– О да, мадам, – с готовностью отозвалась Селеста, кивая своей товарке. – Мадам Элизабет и я часто работали вместе.

Мадам Элизабет улыбнулась и закивала с не меньшим энтузиазмом. Раз уж зашла речь о том, чтобы создать гардероб для герцогини Сент-Джулз, то тут было более чем достаточно работы для них обеих. Она извлекла сантиметр из кармана передника.

– А теперь не разрешит ли ее светлость нам?..

Арабелла любезно подчинилась измерениям и была вынуждена слушать комментарии обеих дам, по большей части из ряда вон выходящие по части интимности, что ее смущало.

– А теперь насчет тканей, – сказала Селеста, откладывая наконец сантиметр.

Она обратилась к образцам тканей, разложенных на спинках всех стульев.

– Самые простые, – вмешался Джек. – Муслины, шелка, органди, может быть, еще тафта. Но никакого штофа или бархата.

– Почему? – спросила Арабелла.

Ей нравились отвергнутые им ткани. В них было богатство фактуры, способное удовлетворить ее запросы и вкус.

– В твоем случае платье должно привлекать внимание к тому, кто его носит, а не наоборот, – ответил он. – Уж поверь мне, дорогая.

– Но почему именно в моем случае? – Она начала находить эту беседу поучительной.

– Ну, мадам, его светлость имеет в виду, что ваши краски столь необычны, что ничто не должно с ними соперничать, – сказала мадам Элизабет, расправляя во всю длину отрез кремового муслина с узором из серебристых веточек. – Думаю, это подойдет, ваша светлость?

– Несомненно, – согласился Джек. – Цвета должны быть такими: кремовый, золотистый, слоновой кости, бежевый и, возможно, карамели…

– Но ее светлость будет прекрасно смотреться в темно-коричневом шелке богатого насыщенного цвета, – высказала свое мнение Селеста.

Джек размышлял, с критическим видом разглядывая жену.

– Да, – согласился он. – Но никаких других цветов.

– Случилось так, что я очень люблю зеленый цвет, – сказала Арабелла, решив, что обязана внести свою лепту.

Она уже начинала чувствовать себя тряпичной куклой, с которой играла и которую наряжала в детстве.

– Может быть, позже, – сказал Джек с отсутствующим видом. – Но для начала ты должна показываться одетой только в те цвета и ткани, которые я назвал.

– Ее светлость будет на авансцене, – сказала мадам Элизабет. – И я предвижу, что скоро все светские и модные леди Лондона будут носить те же цвета.

– В таком случае они дуры, – заявила Арабелла. – Эти цвета пойдут не к любому цвету лица.

– Моды и плодят дур, – сказал ей Джек с насмешливой улыбкой. – А теперь поговорим о твоих волосах. Кристоф…

Он поманил маленького аккуратного человечка в шелковом розовом костюме, молча стоявшего у окна во все время этой дискуссии с портнихами.

– Mais oui, ваша светлость, – отозвался тот и с живостью направился к ним. – Если только ее светлость сядет… – Он отвесил поклон Арабелле и подвинул стул без подлокотников к зеркалу. – При таких красивых волосах, как у мадам…

Как только она села, он приподнял тяжелую массу ее шоколадных локонов и, как ей показалось, почтительно попробовал их на вес.

– Никогда никакой пудры, – объявил он.

Арабелла раздумывала, был ли его сильный французский акцент подлинным или усвоен им для утверждения его реноме модного парикмахера и стилиста. Скорее всего он все-таки подлинный, решила она. В Лондоне сейчас было полно эмигрантов, пытавшихся хоть как-нибудь заработать на жизнь.

– Сначала я должен их чуть укоротить, – сказал Кристоф, щелкнув парой ножниц с длинными концами. – Для классического стиля они должны быть немного короче.

– Укоротите их, если уж это необходимо, – распорядился Джек, – но не слишком сильно.

– Я решительно возражаю против этого, – заявила Арабелла. – И Бекки вполне способна справиться с моей прической.

– В Кенте, возможно, – снизошел Джек. – Но не в Лондоне.

У Арабеллы округлились глаза. Кристоф же сказал с полной серьезностью:

– Может быть, научить горничную ее светлости убирать ее волосы в классическом стиле, если волосы слегка подрезать?

