Арабелла подавила желание улыбнуться при проявлении этой неистребимой жажды бунтарства. Независимо от того, насколько мрачным представлялось положение дел, Мэг всегда умела поднять ей настроение. И правдой было то, что, как бы плохо она ни думала о герцоге Сент-Джулзе, он был интересной личностью.

– Скорее всего сейчас его светлости нет дома, сэр Марк, – сказала она, увидев, что баронет положил руку на дверную ручку.

И добавила со смехом:

– Выходя из дома, я видела, что он отправился на верховую прогулку.

– В таком случае я поеду к Эслопу обсудить с ним это позорное дело.

Сэр Марк вышел, громко хлопнув дверью.

– Да уж, предоставь все это сэру Марку. Он скоро все уладит, Арабелла, дорогая, – сказала леди Баррет со своей обычной верой во всесилие мужа. – И ты, разумеется, останешься здесь.

Как ни горько было Арабелле обижать своих друзей, она сознавала, что не может их обременять и заставлять обеспечивать ее завтрашний день. Каким бы мрачным ни казалось ее будущее, оно принадлежало ей одной. Ей предстояло принимать решения самой, как бы трудны они ни были. Она твердо знала, что не станет обузой ни для кого.

– Вы очень добры, мэм, – сказала она осторожно, – но сейчас я должна оставаться дома-. Я ожидаю прибытия орхидей из Суринама в любой день. Это очень чувствительные… и ценные экземпляры. И я должна быть на месте, чтобы принять их. К тому же они очень дорогие. – Она улыбнулась со смущенным видом, как бы извиняясь, но тотчас же стерла с лица улыбку, прежде чем услышала возражения. – Кроме того, у меня есть два заказа на мои собственные, выведенные мной сорта, и я обещала отправить цветы при первой же возможности. Это могу сделать только я.

– Орхидеи! – воскликнула леди Баррет. – Как ты можешь предпочитать орхидеи своей незапятнанной репутации?

Смущенная и извиняющаяся улыбка Арабеллы едва ли могла скрыть ее внутреннюю решимость.

– Моей репутации ничто не грозит, мэм, – сказала она, – Я уже перешла за пределы того возраста, когда меня можно было бы заподозрить в нескромности. Разве вы не согласны с этим?

Лицо леди Баррет выражало мрачную озабоченность.

– Но я не понимаю, почему можно счесть недостойным мое пребывание под одной крышей с наследником моего брата, – продолжала упорствовать Арабелла. – Герцог и сам достаточно взрослый, мэм.

Она пыталась создать у леди Баррет впечатление, что этот джентльмен пожилой, увенчанный сединами и стремительно впадающий в детство, но видела, что для той ее аргументы неубедительны. Каково-то будет ей, когда леди Баррет увидит герцога Сент-Джулза во плоти! Об этом Арабелла могла только догадываться.

Она решительно продолжала:

– Кроме того, мадам, наше совместное житье долго не продлится. Я уже написала родственникам моей матери в Корнуолл и надеюсь, что они предоставят в мое распоряжение маленький коттедж на своей земле.

– О, моя дорогая, что бы сказала твоя мать?

Леди Баррет начала обмахиваться веером. Щеки ее раскраснелись от волнения.

Арабелла подумала, оказалась бы она в таком отчаянном положении, если бы ее мать не умерла, когда ей шел всего пятый год. Конечно, она бы сумела защитить интересы дочери, она бы настояла, чтобы ей было выделено состояние. Но такого рода размышления ничего не давали. Она и на самом деле не знала, какой была ее мать. Была ли она сильной и независимой? Или слабой и находилась в полном подчинении у мужа? Леди Баррет никогда не могла толком описать Вирджинию Лэйси.

Она подавила невольный вздох и сказала:

– Уверяю вас, мэм, что буду вести себя безупречно.

– О да… разумеется, будешь… но этот человек, этот герцог… он плут и распутник… О, что же делать? – Она покачала головой, и кружевной бант на ее чепчике подпрыгнул.

Мэг прикрыла рот сложенными в щепоть пальцами. Она видела, что готовится битва и войска уже построены по обе стороны линии будущего сражения, и лучше родителей понимала, насколько смелой могла быть Арабелла, если дело доходило до принятия бесповоротных решений. Но возможно, пока еще для ее подруги не наступило время пойти ва-банк.

