Так и сидел он, уронив голову на руки. Солнце пошло уже к закату. И тут Метеор услышал человеческий голос. Кто-то шел по дороге и весело пел невеселую песенку:
Все нескладно в этом мире:
Дважды два не есть четыре.
Мне беда и та — за плату,
На заплату шью заплату.
Умником слывет дурак,
Потому что он — богатый,
Потому что я — бедняк.
Но коль это не по нраву,
Тут на бога не пеняй:
Если бьют тебя по правой,
Левую не подставляй.
Вскоре к Метеору подошел человек в старом потрепанном камзоле, в избитых запылившихся сапогах. Через плечо его была переброшена палка, а на ней болталась котомка.
— Здравствуй, юноша, — сказал он, снимая палку с плеча. — Разреши присесть в тени твоих деревьев и отдохнуть?
— Пожалуйста, садитесь, отдыхайте. Деревья эти вовсе не мои, а тень вообще не может быть чьей-то, — ответил Метеор.
— Справедливо, — улыбнулся человек. Глаза его весело перебегали по одежде и лицу Метеора. — Похоже, ты не из наших мест. Слышал ли ты мою песню?
— Слышал. Забавная песня.
— Когда я у себя в кузнице бью молотком по нагретому железу или достаю из горна раскаленную подкову, я люблю сочинять песни. А пою их в дороге. Иначе дорога кажется длинной и неинтересной. Но такие песни только и можно петь в дороге, ведь в нашем городе у жандармов слишком длинные уши, — подмигнул он.
— Так вы кузнец?
Вместо ответа он показал большие сильные руки с черными трещинками на кончиках пальцев.
— Ну а ты, юноша, чем занимаешься и куда путь держишь?
— Иду я далеко, в Город Сутулых Людей. Но пока я искал воду, кто-то похитил мою сестру и путника, с которым мы познакомились.
Кузнец встал, походил под деревьями, сделал несколько шагов вдоль обочины, затем вернулся и сказал:
— А путник, с которым вы познакомились, роста был невысокого, верно?
— Верно, — удивился Метеор.
— Грузен, немного тяжелее меня? Верно?
— Верно, — еще больше удивился Метеор. — Вы что, встречали их?
— А к тому же он еще и хромой?
— Да! — вскочил Метеор. — И лошадь у него…
— Одноглазая, — закончил за него Кузнец.
— Где вы их встретили? Говорите скорее! Мне надо их догнать и освободить!
— Сядь, юноша, — сказал Кузнец. — Никого я не встречал в пути. Про все мне рассказали следы. Видишь, на самой нижней ветке кожица стерта. Это след поводьев. Значит, лошадь он привязал к самой нижней ветке клена. Потому как мал ростом. Отпечатки же его ботфорт намного глубже твоих и моих. Значит, он потяжелее нас с тобой. Но и его следы неодинаковы: один глубже, другой помельче. Вот и выходит, что он припадает на одну ногу, хромает, значит. А лошадь его кривая на правый глаз: траву у обочины общипала только с левой стороны.
— Кто же их похитил, его и Марию? — спросил ошеломленный Метеор.
— А никто их не похищал, юноша. Здесь было только два человека: Мария твоя да хромой. Вот следы женских сандалий, а вот — тех самых ботфортов. Больше никакая обувь тут не отпечаталась. И выходит, что твою Марию умыкнул этот хромой. Я знаю в нашем городе лишь одного хромого, который ездит на одноглазом жеребце. Это наш Губернатор. Так-то…
И Метеор понял, что это так и есть. Он вспомнил, что Человек со Шпагой собирался покорить Город Веселых Людей. Обо всем этом юноша поведал Кузнецу.
— Все сходится. Чтобы заставить тебя обучать солдат взлетать с доски, как это умеете вы, акробаты, в залог он увел Марию.
— Тогда я должен идти в город! — воскликнул Метеор. — Я найду Губернатора! И клянусь, не выпью глотка воды, пока не освобожу Марию! — Он перекинул свой походный мешок за спину.