– Разумеется, она этому научится, – решила Арабелла. – У Бекки положительно талант по части того, как причесываться.

Она перестала протестовать и смотрела, как в зеркале отражается каждое движение француза: вот он поднял ножницы, щелкнул ими, и темные пряди дождем посыпались на пол вокруг ее стула. Ей показалось, что он срезал гораздо больше, чем чуть-чуть; но Джек, столь же внимательно наблюдавший за этой процедурой, не сделал попытки прекратить это жертвоприношение. И когда под деловитыми пальцами и быстрыми движениями ножниц парикмахера начала вырисовываться определенная форма прически, она уже наблюдала за ним без особой тревоги, а скорее, смотрела как зачарованная.

– Вот! – Кристоф отступил назад с видом триумфатора. – Горничная вашей светлости сможет скопировать это.

У нее на лбу и на затылке локоны оставались очень густыми, остальная же часть волос была стянута в высокий шиньон, перевязанный лентой. Несомненно, это было изящно, и теперь ее голова выглядела очень маленькой и аккуратной.

– И при такой стрижке мы можем использовать еще несколько фасонов причесок, – сказал он. – Можно стянуть локоны вперед и расположить над ушами, так что…

– Да, думаю, моя горничная найдет множество способов уложить их, – поспешно сказала Арабелла, потому что ей показалось, что он собирается уничтожить только что сотворенное и начать все сначала. – Это замечательно, месье Кристоф, но на сегодня довольно.

Он отступил и поклонился, вид у него был разочарованный.

Мадам Селеста кашлянула и пробормотала:

– Еще кое-что, ваша светлость.

Похоже, она обращается к Джеку, размышляла Арабелла. Джек вроде был того же мнения. Он со вниманием обратился к модистке:

– Да?

– Платье, чтобы появиться при дворе, ваша светлость. Было бы очень большой честью… – Она умолкла и одарила его заискивающей улыбкой.

– Ах да, разумеется, платье для того, чтобы появиться при дворе. – Джек нахмурился. – Но думаю, мы займемся этим позже. Пока заканчивайте, а мы обсудим остальное.

Обе женщины присели в реверансе и вышли, почти скрытые под грудами тканей.

– Платье для того, чтобы быть представленной ко двору? – спросила Арабелла. – А я думала, что тебя, как завзятого вига, туда не допускают.

– О, королева Шарлотта непременно пригласит тебя в свою гостиную, можешь не беспокоиться, – ответил Джек. – Она пожелает продемонстрировать свою доброжелательность и показать, что одобряет тебя… или наоборот, – добавил он, прежде чем повернуться к оставшейся в комнате леди, стоявшей в окружении шляпных картонок. – Шляпы! – распорядился он.

– Мне кажется пустым расточительством прятать столь элегантную прическу под шляпу, – заметила Арабелла, похлопывая по гнезду из локонов у себя на затылке с довольным видом.

– О, ваша светлость будет выглядеть великолепно, – заверила ее модистка, открывая первую картонку. – Это самое прекрасное творение.

Она смотрела умиленным взглядом на чудовищно отделанное колесо из шелка и кружев.

– Боже мой! – воскликнула Арабелла. – Да на ней целый фруктовый сад!

С брезгливой гримаской она потрогала восковые яблоки на шляпе.

– Мне не важно, что кто скажет и гвоздь ли это сезона или нет, но это уродство я ни за что не надену. Эта шляпа для Лавинии Эслоп.

Джек не мог удержаться от смеха. Смущенная модистка убрала шляпу в картонку.

– Может, ее светлость предпочтет вот эту?..

Она извлекла очень большую парадную шляпу с крашеными страусовыми перьями и цветами. Арабелла в ужасе воздела руки к потолку.

– Да, именно эту, – сказал Джек, не обращая внимания на этот жест Арабеллы. – Она не пойдет к твоей теперешней прическе, но, если будет свободно обрамлять твое лицо, ты станешь в ней еще очаровательнее.

– Не думаю, что мое присутствие здесь необходимо, – недовольно заметила Арабелла.

– Может быть, ваша светлость предпочитает шляпы с более высокой тульей? – поспешила высказать свое предположение модистка, испугавшись, что упустит выгодный заказ. – Вот это – самые новые и модные фасоны.