лакея бокал вина и нечто похожее на тощую и зачерствевшую тарталетку с сыром.

– Ты творишь чудеса, Джек, – сказал Джордж, протягивая руку за закуской.

– О, и собираюсь сотворить еще одно чудо, мой дорогой Джордж, – сказал Джек непринужденно. – Или это сделает Арабелла.

Он вытащил портмоне для визиток и выбрал карточку.

– Мадам жена, мне хотелось бы, чтобы вы расписались на ней.

– Чем…

Тут она заметила на подносе лакея чернильницу и перо.

– Наш друг подержит поднос, чтобы он не шатался, – предложил Джек.

Глаза его светились насмешкой и удальством. Она уже научилась любить это его выражение. И все же не могла не обернуться, чтобы взглянуть в ту сторону, где стояла Лили Уорт. Они ведь заключили сделку, напомнила себе Арабелла. Она не имела права роптать. И все же ей хотелось выцарапать глаза этой женщине. О чем Лили спрашивала Джека?

Граф Уорт подошел к жене, а Арабелла взяла в руки перо.

– Что я должна написать, сэр?

Джек принялся диктовать с глубокомысленным видом, и только блеск его глаз опровергал серьезность его намерений:

– Дорогой сэр, я в полуобморочном состоянии. Прошу вас пригласить герцогиню и ее супруга пред лицо вашей жены, пока несчастье не произошло.

– А как же насчет меня? – спросил Джордж, пока Арабелла, теперь уже смеясь, послушно писала под его диктовку на обороте карточки.

– А также нашего дорогого друга Дж. К., уже готового потерять сознание, – добавила она в порыве эпистолярного вдохновения.

– Клевета, – возразил Джордж. – Но все же хоть какая-то надежда на спасение.

Джек взял карточку, помахал ею, чтобы высохли чернила, и со своим обычным апломбом двинулся к двустворчатым дверям, где стоял на страже мажордом. Они наблюдали, как Джек разговаривает с этим величественным персонажем в золототканой ливрее.

– Он это сделал, – сказал Джордж голосом, исполненным почтения. – Как ему это удалось? Но ведь даже герцога не допустят в зал, если этого не захочет королева Шарлотта.

Джек остался стоять у дверей, в то время как мажордом торжественным шагом направился к их величествам, восседающим на тронах, где сделал ловкий пируэт, оказался за спиной принца и, ухитрившись поклониться, передал ему карточку с помощью какого-то замысловатого маневра.

Принц прочел послание, и его надутое лицо изменилось. Он рассмеялся и заткнул карточку за обшлаг своего алого сюртука, отороченного золотыми кружевами. Он бросил мажордому несколько слов через плечо, тот тотчас же отдал поклон и проделал путь обратно через гостиную. Потом принц обратился к матери, не отягощая себя учтивостью и не обращая внимания на молодую жену, потому что, говоря с королевой, он перегнулся через свою измученную супругу. Королева Шарлотта помрачнела, лицо ее выразило несомненное недовольство, но в конце концов она чопорно и неохотно кивнула. В этом особом случае следовало принимать во внимание желания старшего сына и идти им навстречу.

Мажордом поговорил с лакеем, и тот направился туда, где стояли Сент-Джулзы и Джордж.

– Ее величество сейчас примет вас, ваши светлости, и мистера Кавену.

Арабелла усмехнулась.

– Право же, ты воплощенный дьявол, – пробормотала она. – Бедный принц окажется после этого в сложном положении – ему достанется от матери.

– О, поверь мне, моя любовь, он наслаждается каждой минутой этого представления, – тихо ответил Джек. – Его и так достаточно уязвил этот навязанный ему брак, и небольшой мятеж он воспримет лишь как компенсацию.

Лицо Арабеллы просветлело. Она знала по опыту прошлых лет, что голову следует держать высоко, осанка должна быть безукоризненной, а кринолин – оставаться в безупречном состоянии. Пробираться сквозь толпу людей, ожидающих своей очереди прикоснуться к «святому Граалю»[9], мужчин, отягченных шпагами, и дам с прическами, с которых свисали поникшие перья, мимо шуршащих и колеблющихся юбок было непростым делом.

