«Когда-то, – начала она, и её глаза загорелись серебряным блеском, – в этих горах стоял старый дом. Он был заполнен игрушками, такими же, как та, которую ты держишь сейчас».

Саша замолчала, её лицо помрачнело, словно тень прошлась по солнечному дню.

«Сами игрушки были не просто забавами. Это были души, потерянные в зимних метелях. Тот, кто жил в доме в горах, собирал их, надеясь воссоздать свои утраченные мечты. Но его жадность заставила его запереть все эти игрушки и никому не показывать. С тех пор никто не может их найти». – Саша сделала значительную паузу и обвела взглядом присутствующих. – «Старуха сказала, что этот дом открывает свои тайны только накануне Рождества. И она так злобно уставилась на меня, что я чуть не выпрыгнула из штанов от страха!» – воскликнула Саша, подражая своему потрясённому выражению. – «Я быстро убралась оттуда, как будто именно я была тем похитителем душ, которого поймали врасплох!»

Друзья рассмеялись, но в воздухе осталось зловещее ощущение тревоги. Эта история, напоминающая мрачное предостережение, прочно вцепилась в их умы.

«А ты не могла рассказать раньше?» – упрекнул Илья, на его лице читалась обида.

«Мне казалось, что вы знаете», – ответила Саша, пожимая плечами. – «Зачем тогда вообще пошли с нами?»

«Ну, эээ…» – Илья покраснел, его слова застряли на кончике языка, как будто он самостоятельно закопал их в снежных сугробах.

«Понятно, мальчики…» – сказала Софа с игривой усмешкой. – «Видимо, нам следует двигаться дальше».

Тишина леса была пронизана странным ожиданием, когда друзья замерли, оценивая снежные сугробы впереди. Внезапно серое небо, затянутое облаками, погрузилось в белый хаос. Снежинки начали падать, как крошечные звёзды, завихряясь и танцуя в воздухе, наполняя пространство магическим блеском. Но вскоре этот спектакль перерос в ярость – снежный покров накрыл друзей, оставив их во власти белого тумана. Холодный ветер воевал с ними, искажая звуки и затрудняя ориентацию. Каждый раз, когда они пытались вырваться из плена метели, казалось, что снег затягивает их ещё глубже в леса.

Остановившись, ребята прислушивались к шуршанию под ногами, но вскоре поняли, что все ориентиры стерлись – знакомые сосны теперь выдавали себя за призраков во мгле. Паника охватила их, и каждый шаг давался с трудом, как будто сугробы пытались укрыть их полностью.

«Нам нужно вернуться на тропу!» – воскликнула Саша, но её голос звучал слабо в гуле метели. Снегопад усиливался, окутывая их в загадочный лабиринт, из которого, казалось, не было выхода.

«Эй, давайте попробуем найти ориентиры!» – предложил Макс, стараясь держать голос бодрым, хотя его руки дрожали от холода. – «Если сможем вспомнить что-то похожее на то, что видели на пути сюда, то, возможно, найдем дорогу обратно».

Друзья замерли, наклоняясь почти до земли, чтобы не пропустить ни одной детали в белом одеяле снега. Ветер время от времени поднимал снежные хлопья, и они, словно в какой-то глупой комедии, пытались поймать те мимолетные мгновения спокойствия, которые ускользали точно так же, как убегающее молоко.

«Стойте!» – вдруг закричал Илья, неожиданно указывая на что-то. Он заметил темное пятно за сосной. – «Смотрите вон там! Софа! Это твоя варежка!» – это была старая потёртая красная варежка, которая, словно сигнальная метка, манила их издалека.

Неожиданная находка вызвала смех и вдохнула в них надежду, напомнив, что они еще не потерялись окончательно. Состояние легкого облегчения охватило компанию, и они, чувствуя себя немного более уверенно, продолжили свой путь.

Медленно, но верно, снежная метель начала утихать, и вскоре они наткнулись на узкую тропинку, которая едва проглядывала под покровом снега. Не сговариваясь, они сосредоточились на этом едва заметном пути, и, молча, начали двигаться вперед, надеясь, что он приведет их к знакомым местам. Каждый шаг давался им с трудом, но желание вернуться к прежней жизни придавало сил.

