– Моя нога, – пискнула я, дотрагиваясь до неё, и поверьте мне, моя нога была в совершенном порядке, даже не чесалась.

– Она сломала ногу, – в ужасе выдохнула Лесана, я замерла, понимая, что поздно отступать, тут же скрючилась, словно от жуткой боли.

– Нога, – вновь слабеньким тоненьким голосом пропищала я. Глаз учителя задергался.

– Богдан Венцеславович, мы спасём её! – услышала я чей-то знакомый голос, и шум резко двигаемых парт. Краем глаза заметила, как лицо преподавателя стало бледнее снега.

Кто-то подхватил меня на руки под крики студентов и невообразимый шум.

– ШАМАРИН! – раздался жуткий истеричный крик на всю школу, – ОБА! РОДИТЕЛЕЙ В ШКОЛУ! – орал голос.

Услышав это, и Лесана и тот человек, что держал меня на руках, замерли и переглянулись.

– Справка? – предположила Лесана.

– Подделаем, – кивнул её брат. Я было попыталась слезть с его рук, но парень лишь крепче меня схватил, и произнес:

– Он все ещё смотрит.

Я должна им, конечно, восхититься. Да, мое тело для моей высоты было довольно тощим, но поверьте мне, тяжелым. Я, чувствуя себя удивительно глупо, болтала ногами. На выходе, он таки поставил меня на ноги.

– Я раздобуду тебе справку, – произнёс Даниил, окидывая меня оценивающим взглядом черных, как ночь глаз. – Обойдемся вывихом, – решил он, загадочно усмехнувшись.

– Да давай ей гипс наложим, – тут же счастливо предложила Лесана, я открыла рот, чтобы возмутиться, а Даниил, казалось, всерьез задумался над этим, но отказался от этой идеи.

– Вы удивительно популярны в этой школе, – хихикнула я, вспоминая ор преподавателя и буфетчицы.

– Свобода! – прокричал Влад, выбегая вслед за нами. – Вы спасли нас от самого скучного урока на свете! – и, не останавливаясь, он бежал прочь к выходу.

Оба Шамарин, споря о том, должна ли быть моя нога сломана или просто вывихнута, махнув мне на прощание, тоже направились прочь. Я, все ещё находясь в шоке от этого дня, также медленно поползла домой, на всякий случай жутко хромая.

Мне давно стоило привыкнуть к тому, что все мои планы и мечты шли крахом. Шло очередное занятие физики, на котором я во второй раз не могла сконцентрироваться, а все потому, что мои мысли были заняты картой, над которой мы с Лесаной просидели два часа, а разгадать ни слова не смогли.

Умай сидел рядом по привычке в тишине, только выглядел он в этот день неважно: волосы были растрепаны, кожа словно обезвоженной, а в глазах совсем не было энергии. Однако, я была настолько погружена в свои мысли, что мне совсем не хотелось спрашивать, что с ним и начинать разговор. Во время, когда я поняла, как отчаянно хотела отыскать этот факультет, оказалось, что мы никогда его не найдем.

Казалось прошла целая вечность, когда прошел гул по школе, сообщающий об окончании занятия. Сложив вещи, не обращая внимания на Умая, что поспешно покидал класс, я все раздумывая над своей несчастной судьбой шла к выходу. На первой парте, однако, мое внимание привлек мальчик, что словно не заметил гула и сидел, почти полностью погрузившись в книгу. Старательно выписывая некоторые слова в тетрадь. Все бы ничего, и я прошлёпала бы дальше, но мое внимание привлекли похожие слова и символы, что были использованы в нашей карте.

Я резко выхватила книгу со стола и приблизила к глазам почти впритык, смысла в этом, конечно, не было, мои глаза никогда не имели проблем со зрением, но я придирчиво, не замечая удивленного взгляда в свою сторону, смотрела в книгу с буквами и словами, чье значение было мне недоступно.

– Это моя книга, – заговорил недовольный и ревностный голос, что заставил меня вздрогнуть, настолько я погрузилась в свои мысли. Я подняла к нему глаза и как могла дружелюбно улыбнулась.

– Привет, – весело произнесла я, положа руку на грудь, – я – Рада.

– Я знаю, – паренёк с пухленьким лицом недовольно вырвал книгу из моих рук, – а это моя книга.

– Что ты, я и не думала на неё претендовать, – я замахала руками.

Парень недовольно поднялся со своего места, поправил очки на глазах, и все так же хмурясь, злобно поглядывая в мою сторону, стал собирать свои вещи в рюкзак.

