– Да, мэм, я вернулся. – Джек пододвинул к себе стул и уселся на него верхом, как в седло, положив руки на его спинку и глядя на нее. – И если верить слухам, меня, кажется, не было чересчур долго.

Он запустил руку во внутренний карман, вытащил пакет, переданный ему Джорджем, и бросил его на шезлонг рядом с ней. Она взяла его и тотчас же поняла, что это.

– Думаю, мне следует быть благодарным, что это не алмазы Сент-Джулзов, – заметил Джек.

Арабелла смотрела на него с нескрываемым смущением и замешательством:

– Я никогда бы этого не сделала. Я рискую только тем, что принадлежит мне.

– Моя дорогая, если уж вам так необходимо рисковать своими драгоценностями, то это означает, что ваши долги намного превосходят оговоренное нами содержание, которое я считаю более чем щедрым. Но должно быть, я ошибаюсь, – добавил он холодно.

– Все играют, – ответила Арабелла.

– Да, но не все так плохо, как вы, – заметил Джек. – Вы играете намеренно плохо, насколько я мог заключить, наблюдая за вами. Если кто-то столь невежествен и не знает даже основ игры, как вы, все-таки иногда и ему улыбается счастье, и он выигрывает.

Она почувствовала, как под его взглядом ее щеки загораются румянцем.

– Я была свидетельницей того, как герцогиня Девонширская за одну ночь проиграла десять тысяч гиней.

– Герцогиня – и я готов повторить это снова – едва ли подходящий образец для подражания, – заявил Джек. – Она помешана на игре и в конце концов разорится. Но видишь ли, моя дорогая, мне не верится, что ты так уж любишь игру.

Прищурив глаза, он вглядывался в ее лицо и заметил быструю смену чувств в ее взгляде.

– Я проигрываю только то, что вы выиграли у моего брата, – сказала она, без всякой надобности разглаживая складки своего шелкового неглиже цвета слоновой кости.

– М-м… Это как раз то, что я подозревал, – сказал он задумчиво. – Но должен тебе сообщить, дорогая, что это бессмысленно. Я не намерен сидеть и ждать, пока ты меня разоришь, Арабелла.

Она помрачнела, и в ее карих глазах засверкали золотистые искры.

– И как ты собираешься остановить меня?

Казалось, мысли его витают где-то далеко. Потом он задумчиво ответил:

– Мне кажется, у меня есть только два способа.

– И каковы же они, милорд герцог? Она с интересом наблюдала за ним. Джек сложил пальцы щепотью.

– Разумеется, я мог бы увеличить свои выигрыши, чтобы покрыть твои проигрыши, но для этого придется приложить некоторые усилия, большие, чем мне хотелось бы… Или…

Он помолчал с минуту, прежде чем продолжить:

– Или я мог бы научить тебя выигрывать.

Он поднял руку, упреждая ее протест, уже готовый вырваться из ее уст.

– Предлагаю сейчас же пройти в библиотеку, где я попытаюсь научить тебя играть в фараон.

Она не сразу встала с шезлонга.

– Как твое путешествие? – спросила она с улыбкой, едва тронувшей губы. – Оно было удачным? Тебе удалось справиться с возникшими трудностями?

Она не могла заставить себя отказаться от иронии, и это прозвучало в ее голосе. Образ Лили Уорт с безупречной фарфоровой кожей и небесно-синими глазами преследовал ее во все время отсутствия Джека. Она презирала себя за это, но ничего не могла поделать.

– Да, – ответил он, несколько озадаченный ее язвительным тоном. – Но мне было бы гораздо приятнее, если бы ты поехала со мной.

Каким же искусным лжецом был этот человек!

– Значит, твоя компания была не настолько приятной?

– Моей компаний был только мой управляющий, а он довольно суровый и мрачный человек.

Джек рывком поднялся со стула и протянул ей руку:

– Пойдем, Арабелла, начнем наш урок игры в карты.

В тот же вечер Арабелла применила этот урок на практике за карточным столом на вечере у маркизы Бьют. Джордж Кавена сидел рядом с ней и с удивлением наблюдал за игрой.

– Мэм, – заметил он, когда она выиграла, выложив вовремя десятку пик, – похоже, счастье теперь на вашей стороне.

