Касатик, я, имеется в виду, глянул на брошенные на пол предметы. Причём, взгляд был вопросительный, наполовину ищущим ответа, вслед за событиями прерванного сновидения, наполовину наполненным незнакомым ощущением поиска совета из необычного источника. Я спросил себя, чтобы убедиться в истинном содержании интереса: "Э, ты точно ищешь именно совета от расклада этих псевдо-костей, очнися, ты и посторонний совет? Не напрягает нелепость сочетания несочетаемого?" Но, кости были брошены, я внимательно на них уставился. Было ощущение, что послание мне доставлено, были сомнения в действенности моих способностей к интерпретации, о наличии которых было мне неведомо, я даже ощутил прилив враждебности, как перед лицом варианта довериться с головой первому встречному.

Расклад предметов на полу был такой (без учёта крошечного пакетика специй от инстант-вермишели, случайно попавшего в натюрморт): сквозь резинку для волос проделся провод от наушников, соединив смимикрировавшую флешку, с хищно разинутой стальной пастью открывалки и колпачок от ручки, который нанизался, как безразмерный алый папин носок на детскую ножку, на обрывок провода на месте одного из динамиков. Оставшийся же динамик поднялся головой кобры надо всей картиной, заглядывая прямо мне в глаза, опёршись подбородком на кость, видимо, персика. Авокадо, даже случайно, не смогло бы попасть в мою убогую пещеру, даже с чёрного хода, поэтому, родителем номер один или два для увесистой кости я представил персик, показалось, я даже вспомнил его вкус из далёкого прошлого, вместе с ощущением текущего по подбородку, досрочно освободившегося из под велюровой кожицы сока.

Я попытался интерпретировать увиденное, но быстро решил, что занялся откровенной фигней, засобирался проветриться и размять ноги. Что за время суток встретит меня на воле я не предполагал, только надеялся, что это будут часы, когда родной алкогольный магазин внизу, гостеприимно, уже или ещё, но открыт.

Натянув на себя всю имеющуюся одежду (вполне было понятно, что до магазина дотяну – точно не замёрзну насмерть и не паду на скаку от несусветной жары – лишнюю тряпку-другую всегда можно скинуть), я отчалил от кресла, наискосок в дверь и дальше вниз, к свету. Было ощущение, что ответ на вопрос, связанный с моими манипуляциями с брошенными на пол предметами, во всей своей очевидной красе встретит меня именно во время прогулки. Мне показалось, что скорость, с которой я оделся и выскочил наружу, тоже была частью процесса движения по направлению к ожидающим меня событиям.

Огромный, не имеющий в своем окружении никого, кто бы сравнился с ним размерами и функционалом, создание из земель-и-вод Салатового мира толстокожих, крылатый Друг-Он недоумевал, почему он ощущает, как его медленно покидает что-то основное, видимо, если бы он мог так образно об этом рассуждать, то назвал бы это основное своей жизнью. Друг-Он отдыхал, внезапно его облепили, как муравьи, одетые в доспехи многочисленные создания, очень явно старающиеся лишить его подвижности навсегда-навсегда. И им, воинам земель-и-вод Золотистого мира, очень даже удалось убить гигантского Друга-Он. А затем, очень быстро и просто, всех остальных толстокожих созданий округи. Обитатели Салатового мира существовали, разыгрывая между собой нехитрые интриги жизни, питающихся разным, существ. Кто-то прятался, кто-то искал, всем хватало места и корма. Но, внезапно настало время, которое поменяло в их жизни всё, сказать проще, всё уничтожило.

