«Может, просто ты слишком правильный, не так ли, Илья?» – Стан фыркнул с презрительной усмешкой, и в эти мгновения Илья чувствовал, как его уязвимость обостряется. – «Никто не запарился, чтобы вести себя подобно тебе! Может, тебе стоит навести справки, как быть нормальным человеком?» – продолжал Стан, и каждое его слово было как нож, пробивающий тонкую корку все глубже.

Это была не просто шутка, это был мрачный парадокс их жизни. Внезапно в памяти Ильи всплыли картины из детства, когда родители устраивали «сравнительные анализы» – кто из них «лучший». Словно соревнование, где он неизменно становился чемпионом, а Стан вынужден был носить на своих плечах бремя этих бесконечных сравнений. Неудачи старшего брата стали неотъемлемой частью его характера, затмевающей даже самые простые действия.

Илья, сжался в комок, слегка поджав губы в ожидании нового удара. Внутри него росло чувство безысходности, и он невольно задавался вопросами: «Почему он не видит, что я только хочу, чтобы он был счастлив? Почему он не понимает, что за всем этим скрывается лишь желание поддержать его, а не еще одна возможность для унижения?»

В этот момент Саша подошла к Илье, и встала между ним и Станом, словно щит.

«Эй, Стан! Хватит издеваться над ним! Это не его проблема, что ты не можешь принять свои неудачи. Он не виноват!» – резко произнесла она, и ее голос звучал уверенно, как звонкий колокол, отгоняющий тьму.

Стан лишь закатил глаза, а на его лице появилась ухмылка, полная сарказма.

«О, смотри-ка, нашлась защитница! Саша, ты всегда готова за него заступиться. Даже когда он сам не понимает, что доставляет неудобства людям своим идеализмом! Это заразно. Думаю, и ты забыла, как это – быть нормальной», – добавил он, с намеком на старую симпатию. – «Хотя, наверное, выглядело бы все иначе, если бы ты сама не сидела на своей недосягаемой горе. Как там вид сверху? Простите, – обратился он ко всем, разводя руками, – я не знал, что у вас теперь есть корпоративная защитница!»

Саша возмущенно удивилась, не понимая, откуда у него такие мысли.

«Не знаю, что ты там себе опять надумал, но это совсем не так!» – она сделала шаг вперед, не желая уступать.

Щеки Стана окрасились в яркий карминный оттенок, как будто на них расцвело пылающее пламя. Он громко и резко вдыхал, его ноздри раздувались, словно он готовился вступить в сражение, в котором исход был решающим. Он не собирался уступать, и в его взгляде зажглось решительное отражение бескомпромиссной уверенности.

«Ну да, да! Делаешь вид, как будто заботишься о его чувствах», – прорычал он с презрением и ядом в голосе. – «Ты всегда была на стороне тех, кто оторван от реальности. Но, наверное, так тебе удобнее, да?»

Саша, стоявшая рядом, молча переминалась с ноги на ногу, её глаза широко раскрылись, полные тревоги и удивления. Это был тот самый момент, когда следовало бы отступить и попытаться сгладить напряжённую атмосферу, но ярость Стана разгоралась с непредсказуемой силой, словно метель, стремительно заполняя улицу. Вокруг царила густота белого облака негодования и непонимания, которое скрывало всё: очертания зданий, лица прохожих, всё погружалось в снежный вихрь его гнева. Саша чувствовала, как холод душит её. Хотелось верить, что даже в этой буре можно найти искру понимания. Но увы.

Наконец, Стан лишь взмахнул рукой, фыркнув от раздражения, и удалился в темноту, которую укрывала вновь набирающая силы метель, оставляя друзей в недоумении.

«Кажется, он опять в своей «золотой» депрессии», – произнес Макс, указывая на пустое пространство, где только что стоял злобный силуэт. Они дружно направили свой взгляд в ту сторону, словно ожидая, что он вернется.

Однако, уже издалека до них донесся его голос:

«Я все слышу! И да, они не приедут на Рождество!» – эта фраза громом разбила последние надежды Ильи на предстоящие праздники.

В ту секунду Илье рефлекторно захотелось прикрыть лицо руками, чтобы скрыть слезы, которые пытались вырваться наружу. Но он сдержался.