Арабелла шла впереди мужа и Джорджа. Она медленно приблизилась к королеве и присела в глубоком реверансе, склонив голову до самых колен.

Однажды она уже проделывала это, но на сей раз ей не пришлось ждать, пока королева поцелует ее в лоб. Она больше не была дебютанткой, всего лишь дочерью пэра. Она теперь жена герцога. Арабелла медленно поднялась и сделала реверанс перед принцем Уэльским, лукаво подмигнувшим ей. Когда ее представляли Каролине, глаза новоиспеченной принцессы Уэльской и Арабеллы встретились. Молодая женщина улыбнулась ей, как показалось Арабелле, с надеждой. И Арабелла ответила ей доброжелательной улыбкой. Ритуал реверансов закончился тем, что она присела по очереди перед менее значительными членами королевского дома, сделав глубокой реверанс только перед королевой, прежде чем удалиться. Все это время она смотрела на Каролину.

Насколько легче мужчинам, думала она, достигнув тихой гавани – приемной. Отдать поклон, даже и низкий, намного легче, чем приседать, хотя наличие шпаги несколько осложняет дело и требует определенной ловкости, но пятиться назад значительно проще в бриджах до колен, чем в юбке на обручах со шлейфом в три фута длиной. Не говоря уже о поникших страусовых перьях. Однако ей удалось с этим справиться, и в тот момент, когда ее глаза встретились с глазами принцессы Каролины, Арабелла тотчас же ощутила их взаимную мгновенно возникшую симпатию. Эта женщина выглядела печальной и решительной. У нее не было иллюзий относительно того, какое место она занимает в сердце мужа… и тем не менее она была готова занять подобающее ей положение как будущая королева Англии.

– Давайте выбираться отсюда, – сказал Джек, когда они с Джорджем поравнялись с ней. – Думаю, поужинаем на площади.

Джек взял ее за локоть:

– Хорошо сработано, Арабелла. Даже мне было бы трудно догадаться, как ты ненавидишь подобного рода представления.

– Но ты, разумеется, привык к обществу женщин, которым нет нужды притворяться в подобных ситуациях, – сказала Арабелла и тотчас же пожалела о своих словах; граф и графиня Уорт продвигались вперед и как раз поравнялись с встречным потоком публики и с ними.

– Как вам это удалось, Фортескью? – спросил граф. – Похоже, мы здесь застряли до заката, а миледи грозит обморок.

– Если вы упадете в обморок, мадам, вас извинят, – сказала Арабелла Лили. – Я видела, как с несколькими дамами это случилось. Здесь невыносимо жарко.

Синие, как китайский фарфор, глаза Лили стали колючими, и Арабелле стало ясно, что любовница Джека не склонна принимать советы от его жены. И она не могла не испытать удовлетворения при виде раздражения этой женщины.

Джордж Кавена усугубил положение, сказав:

– Мадам, едва ли леди Арабелла права. Если вы потеряете сознание, мы вынесем вас отсюда, и тогда даже королева будет оскорблена.

Лили принялась обмахиваться веером и повернулась к мужу:

– Думаю, милорд, что мне бы хотелось быть представленной принцессе Уэльской. Здесь вовсе не так уж жарко.

– Конечно, моя дорогая. – Он взял ее за руку. – Едва ли это продлится больше часа или двух.

Арабелла кивнула им и сделала не очень убедительный реверанс, а ее муж и Джордж раскланялись. Она оперлась о руку Джека и, высоко подняв голову, выплыла из приемной.

– Это письмо от мисс Баррет? – спросил Джек, входя вечером в спальню Арабеллы.

Одной рукой он расстегивал рубашку, в другой держал бокал портвейна.

– Да, я его перечитывала. Сэр Марк поднял несусветную суету по поводу ее поездки к нам, – сказала Арабелла рассеянно.

Она уже была в постели и полулежала, опираясь на подушки.

– Похоже, у него сомнения насчет того, стоит ли принимать наше гостеприимство.

Джек присел на край кровати.

– Потому что считает, что это равноценно благотворительности?