– Не думаю, что мы можем что-нибудь предпринять, пока не узнаем больше, – сказала она, и ее тонкие дугообразные брови сошлись над переносицей. – Было бы лучше, если бы мы дали пыли осесть, и тогда, возможно, все мы будем мыслить яснее.

Она поднялась со стула, подошла к матери и нежно поцеловала леди в разгоряченную щеку. Леди Баррет издала тяжкий вздох:

– Ладно, подождем, пока вернется твой отец.

Мэг пробормотала что-то неразборчивое, но выражающее согласие, и они с Арабеллой встали из-за стола. Не сговариваясь, они отправились наверх, в старую классную комнату Мэг, ставшую теперь ее личной гостиной. Несколько поколений детей обитало в этой маленькой, отделанной панелями комнате с потертым дубовым полом и поцарапанным широким подоконником, еще слабо пахнущей мелом и грифельными досками. Мебел ьбыла поношенной, цвет диванных подушек и вытертого до основы турецкого ковра, выгоревших на солнце, потускнел. Переплеты книг были отполированы до блеска. И все же она была по-своему уютной и хранила атмосферу дома. Медная ваза с ноготками украшала пустую и холодную каминную решетку. На столике с откидной крышкой цвела одна из экзотических орхидей Арабеллы. Так же молча, не сговариваясь, они закрыли дверь, облегченно вздохнув.

Мэг расположила свое худое и угловатое тело на лежащих на подоконнике вытертых диванных подушках и теперь смотрела с ненасытным любопытством на подругу умными зелеными глазами, слегка склонив голову набок.

– Итак, давай-ка восполним пробелы. Арабелла подергала себя за мочку уха. Она ожидала, что Мэг поймет, что за завтраком она рассказала только часть истории, так сказать, ее костяк, но у нее не было ни малейшего желания скрыть что-нибудь от Мэг, если бы она и могла это сделать. Обе девушки имели сначала одну гувернантку, потом одного наставника, когда сэру Марку стало ясно, что будет больше пользы, если им дадут неординарное образование, не такое, какое давали их сверстницам, которых готовили только для замужества. И эти годы, когда они были так близки, оставили у них обеих способность читать в душе друг друга.

– Ну, Белла, рассказывай, – повторила Мэг, после того как несколько минут прошло в молчании.

И Арабелла нерешительно начала.

– Я была в оранжерее, разгоряченная, потная и грязная, когда этот герцог вошел туда без доклада и выглядел, должна заметить, безупречно, – выпалила она с некоторым отвращением. – Можешь себе представить, на кого я была похожа!

– Легко могу, – согласилась Мэг сочувственно.

До известной степени она разделяла равнодушие Арабеллы к внешнему виду.

– Но раз ты работала в оранжерее в своем собственном доме, то не понимаю, какое ему могло быть дело до твоего вида.

Арабелла неохотно улыбнулась, распознав в этой речи обычную горячность Мэг и желание защитить ее.

– Он ничего и не сказал, – ответила она. – Но смотрел на меня.

– То есть оглядел тебя с головы до ног, нашел неполноценной и сообщил тебе, что твой брат убит и он выгоняет тебя из дома? – спросила Мэг с недоверием.

– Да уж, что касается этого, то он не был слишком учтив, – согласилась Арабелла. – Но он не сказал, что хочет выгнать меня из дома, – напротив, заявил, что я могу оставаться в Лэйси-Корт сколько угодно.

Она отвернулась от испытующих зеленых глаз Мэг и почувствовала, что краснеет.

Глаза проницательной Мэгсузились.

– Это похоже на непристойное предложение.

Арабелла повернулась к ней с несколько принужденным смехом:

– Моя первая реакция была такой же. Однако оказалось, что у его светлости на уме другое.

Она замолчала, внезапно глаза ее задумчиво устремилась куда-то в пространство.

Мэг ждала, затаив дыхание.

– Белла, – запротестовала она наконец, – ради Бога! Ты всегда начинаешь что-нибудь рассказывать и останавливаешься на самом интересном месте. Что произошло?

– О, прошу прощения! – Арабелла очнулась от своих мыслей. – Ну, короче, Мэг, он попросил меня выйти за него замуж.