— Конечно, — улыбнулась против своей воли, чувствуя, как вновь наступаю себе на горло.

— Отлично! Тогда я сброшу дату прилёта и рейс, — обрадовалась блондинка так, словно выиграла в джек-пот.

Только покачала устало головой, бросая взгляд на часы и быстро закругляя разговор с девушкой.

На территорию резиденции въезжала позже на тридцать минут, чем планировала вчера. Едва покинув салон, рванула к дому, успевая отметить отсутствие машины супруга на подъездной площадке.

«Видимо, он сам опаздывает».

Первым делом, залетев в спальню, сразу побежала в ванную, наскоро приняв душ, и высушивая волосы феном, после закалывая их на затылке, оставляя пару прядей спадать на лицо и шею. Макияж только слегка освежила, после чего в гардеробной облачилась в уже заготовленное заранее платье на тонких бретелях, подчёркивающее каждый изгиб моего тела и спадающее свободно от середины бедра до пола. Ткань была тонкой, лёгкой, с множеством мелких переливающихся вкраплений, отчего казалось, что это стразы. Переобувшись в утончённые тёмно-синие туфли на высокой шпильке под тон платья, схватила удлинённую шубку, заранее приготовленный клатч, бросая туда только телефон из рабочей сумки, а после вылетая из спальни прямиком в детскую комнату.

Мэри, после рождения ребёнка, стала няней моего сына, и казалось, что лучше человека на эту роль нельзя было сыскать. К тому же, девушка оказалась весьма преданной, и поведала мне, что после смерти Террела, едва весь прежний рабочий персонал узнал о «тайной» дочери, все приняли единодушный выбор, что останутся и будут уже служить мне. Все проработали на отца ни один год, и ни разу он не проявлял неуважение к кому-либо, многим помогал решать финансовые проблемы или другие дела. Я же, пребывала в полнейшем шоке, наивно полагая, что отец не был способен на столь щедрые поры по отношению к своей прислуге. Но всё же…

— Как сегодня вёл себя мой богатырь? — мило спросила, проходя в комнату и оставляя шубку с клатчем на белоснежном меховом кресле.

Пару мгновений, и Мэри передаёт сына в мои руки.

Для своих семи месяцев мальчик весьма крупный, сразу понятно, что пошёл в папу. Иногда казалось, что сын унаследовал только гены Ришарда, и порою даже ревновала из-за этого.

«Сущая несправедливость! Я девять месяцев вынашивала, страдала, мучилась, рожала, а в итоге, родила точную копию супруга».

— Мариус ни разу не капризничал, и уже предпринял попытку самостоятельно встать на ножки, — умилялась Мэри, нежно улыбаясь, глядя на малыша.

С удивлением посмотрела на сына, затем на его ноги, не понимая, как в столь раннем возрасте дети могут ходить.

— Но это же рано, — озвучила мысли вслух.

— Да, рановато. Но все развиваются по-разному. Я помню, вы говорили, что ваш муж и его брат были вундеркиндами по сравнению со своими сверстниками, поэтому вполне вероятно, что и Мариус во многом будет первее своих одногодок.

В словах Мэри была правда, и меня это пугало. Не хотелось, чтобы сын рос столь стремительно. Я и так мало видела его, не успею оглянуться, а он уже обзаведётся подружками и перестанет появляться дома.

Дальше, разговаривая с Мэри о прошедшем дне, сбросила туфли, приподнимая подол платья, и садясь на детский ковёр с игрушками, куда положила и Мариуса. Пока сын ползал, всё хватая меня за руку, девушка успела поведать, что сегодня мальчик случайно лизнул дольку шоколада, и вместо интереса и требований «дать ещё», сморщился так, словно попробовал нечто отвратительное. И я в очередной раз убедилась, что даже во вкусовых предпочтениях Мариус пошёл в Лирссман.

— Эли! — раздалось ровное за спиной, и, продолжая улыбаться, повернула голову, встречаясь взглядом с тёплыми серыми глазами.

— Ты задержался, — резюмировала, подхватывая сына и усаживая к себе на колени.

Пару секунд, супруг уже рядом, присаживается на корточки, протягивая Мариусу руку, отчего тот сразу хватается за пальцы и начинает задорно улыбаться, потянувшись к своему отцу.

«Беспредел какой-то! Словно и не я рожала!», — возмущаюсь про себя, но молчу.

Ришард перехватывает сына, подхватывая и резко выпрямляясь, подавая мне вторую свободную руку, за которую берусь, вскоре тоже выпрямляясь в полный рост.