И действительно, вскоре тропинка вывела их на старую широкую дорогу, которая вела обратно в город. На краю этой дороги, уводящей в знакомую суету, зловеще смеркалось. Дорога петляла, словно пытаясь выбраться из глухого леса, но с каждым метром вновь втягивалась обратно в его теплые объятия.

Вымотанные и уставшие, друзья продолжали удивляться происходящему.

«Отличная прогулка, не иначе», – проворчала Софа, потирая замерзшие руки.

«Саша, это что, твой дом?» – неожиданно произнес Макс, указывая на странные подарочные коробки, стоявшие у края дороги. Они выглядели так, словно кто-то шутливо оставил их специально для них – слишком большие для обычной посылки и слишком подозрительные, чтобы просто пройти мимо. Яркие банты на коробках блестели на фоне серого зимнего неба, вызывая смешанные чувства – от любопытства до настороженности.

Илья повернул голову и выпалил:

«Что за ерунда возле крыльца моего дома?!»

«А может, внутри нас не хватает адвентистской доброты? Чем больше коробок – тем больше сюрпризов! Давайте откроем!» – Макс снова ухмыльнулся.

Снег продолжал падать, теперь уже с размеренной силой, словно переводя дух перед новым циклом, вновь укрывая уличные тропинки белоснежной пеленой. Ребята, аккуратно шагая по свежему покрову, подошли к странным подарочным коробкам, стоявшим у края дороги. Эти коробки привлекали внимание яркими цветами издалека, но их потрепанный вид свидетельствовал о том, что они не были новыми, а скорее пережили множество зим и улиц.

Макс, не удержавшись от импульса, вытащил камеру и щелкнул несколько раз, ловя разноцветные узоры и блеск лент на фоне падающего снега. Софа, отстранённо наблюдая за его действиями, закатила глаза и цокнула языком. Ей казалось, что Макс совершенно не умеет наслаждаться настоящим моментом: вместо того чтобы погружаться в атмосферу таинственности вокруг, он снова и снова стремился запечатлеть ее в объективе, утратив в процессе всю её волшебность.

Иллюзия праздника мгновенно рассеялась, когда из дома вывалился Стан. Его дружелюбная улыбка, когда-то согревавшая климат, исчезла, уступив место злой усмешке, излучающей пренебрежение. Стан знал, что на этот раз его младший брат вновь не сможет избежать разборок, что только подогревало его атаку.

«Ну что, глупцы, решили устроить веселье по поводу своих непонятных находок?» – хмуро поддразнил он, проходя мимо, не проявляя ни малейшего интереса к коробкам.

Илья ощутил, как в нем нарастает напряжение: нить любопытства и тревоги натянулась, готовая оборваться в любой момент. Стан, как всегда, выпускал на свободу свои ядовитые слова, зная, что именно способно глубоко ранить. Каждая фраза причиняла боль, оставляя в душе Ильи ужасное чувство уязвимости, как будто он находился под прицелом брата, не имея возможности защитить себя от его нападок.

«Стан, ты опять за своё!» – нахмурился Илья, не зная, как реагировать на нарастающую агрессию.

Теперь все ребята находились на грани взрыва. Они были в курсе, что происходит, и даже если в какой-то момент пытались оправдать поведение Стана, сейчас все их доводы и сомнения рассеялись, как облака в яркий солнечный день. Тревога, переплетенная с раздражением, витала в воздухе, создавая ощущение, будто внутри них таится нечто мощное и опасное, готовое вырваться наружу. Вместо этого они стояли, сжимая кулаки и не зная, как разрядить накапливающееся напряжение.

В этом бурном эмоциональном фоне, словно на фоне напряженной симфонии, возникла другая реальность: родители уехали на заработки, и старший брат, переполненный комплексами, остался с Ильей. Как-то странно всё складывалось. В голове Ильи разрасталось противоречие, будто конфликт внутреннего мира доминировал над всеми его чувствами. С одной стороны – брат, с которым он когда-то делил радостные моменты и тайны, а с другой – мешок, наполненный обидами и колючими шипами прискорбной подавленности. Каждый раз, когда он пытался приблизиться к Стану, этот мешок давил на него, словно камень на груди, вытягивая из него последние силы. Илья понимал, что связь между ними стала хрупкой, и одна лишь искра могла поджечь весь накопившийся конфликт, заставляя их столкнуться в невыносимом противостоянии, к которому он был не готов.