Когда адаптивный Свет, всегда и везде присутствующий и сопровождающий создания во всех их делах, повсеместно, на всех территориях земель-и-вод, изобретённый и заалгоритмированный создателями в качестве универсального «всевидящего ока» и спутника всего сущего, сообщил обитателям сервака "Baby-лоно", что известнейший Голый-Он вытворил с собой совершенно запредельное нечто, то все криэйторы этой зоны встали со своих мест как по команде. Исключительно незнакомое ощущение тревоги, которое Свет не мог передавать в принципе, будучи совершенно пассивным наблюдателем и нянькой для всех созданий, всегда сообщающий создателям только описательно построенные факты, на этот раз Светом было распространено быстро и, смертельно для создателей, конкретно. Стоявший близко к своему сослуживцу уборщик территории сервака, одним движением перекусил шейную артерию своего товарища. Чувство тревоги породило критическую массу других пагубных чувств, на что, среагировав, Воля, не нашла иного выхода, кроме как уничтожить саму себя, почувствовав, что взаимная безусловная поддержка создателя и Воли себя исчерпала. Кстати, перегрызть артерию, чтобы завершить земной путь не было коварным насилием или произволом сумасшедшего. Имея в виду, что мышцы челюсти и зубы вполне способны кратчайшим путём добиться цели, укусивший воспользовался мгновенно построенным алгоритмом. Эти действия никак не могли контролироваться или управляться инструментами милосердия или сострадания, потому что то, что разом перечеркнуло саму идею существования благих намерений (если их бесконечное и всеобъемлющее ВСЁ так можно назвать), перечеркнуло и идею существования создателей.

Итак, приехали. Исчезновение создателей было катастрофой, но вот вопрос, было ли это событие заметно и созданиям? Создания выбрали свой путь и продолжили трансформации, никак не согласуясь с мнением, внезапно покинувших их, создателей. А если создатели всё-таки оказались способными уничтожить себя, так ли они отличались от своих созданий? Или Скорость ухода из жизни как раз и была тем основополагающим Нюансом?..

На выходе из магазина меня уже встречали. Первым в глаза бросился вязаный красный колпак, как у Пиноккио, с Бениньи в роли Джепетто. Колпак приблизился и я увидел, что он не один. Рядом с ним семенил пухлый мужичок в очках, перемотанных на переносице синей изолентой. Тот, кто носил колпак, был в шортах и в шлепках, икры ног были покрыты обильными, но невнятными татуировками, больше напоминающими результат нападения вышедшего из себя школьника, с шариковой ручкой на лист тетради по математике, когда задача "ни-хре-на не получается!". Тот, что был в очках, постоянно забегал то слева, то справа от спутника в колпаке, не сумев определиться, скосив левый или правый глаз удобнее бы было перед ним заискивать.

– Меня Паст зовут, – громко сказал, протягивая мне руку, ладонью вверх, человек в колпаке.

– А меня Фьюче! – подхватил очкарик, высунув язык, как собака и наклонил вбок голову, ожидая оценки своей меткой реплики.

– Фу-фу-че, – по-доброму подхватил Паст, легко ткнув локтем в бок своего низкорослого спутника.

– Мы со школы друзья, – добавил Фьюче, – Димкина фамилия Прошлый, а моя Фучик, Стасик Фучик, ну, Стас, так-то, естессно. Я не имею наклонностей к репортажам с петлей на шее, если вы понимаете, о чём я. Ведь и робот Бендер из Футурамы отношения к Остапу Бендеру не имеет, само собой, хм, вот я уверенностью блеснул, а, вдруг, имеет? Но с чехами мои пращуры, верняк, скрещивались.

– С чухами скрещивались, – ещё разок тычок локтем, Фучик ойкнул, – хорош трещать, амиго, дай с человеком побеседовать о делах наших скорбных, – чуток повысил голос Димка-Паст.

– Если что, я занят сейчас, – буркнул я, и выразительно глянул в сторону магазина.

– Димка – капитан дальнего плавания, а я переводчик с суахили, язык такой, у меня папа там работал работу, я там в школу ходил, потом закрутилось, так и не женился ещё, хотя в планах, конечно, есть. Искать невесту среди переводчиков с суахили совсем не айс идея, хотя и там встречаются дамы вполне ничего, но это только по рассказам, не из личного опыта, – пулемётом выстрочил Фучик, так достоверно озвучив непростую обстановку в своей голове.

– Дэ-э, – его остановить, если только катком переехать повезёт, тогда я хоть пение птиц различать начну. То море плещет, то этот хоббит без пауз лепит горбатого, неужели это и есть моя вынужденная норма комфорта, небесами ниспосланная? А опция просто полежать под дубом, почёсываясь, так в грёзах и протухнет?, – глядя под ноги внятно проговорил Паст, непонятно, к кому обращаясь. Но я разобрал каждое слово. Капитан, ясен болт, командир, значит, голосом владеет.