Незаметно для себя Андрюша лег на правый бок, лицом к стене, — только так обычно и засыпа́л. И хотя сейчас ему казалось, что спать вовсе не хочется, все же он остался лежать в этом положении…

Трудно сейчас точно установить, как это произошло: то ли во сне, то ли наяву, то ли на грани между сном и явью. Только Андрюша хорошо помнит, что голос Мая внятно произнес: «Пора». Причем голос этот раздался не в комнате и не за окном, а в самом Андрюше. Будильник показывал двадцать три часа пятьдесят минут. Через пять минут должен прийти Севка. Лунный свет все еще поблескивал на паркете. Андрюша тихонько оделся и, держа ботинки в руке, вышел в коридор. Чтобы не шуметь, он не стал вызывать лифт, а, натянув ботинки, сбежал вниз с пятого этажа. Севка стоял уже в подъезде. Они поднялись в квартиру и на цыпочках двинулись к кухне. У Севки за плечами был рюкзак.

— Что у тебя там? — шепотом спросил Андрюша.

— Самопал на всякий случай. Спички, свеча и два бутерброда: один с колбасой, другой с маслом и сыром. Пойдет?

— Пойдет. Надо еще «Атлас мира» и мой словарик. Все может пригодиться.

— Пресной воды бы захватить.

Наконец все было уложено, и они направились к кладовке.

— Слушай, а может, все это лепу́ха? — перед самой дверью вдруг засомневался Севка.

— Ты опять? — разозлился Андрюша и распахнул дверь. В кладовке горел свет. И тогда Севка решительно шагнул следом за Андрюшей.

Едва уместившись, они оба влезли на табурет, глянули в черный провал форточки. Оттуда тянуло холодом осенней ночи. Они увидели темное небо, исколотое дрожащими звездами. Оно было пугающе плотным и вместе с тем маняще глубоким и беспредельным от сияния миллиардов звезд. Одна звездочка желтоватого цвета передвигалась по ночному небу. Андрюша понял, что это спутник. Внизу под ними виднелся город. Полз маленький, как игрушечный, трамвай, светящиеся точки фонарей очерчивали улицы.

Незаметно город начал удаляться. Становился все меньше и меньше. Сильнее подул ветер. И тогда Андрюша понял, что они летят, что стены кладовки остались где-то за спиной. Но это был странный полет. Андрюша не ощущал движения. Ему казалось, что он висит на месте, а мимо проносится пространство. Холода он тоже не чувствовал.

— Началось! — крикнул Андрюша, однако голоса своего не услышал.

— Ну и ну! — отозвался Севка, опасливо вертя головой по сторонам…

Приземлились они так же незаметно, как и улетели, — земля приблизилась, коснулась их ног и позволила опереться. Андрюша оглянулся. Вокруг белели наметенные ветром барханы мелкого как пыль песка. Над ними знойно дрожал воздух. Пустыня простиралась на все четыре стороны. Не было ни деревца, ни тропинки. Кое-где торчали лишь сухие искореженные ветки саксаула. Песок был очень похож на тот, какой Андрюша видел на пляже в Евпатории.

Они взобрались на вершину самого высокого бархана и вдруг увидели расположившийся на отдых караван. Двугорбые верблюды общипывали колючие низкорослые кустики и лениво жевали большими губами. Возле колодца, обложенного серыми камнями, расхаживали люди в чалмах. Одеты они были странно: из-под белых бурнусов торчали расклешенные джинсы, прикрывающие босые загоревшие ступни. Каждый был вооружен: на одном боку кривая сабля-ятаган, на другом — колчан со стрелами и рядом — кобура с пистолетом. Но самое поразительное Андрюша увидел в небольшой пальмовой роще. В тени, которую отбрасывали широкие, истрепанные ветром листья, стояли столики, застеленные белыми скатертями. За каждым сидело по четыре человека. Это были люди разного возраста, бородатые и гладковыбритые, седые, с морщинистыми лицами, высушенными солнцем до пергаментного блеска, и юные, с легким пушком над губой. И одеты они были по-разному. Кто голый по пояс, в шароварах и чувяках с задранными носами, кто в белых, распахнутых на груди полотняных рубахах и тоже в шароварах, но заправленных в сапожки из тончайшей коричневой кожи. Общим же для всех было одно: запястья рук охватывали кандалы, прикованные к единой цепи. Столиков было восемь. Все тридцать два невольника жевали и пили. Но как! Вокруг них суетились официанты в высоких белых колпаках, белых жилетах, надетых прямо на голое тело, и в белых передниках. Официанты кормили невольников из ложечек яйцами всмятку, подносили ко рту на огромных вилках ломти сочного поджаренного мяса, поили прохладной водой из высоких, запотевших хрустальных кубков, добавляя туда малиновый сироп. Бабушка покупала такой сироп в гастрономе. Тому, кто отказывался есть, официанты силой открывали рот и вталкивали пищу, которую брали со столиков. Их было три, и над каждым висела своя надпись: «Белки», «Жиры», «Углеводы».