– Я давно хотела подойти к тебе познакомится, – произнесла я чересчур наигранным веселым голосом, что в моем представлении должен был сразу его ко мне расположить… он не сработал.

– И как меня зовут? – спросил мальчик, сложа руки перед грудью и тем же злобным взглядом посмотрел в мое лицо снизу вверх, он был ниже меня почти на голову. Я же мысленно радовалась росту Умая, хоть с ним мне не приходилось чувствовать себя гигантом. Чееерт… как я мечтаю быть невысокой, маленькой и очаровательной девушкой, как та рыжая девчушка, что пригласила нас с Умаем. А не дылдой с нескладной тощей фигурой и бледным серым лицом. Я подняла глаза к парню, что судя по его выражению ожидал от меня ответа на вопрос, который я не припоминала.

– Что? – захлопала я ресницами.

– Все ясно, – он развернулся уходить, недовольно бурча себе под нос. – Да-да, я никогда никому не нравлюсь, никто не в состоянии даже запомнить мое имя, не утруждай себя со мной разговаривать только потому, что тебе понравилась моя книга.

Я в полном осадке смотрела на паренька, что бурчал себе под нос какой-то бессмысленный бред, и, по ходу дела, имел комплексов неполноценности ещё больше, чем я.

– Эээй, – я бросилась за ним, хватая его за воротник.

– Это книга большая редкость, и я тебе её не дам, даже если ты пойдёшь со мной на свидание, – он серьезно смотрел мне в глаза снизу вверх.

– Даже со свиданием не дашь? – ужаснулась я, сдерживаясь чтобы не захихикать, настолько он смешно выглядел, серьезно взирая на меня из-под круглых очков на круглом лице.

– Ты не в моем вкусе, – задрал он нос. – И зовут меня Тумашь.

Я сжала губы. Господи, у него даже имя смешное. Тот недовольно на меня посмотрел и развернулся уходить.

– Стой! – крикнула было я. – Ту-ту-машь, – мои нервы не выдержали и я захохотала во всю.

Парень сжал губы, опустил глаза и сквозь зубы, голосом, наполненным ненавистью, процедил:

– Не походи больше ко мне, мне насмешки пустоголовых людей ни к чему.

– Да остановись же ты! – уже зло воскликнула я, догоняя его в коридоре. – Во первых, – я подняла в воздух свой неестественно длинный палец, – ты меня за эти пять минут умудрился больше оскорбить, чем я сказать тебе слов, – парень под моими словами потупился, – во-вторых, я лишь хотела спросить, понимаешь ли ты этот язык?

– Какой язык? – он в непонятках на меня посмотрел.

– И он назвал меня пустоголовой, – хмыкнула я.

– Знаешь что… дылда, я…

– Эй! Радочка! – к нам подбежала Лесана и парень вдруг замолчал, жутко покраснев при этом. – У меня есть пара идей, – тут же затараторила она, не замечая никого вокруг и указывая на свёрнутый трубочкой лист, что был почти десяти-сантиметровой толщины, – по расшифровке языка, – и, сделав паузу, многозначительно на меня посмотрела, показывая глазами, что нам нужно срочное уединение.

– И тебе привет, – тяжко выдохнула я, – познакомься, это мой одноклассник Тумашь, – я счастливо указала на паренька, что больше не делал попыток оскорбить меня и сбежать, лишь сквозь свои кругловатые очки смотрел на Шамарин, – а это моя подруга Л…

– Я знаю, – раздался тихий голос, наполненный благоговением и восхищением, – Лесана Шамарин, – он приложил руку к груди словно защищаясь, сделал шажок назад, но не стал сбегать, Лесана смотрела на меня и него скептически, не понимая, почему мы теряли время, – Я был в прошлом году на празднике солнца. Ты была в образе весны.

Он замолчал, смотря на Лесану откровенно влюблённым взглядом, улыбка Лесаны несколько померкла. Я вспомнила, что не попала на праздник в центре города, поскольку приболела в тот день. Но представить Лесану в образе весны было чрезвычайно сложно.

– Этот образ, – вдохновенно говорил парень. – Тебе очень идёт. Образ истинной девушки, мягкой, светлой, тёплой, нежной, – он, казалось, полностью погрузился в мечты, перечисляя все её достоинства. Я в ужасе смотрела на Лесану, что открывалась в новом свете для меня, а Шамарин в ужасе смотрела на паренька, что продолжал говорить, – искренней… длинные светлые волосы, корона из одуванчиков, что олицетворяла саму весну!