Потом начала решительно вынимать бумаги одну задругой, раскладывая их точно в таком же порядке, как прежде, и тщательно стараясь не смотреть, что на них написано.

В середине ящика она обнаружила свое письмо. Со вздохом облегчения она вынула его и педантично сложила все остальные документы. Когда она закрывала крышку сейфа, на первый взгляд там было все как раньше. Арабелла заперла ящик и вернула сейф и ключ на прежние места.

Захватив письмо, она вышла из библиотеки и направилась в свою спальню, где Бекки дремала у камина в ожидании госпожи.

Перед рассветом Джек покинул игорное заведение. Он в первый раз после возвращения в Лондон с Арабеллой провел за игрой целую ночь. Он и не собирался проводить всю ночь за игрой в фараон. В предрассветных сумерках он окликнул наемный экипаж.

Почему это ни с того ни с сего Арабелла заговорила о своих корнуэльских родственниках? Он, собственно говоря, давно забыл об этом неотправленном письме.

Джек хмурился в темноте экипажа, в то время как тот несся по улицам в предрассветной тишине.

Он сожжет его нынче утром, а вместе с ним исчезнут угрызения совести.

Двадцатью минутами позже он сидел за своим письменным столом, снова и снова перебирая бумаги в яшике-сей-фе. Потом откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Нет, он не пропустил письмо, когда перебирал бумаги в первый раз, – его там не было. Так куда же оно подевалось?

Он стремительно выпрямился на стуле. По-видимому, оно у Арабеллы, но как она, черт возьми, его обнаружила? И что теперь ему делать? Он отставил сейф, поднялся на ноги и тихо вышел из библиотеки. Мальчик-поваренок с совком, полным угля, вжался в стену, чтобы пропустить его, когда герцог появился в холле. Джек едва заметил его и не обратил внимания на взошедшее солнце. Парадная дверь была открыта, и горничная, стоя на коленях, скребла ступеньки крыльца, щедро расплескивая воду из ведра. В дом проникали звуки пробуждающегося города.

Джек на мгновение задержался на нижней ступеньке широкой подковообразной лестницы. Арабелла поставила его перед немыслимым выбором. Если он уличит ее в том, что она проникла в его сейф, он будет вынужден признаться в своем обмане. Но не скажи он ничего, то угодит в приготовленную для него ловушку.

А он отлично знал, что представители семейства Лэйси были мастерами ставить капкан.

Он неторопливо поднимался в свою спальню. Почва, на которой зиждился его брак, оказалась предательской. Это не был простой и прагматичный брак по расчету. Его жена ему не доверяла, а теперь и он не знал, сможет ли доверять ей. Внезапно они оказались в разных и враждебных друг другу лагерях. И как, черт возьми, такое случилось?

– Похоже, ты ошибся, Джордж, – сказал Чарлз Фокс, подходя к Джорджу Кавене, стоявшему, прислонившись к стене, и наблюдавшему за игрой за круглым столом в центре зала.

– Насчет чего? – спросил Джордж, не спуская глаз с игроков.

– Насчет леди Арабеллы… Она вовсе не играет так, как играл Лэйси. Мне кажется, она даже не считает выбывшие карты, – неодобрительно заметил Фокс. – Данстон по крайней мере понимал, что делает, не знал только, когда и где остановиться.

– Это замечательное суждение, особенно потому, что исходит от тебя, – хмыкнул Джордж, на мгновение отводя глаза от игорного стола, чтобы подать знак лакею, проносившему мимо поднос с шампанским.

Фокс пожал плечами, принимая замечание друга как должное.

– И все же мне неприятно за ней наблюдать, – сказал он.

– М-м-м…

Джордж хмуро оглядывал стол, за которым сидела Арабелла, а возле нее стоял всего один столбик монет.

– Не понимаю, почему она не пытается предугадать дальнейший ход игры. Она играет как совершенный новичок, но сейчас уже можно предположить, что кое-что она усвоила и у нее есть надежда отыграться.

– Может быть, она не умеет считать? – предположил Фокс, глядя с дрожью, как Арабелла ставит на уже открытую карту.

– Чепуха. Миледи Арабелла цепкая, как клещ, – возразил Джордж. – Кстати, понять не могу, почему Джек не преподал ей основных правил игры.