— Как сегодня себя вёл мой наследник? Не шалил? — уточняет муж, обращаясь к Мэри.

— Он вёл себя замечательно. Пытался самостоятельно встать на ноги, — мило ответила девушка то же, что и мне.

И вновь. Лирссман смотрит таким же удивлённым взглядом на Мариуса, как и я недавно. Чуть сжимает пухлую ножку, а после переводит непонимающий взгляд на меня.

— Не рано для таких подвигов? — спрашивает у меня, на что только пожимаю плечами.

— У него особенный отец, как и дядя, — глубокомысленно заключаю, приподнимая подол платья и, придерживаясь за локоть Ришарда, обуваю туфли, вскоре направляясь к креслу. — Когда мы вернёмся? — спрашиваю, облачаясь в шубку.

Лирссман задумчиво рассматривает сына, позволяя тому играть с пуговицами на рубашке. Мариусу даже удаётся расстегнуть одну, но супруг словно это не замечает.

— Завтра после обеда, — резюмирует мужчина, а мне становится ещё любопытнее, куда он собрался меня отвезти.

Я предлагала перенести наше «свидание» на выходной дней, но Ришард был непреклонен. Спорить не стала. Но мне даже место не назвали, только сказали про дресс-код. Впрочем, супруг выглядел шикарно, как и всегда. Тёмно-синий слегка с металлическим отливом костюм, подчёркивал статность и мужественность мужчины, белоснежная рубашка с несколько расстегнутыми пуговицами у шеи, только дополняла образ этакого босса Мафии. Последние пару месяцев муж предпочитает коротко подстригаться, так как Мариус его постоянно дёргал за волосы, но кажется, Лирссман будет выглядеть идеально с любой причёской.

— Мэри, звони, если что-то произойдёт, — напоследок обратилась к девушке, подходя к супругу и целуя Мариуса в щёку.

— Не беспокойтесь, Элеонора. Ваш сын в надёжных руках.

Мне каждый раз сложно расставаться с сыном, и этот раз не становится исключением. Супруг чуть ли не выносит меня из детской, и весьма стремительно ведёт по коридорам дома. Кажется, выдыхает, только когда мы оказываемся в салоне авто, и машина плавно трогается в места. Между нами и водителем с охранником на передних местах, глухая звуконепроницаемая перегородка, и я могу спокойно пожаловаться…

— Амелия опять хочет забрать Мариуса и уехать в наш дом в горах, — недовольно произношу, отодвигаясь, к двери, чтобы Ришард не поймал меня.

Мужчина же и не думает этого делать. Прислоняется к дверце со своей стороны, упирая локоть около окна, и, придерживая кулаком подборок, задумчиво рассматривает меня.

— Ты недовольна, — резюмирует, отчего скептически приподнимаю бровь.

— Какая проницательность, — язвлю, взмахивая на короткий миг рукой в воздухе. — Тебе не кажется, что это ненормально? Нашего сына рожала я, и по ощущениям, не для себя или тебя, а для Амелии и Тайсона. То один, то второй, так и норовят выкрасть Мариуса, — продолжаю возмущаться, а Ришард молчит, только спокойно рассматривает меня.

— Скажи им об этом, — спокойно произносит, а у меня дар речи пропадает.

Понимаю, что это правильное решение, и я даже пыталась аккуратно намекать об этом вышеуказанным людям, но меня…не слышат.

— Сам скажи. Это твой брат, а Амелия тебе, практически сестра! — хмурюсь, складывая руки на груди.

Супруг молчит, а я, не выдерживая неуместного для данной ситуации пылающего взгляда, отворачиваю голову к окну. Проходит не больше пары секунд, как на моё плечо опускается мужская рука и тянет на себя. Оказываюсь в крепких объятиях, распластанная на широкой груди. Серые глаза темнеют, наливаясь уже знакомой похотью, но мужчина бездействует. Только смотрит, как удав на кролика, и я замираю. Дыхание учащается, невольно провожу языком по пересохшим губам, и Ришард выцепляет это короткое движение.

Миг.

Губы беспощадно захватывают в плен, и, не в силах сопротивляться, подаюсь на встречу, обнимая одной рукой супруга за шею, а вторую упирая в грудь. Мужчина крепко сжимает одной рукой за талию. Поцелуй не длится долго, и вскоре разрывается. Практически силой, Лирссман кладёт мою голову себе на грудь, отчего слышу стук его быстро колотящегося сердца.