«Илья, не обращай на него внимание.» – сказала Саша, глядя на него с искренним сочувствием.

К ним приблизились Софа и Макс, понимая, что сейчас Илье как никогда нужна поддержка. Макс, с лёгкой улыбкой на лице, придавал ситуации каплю юмора, стараясь развеять мрачные мысли друга.

«Не переживай, чувак, ты круче всех! Меня это не задевает – просто у него плохой вкус!»

Эти слова вызвали лёгкую улыбку на губах Ильи, и он почувствовал, как тяжесть на сердце немного отступает.

Софа, мягко улыбаясь, шагнула ближе и похлопала его по спине, словно хотела передать уверенность, которой так не хватало в этот момент:

«Мы с тобой, Илья.»

Этот простой жест тёплой дружбы наполнил атмосферу вокруг них новым смыслом, заставляя Илью ощущать себя менее одиноким в своих переживаниях, хотя бы в этот момент.

Саша решила переключить внимание, чтобы поскорее уйти от минорной ноты:

«Давайте лучше посмотрим, что там внутри!» – предложила она, указывая на коробки.

Макс встал, как на старте гонки, ловя каждый жест Саши.

«Я готов! Командуй!» – в его голосе звучала энергичная игривость, и он был готов к любому повороту событий.

«Слишком рано для таких подарков… Я бы понял, если бы это все оказалось здесь завтра… Хотя откуда?.. Родители не приедут, а значит, и подарков не будет… Может быть, это просто шутка…» – задумчиво произнес Илья, попытавшись отрезвить их общий оптимизм.

В этот момент его мысли вернулись в детство, когда он и Стан собирали снежки и хранили их в старых коробках на улице, готовясь к утренним битвам. Теперь это всё казалось таким нереальным на фоне обид.

Одна из коробок выглядела особенно потрепанной, будто кто-то с разбегу ударил по ней. Краски на её поверхности размазались, а пересохшие следы на картоне навевали воспоминания о былом. Красные ленты доминировали над остальными, словно насмехаясь над их тривиальным детским опытом, оставляя в воздухе нотку ностальгии.

«Давайте!» – с азартом произнес Макс, принимаясь за ленты. – «В любом случае, помните – в любой непонятной ситуации нужно снимать!»

«Ты и правда веришь, что это лучшее решение?» – искренне удивилась Софа – тоже приступая к распаковке.

«Почему бы и нет? Это постмодерн – мы можем создать искусство даже из адских побрякушек!» – резко ответил Макс.

Его слова не только развеселили их, но и, словно магическая формула, вызвали в Илье желание действовать, забыв на мгновение о своих переживаниях. Друзья собрались вокруг коробок, готовые вместе расправиться с непрошенным грузом.

Коробка открылась, и оттуда повалился горьковатый запах металла, смешанный с чем-то затхлым и неприятным – словно их муза, до этого прячущаяся в тени, выползла на свет. Внутри, среди сгнивших опилок и непонятных обрезков, лежала большая кисть, вполне обыкновенная, но её ворс был запачкан застывшей красной краской, придававшей ей вид орудия для тёмных дел. К кисти был прикреплен грязный кусочек бумаги, на котором с трудом читалась размашистая надпись: «Осторожно с тем, что вы считаете искусством».

Софа, с интересом наклонившись, кончиками пальцев прикоснулась к одному из листов, покрытых влажной пленкой.

«Фу!», – произнесла она, отдёрнув руку и глядя на друзей. – «Похоже, оно пропиталось влагой на морозе…»

Погружаясь в содержимое коробки, ребята стали внимательно осматривать её. Опустившись ниже, они заметили скомканные обрывки листов, влажные и потрёпанные. Взгляд Саши зацепился за один из них; она решительно взяла его в руки и развернула. На листе оказались рисунки – жуткие и непонятные, на которых запечатлелись искривленные лица с пустыми глазами, яркие всплески красного, словно кровь, и странные человеческие фигуры, напоминающие игрушечных марионеток, но с искажёнными пропорциями.

«Это что, предостережение или веселая шутка?» – прошептала она, сморщив губы от отвращения.

Назойливые картины, словно вырванные из кошмара, заполнили их воображение образами, которые оставляли неприятное послевкусие – казалось, они созданы рукой безумца, шедшего по тёмным закоулкам фантазии.