— Ну и чудеса! — воскликнул Андрюша.

— Как в зверинце, — засмеялся Севка. — В неволе, а кормят будь здоров.

— Ничего смешного тут нет, — раздался голос Мая.

Андрюша обернулся. Май выглядывал из-за ветки саксаула.

— Кто эти, в кандалах? — спросил Андрюша.

— Тестомесы. Они месят тесто в пекарнях всей страны. Без них не было бы хлеба. Но Правитель этого государства приказал переловить их, приковать к цепи и доставить в целости и сохранности. Чтобы ни единый волосок не упал с головы и никто не заболел.

— А зачем они ему? — спросил Андрюша.

— В том-то все дело, что пока никто ничего не знает. Известно лишь, что Правитель велел поселить их временно в лучших комнатах своего Летнего Дворца, приставить лучших лекарей, знаменитых поваров и самую надежную охрану. Но вам предстоит раскрыть эту тайну. Если вы, конечно, проявите смелость, любопытство и достоинство.

— Проявим! — за двоих воскликнул Андрюша.

— Тогда отправляйтесь во Дворец! — сказал Май и исчез.

Ребята двинулись по караванной тропе к городу. День был знойный. Преодолевая усталость и жажду, они шли по пустыне. Вскоре на горизонте показалась городская стена. За ней виднелись остроконечные и куполообразные крыши домов, сложенных из белого, обожженного солнцем кирпича. У Главных городских ворот, окованных нержавеющей сталью, их остановил стражник. Он был в тюрбане и кольчуге, в левой руке держал щит, а в правой — винтовку.

— Кто такие? — спросил он.

— Гости Правителя, — выпалил Севка.

— Понятно, — сказал стражник и утер пот, текший из-под тюрбана. — Ну и жара! Покурить не найдется, ребята?

— Мы не курим, — ответил Андрюша. — Мы занимаемся спортом. Вот он хорошо бегает стометровку, — кивнул Андрей на Севку.

— Понятно, — снова сказал стражник. — А что такое стометровка?

— А у вас в городе в футбол играют? — спросил Севка.

— Это что такое? — опять не понял стражник.

— Как что? Футбол и есть футбол! — возмутился Севка. — По одиннадцать человек в команде, двое ворот на стадионе. Гоняем мяч от ворот к воротам.

— Понятно, — повторил стражник. — Не, у нас про такое не слыхали, — он распахнул перед ними ворота. — Проходите.

— Ну и чудак! Чайник какой-то! — засмеялся Севка.

Миновав туннель, они очутились в городе.

Базарная площадь встретила их шумом. Суетились лоточники, рекламируя свой товар, вопили зазывалы у ларьков. Истошным криком исходили на привязях ослики, нагруженные тюками.

— Как в кино, — сказал Андрюша.

— Ага! — согласился Севка. — Куда двинем?

— Во Дворец.

— А где он? Ты знаешь?

— Спросим.

Они пересекли площадь, полюбовались фонтаном, в котором плавали диковинные пестрые рыбы, потом направились к широкой улице, выложенной цветными плитами. Если смотреть по ней вдаль, казалось, что это не плиты, а сплошной длинный ковер. На углу стояла старуха и торговала семечками. Она была ужасно похожа на ту, что продает семечки в их городе у входа на стадион «Буревестник» в дни футбольных матчей.

— Скажите, пожалуйста, как пройти к Дворцу Правителя? — спросил у нее Андрюша.

— Один ноль, — ответила бабка и засмеялась. — А забьют с углового… Семечки, милые, жарила в духовке. Да не на газу, а на углях… В самом конце Дворец-то, в самом что ни есть. По этой красоте идите, — указала она на цветные плиты.