Фокс обмахнулся веером в тщетной и ленивой попытке разогнать спертый перегревшийся воздух в ярко освещенном зале.

– Что ты думаешь о его браке, Джордж?

Он посмотрел на друга, но в ясных и умных глазах не прочел ни малейшей склонности к дешевому фанфаронству.

– Хотел бы это знать. Для меня это тайна. Не уверен даже, что они нравятся друг другу. Могу лишь сказать, Фокс, что мне эта леди по душе.

Чарлз кивнул:

– Она ничуть не похожа на брата. В ней есть уравновешенность, и, разумеется, она не дура. И знаешь, иногда я ловлю взгляд Джека, устремленный на нее, – заметил он, хмурясь. – Не могу точно определить выражение его лица… но… – Фокс сжал губы. – Он, пожалуй выглядит ошарашенным. Ошеломленным.

– Понимаю, что ты имеешь в виду. И это совсем нехарактерно для Джека. Никогда в жизни не видел его сбитым с толку.

– Ну, буду с любопытством наблюдать, друг мой. О! Постой-ка! Что это она делает?

Фокс в ужасе шагнул к столу, в то время как Арабелла, проигравшая все свои деньги, расстегивала и снимала с запястья браслете изумрудами.

Джордж предостерегающе положил руку на его рукав:

– Нет, Чарлз, остановить ее – дело Джека. А ты вызовешь треп языками по всему городу.

Он указал взмахом руки на соседнюю комнату, где, как он знал, Джек играет с азартом и риском.

Джек поднял глаза от костей, когда Джордж тронул его за плечо.

– Играешь, Джордж?

– Сейчас не играю. На одно слово, Джек.

Джек положил кости на стол, извинился перед остальными игроками и легко поднялся с места, поправляя пену кружев на запястьях.

– Рад прервать игру… У меня в горле как в пустыне… – сказал он беспечно, хотя отлично понимал, что у Джорджа на уме что-то серьезное. Он подошел к низкому буфету и налил себе бокал рейнского из графина, потом спросил таким же беззаботным тоном:

– Так в чем дело, Джордж?

Вид у Джорджа был смущенный.

– Я не из тех, кто болтает попусту, – начал он.

Взгляд Джека стал острым, и все веселье его испарилось.

– Что делает моя жена?

– Она ставит на кон свои драгоценности. – Джордж пытался скрыть замешательство под небрежностью тона. – Тебе бы следовало получше за ней приглядывать, Джек. Ведь у многих язык без костей.

Джек улыбнулся одними губами:

– Похоже, что нынче вечером моя жена захватила недостаточно наличных. Понятная забывчивость. Благодарю, что обратил на это мое внимание, Джордж.

Все еще с бокалом в руке Джек направился в соседнюю комнату, ловко лавируя между игроками, всем своим видом стараясь показать, что не торопится, огибая карточные столы и болтающих зевак.

Он приблизился к Арабелле сзади и мягко положил свободную руку на ее гладкое белое плечо, открытое для обозрения низким декольте ее платья из шелка цвета слоновой кости.

– Получаешь удовольствие от игры, дорогая?

Она бросила на него беглый взгляд из-за края веера, стараясь не обращать внимания на то, как закололо ее кожу, будто иголками, от его прикосновения.

– В самом деле, сэр, и очень большое.

Она снова обратила взгляд к картам.

Он перегнулся через ее плечо и положил перед ней пять столбиков монет, потом протянул руку, чтобы взять изумрудный браслет от банкомета, заменив его двумя столбиками монет.

– Прошу прощения, что прервал игру, моя дорогая, – пробормотал он, ставя на стол свой бокал.

Все с той же небрежной улыбкой он застегнул браслет на ее запястье.

– Эти камни так идут к твоим глазам.

Арабелла знала, что все это верно, как и то, что настойчивость, которую Джек проявил при выборе мягких цветов для ее туалетов, ограничившись нежными оттенками кремового и бежевого, была оправдана, потому что они как нельзя лучше подходили к богатым природным и ярким цветам изумрудов, сапфиров, рубинов или топазов, которые он лично подбирал для каждого ее вечернего туалета. Ему было бы жалко потерять этот браслет, хотя жертвы были неизбежны, если бы она продолжала играть с беспечностью, уже бывшей на слуху.