— Погоди, не горячись. Это не так просто. В город, конечно, надо идти. И Марию твою вызволить надо. Только сперва все следует обдумать, — сказал Кузнец. — Мы вместе пойдем. Поживешь у меня, авось что-нибудь придумаем.
И они отправились в путь. Кузнец нес на плече палку, на конце которой болталась котомка, и весело пел одну из своих песен:
Там, где пахарь,
Там и плуг.
Там, где спины,
Там и кнут.
Там, где деньги,
Там и плут.
Ой, ля-ля, ой, ля-ля,
Нет богатства, есть душа.
Ой, ля-ля, ой, ля-ля,
За душою — ни гроша.
Но не в этом, братцы, дело.
Важно, чтобы сердце пело,
Да была бы пара рук,
Да хороший рядом друг.
* * *
Прошла неделя, как Метеор поселился у Кузнеца. Он помогал ему в работе: подсыпал в горн угли, раздувал их мехами, бросал горячие поковки в бочку с холодной водой — вода от этого шипела и пузырилась. Кузница была просторная, на темных от времени и копоти стенах, висели на крючьях разные щипцы, молотки, цепи, тележные колеса, на которые Кузнец набивал ободья. Блестела старая, отглянцованная ударами молота наковальня. Все здесь нравилось Метеору: и этот труд, связанный с огнем и металлом, и сам веселый хозяин кузницы. Тревожила лишь судьба Марии.
По вечерам вдвоем они сидели в чистой комнате за ужином. Готовили себе сами. Кузнец с интересом слушал рассказы о городе, где родился и вырос Метеор, об Учителе и его Школе.
Соседи Кузнеца, прослышав о ловком подмастерье, приходили поглядеть на Метеора. Юноша прерывал на несколько минут работу и выходил к ним. В руках держал пяток остывших подков, затем подбрасывал их разом вверх, перехватывал одну за другой, и вновь они взлетали, догоняя друг друга. В воздухе подковы вычерчивали сложные фигуры. Казалось, они движутся без помощи его пальцев, появляясь откуда-то из-за его спины. И в заключение со звоном, как живые существа, оказывались вдруг разом нанизанными на его правую руку по самый локоть.
Все аплодировали Метеору, особенно ребятишки, а он, поклонившись, с улыбкой исчезал в кузнице. И вновь оттуда слышались сдвоенные удары молотов, а сквозь открытую дверь было видно, как рассыпаются искры и красные кусочки окалины.
За эту неделю Кузнец и Метеор узнали, что Человек со Шпагой держит взаперти в одной из башен девушку. Но в какой башне — никто не знал. В городе их было много: Губернаторская, Старшая, Узкая, Сырая, Безоконная и так далее. Некогда башни эти были замками враждовавших друг с другом вельмож. Ныне, окружая город, они составляли единое оборонительное кольцо.
— Я должен идти к Губернатору, — заявил однажды Метеор во время ужина. — Мое бездействие похоже на трусость.
— А он только этого и ждет, — ответил Кузнец. — Ты явишься и потребуешь освобождения Марии. И он вновь поставит тебе свое условие. Ты, конечно, откажешься. В лучшем случае он прикажет выгнать тебя из города, а Марию не отпустит. В худшем — он и тебя упрячет в какую-нибудь башню. Их у нас много.
— Что же делать?! — воскликнул юноша.
— В выигрыше всегда тот, у кого больше выдержки. Пусть хромой Губернатор поерзает в своем кресле, гадая, чего это ты не объявляешься, пусть засуетится. Несправедливость всегда нетерпелива, все ей хочется, побыстрей получить свою мзду. Еще чуток надо подождать, чтобы действовать наверняка.
Кузнец оказался прав, поскольку он был старше, опытнее, а значит, мудрее, — он лучше знал жизнь и людей.
Однажды во дворе раздался крик:
— Эй, Кузнец, где ты там?! Ну-ка сюда, да побыстрее.
Кузнец отложил молот и шепнул Метеору:
— Это из губернаторской канцелярии. Сиди тихо, чтобы тебя не заметили, — с этими словами Кузнец вышел.