Она рассмеялась:

– Муж учил меня играть весь день. И вероятно, этот урок пошел мне на пользу.

Она собрала монеты, лежавшие у локтя, и на мгновение бросила взгляд через стол, пытаясь найти нужные слова. До сих пор ей не представилось случая спросить о том, что ей было необходимо знать. Она чувствовала, что есть нечто недостойное в обсуждении мужа с его лучшим другом. Но Джордж был теперь и ее другом, а не только Джека.

С решительным видом она повернулась к нему и заговорила спокойно и тихо:

– Джордж, вы ведь присутствовали при последней карточной игре Джека с моим братом?

Лицо Джорджа помрачнело, и он едва слышно ответил ей:

– Да, присутствовал. Почему вы спрашиваете?

– Потому что хотела бы знать, что именно произошло, – ответила она просто. – Вы лучший друг Джека, и, думаю, никто лучше вас не мог бы мне всего объяснить.

Он прокашлялся:

– Моя дорогая мадам, Джек, конечно…

Она покачала головой:

– Джек ничего мне не скажет. Я даже не знаю, почему…

Джордж поднял руку, перебивая ее, и предложил:

– Пойдемте куда-нибудь, где сможем поговорить спокойно.

Она живо поднялась с места. Джордж повел ее к глубокой оконной нише в дальнем конце салона.

– Здесь мы будем чувствовать себя в большем уединении, – сказал он.

Она кивнула. Лицо ее было очень бледным, под глазами залегли тени.

– Я должна знать, почему Джек уничтожил Фредерика. А вам это известно?

– Моя дорогая, едва ли это было сделано намеренно. Ваш брат рисковал и проиграл.

– Вы знаете, что это еще не все, Джордж. Джек довел Фредерика до самоубийства. Зачем ему это понадобилось? Почему нормальный человек мог пойти на это?

Джордж покачал головой, но все-таки снизошел до ответа:

– Они всегда враждовали.

– Почему? – Она положила руку на его рукав. – Вы должны помочь мне понять, Джордж. Я не могу продолжать жить в уверенности, что мой муж такой холодный и расчетливый человек, что намеренно обрек другого на смерть без всякой причины.

Джордж беспомощно смотрел на нее:

– Джек не холодный и не расчетливый, Арабелла. Вы должны это знать.

– Я в этом не уверена, – ответила она твердо. – О, я знаю, что он может быть и другим. Но какой Джек настоящий? Скажите же мне.

Джордж вздохнул. Ему нравилась эта женщина, которую Джек неизвестно почему выбрал в жены… Она была очень ему приятна. И его привязанность к другу была глубокой. Что-то не ладилось между Арабеллой и Джеком, и, возможно, ему следовало помочь им.

Он начал неторопливо:

– Не знаю, имею ли я право говорить об этом, но много лет назад Джек и ваш брат повздорили… из-за женщины. – Он выглядел неуверенным, но Арабелла не отрывала глаз от его лица. – Думаю, Фредерик поступил с ней более чем бесчестно, – продолжил он смущенно. – Все подробности были известны только им двоим. Джек вызвал Лэйси на дуэль и чуть не убил его. Лэйси не простил его, а Джек после этого обращался с ним не иначе как с презрением.

– О, понимаю.

Арабелла хмурилась, силясь решить, действительно ли уяснила себе это. Она не знала Фредерика в его юности. Возможно, ее считали слишком маленькой, чтобы посвящать во все детали происшедшего. Как бы то ни было, но отец не счел возможным рассказывать ей об этом событии, что было неудивительно. Она не могла припомнить, как Фредерик оправлялся от этой чуть не ставшей роковой дуэли. Он редко наезжал в Лэйси-Корт, поэтому, возможно, залечивал рану в Лондоне. И возможно, все ее воспоминания о юных годах Фредерика были позже стерты из ее памяти более впечатляющим и свежим представлением о взрослом беспутном и развращенном мужчине с жесткой складкой у губ и маленькими, глубоко посаженными глазами, всегда красными от излишеств. Иногда она размышляла, можно ли было отучить Фредерика от его беспутной жизни и сделать приличным человеком. Если история, рассказанная Джорджем, и была правдой, то, разумеется, не в ней было дело. Даже старая ссора, пусть и очень бурная, одна не могла стать причиной того, что Джек разорил и уничтожил ее брата много лет спустя.