На допросах Рийара участие в деле его боевого отряда почему-то не всплыло — возможно, они не были замешаны в самом нападении. Но сложно было предположить, что Рийар взялся бы красть корабль, имея под рукой лишь наёмников и не опираясь на свою команду боевиков.
— Хотелось всё же получить проверенную информацию, — говорил, между тем, заместитель. — Мы ведь можем чего-то не знать — например, он мог использовать какие-то особые артефакты… — выжидательно посмотрел он на Леона.
— Судя по многочисленности и разнообразию магических действий, которые он совершал явно спонтанно, — твёрдо ответил Леон, — он должен был бы быть увешан самыми разными артефактами с ног до головы и едва ли смог бы это скрыть.
«И вот зачем я теперь его выгораживаю?» — раздражённо стиснул пальцы Леон, не совсем понимая, почему он не может просто сказать, что Рийар — обычный интриган, который, во-первых, нашёл способ обходными путями добиваться впечатляющих эффектов, а во-вторых, несмотря на видимое благополучие, успел нахватать полторы сотни фатальных откатов на этих своих трюках.
— Возможно, у него был какой-то универсальный артефакт, блокирующий откаты? — вслух задумался заместитель.
— И поэтому он решил украсть ещё один такой? — впервые вмешалась в разговор госпожа Юлания.
— Они могли быть разнонаправленными, — отметил заместитель. — В конце концов, у господина архимага тоже нет обычных проблем с откатами, но артефакт ему зачем-то понадобился?
Юлания негромко фыркнула, но разубеждать подчинённого почему-то не стала.
— Так вы, стало быть, считаете, — вернул своё внимание Леону заместитель, — что слухи эти не беспочвенны?
— Определённо, — с уверенным видом согласился Леон.
Уверенность его, впрочем, была напускной — внутри у него что-то затрепетало и оборвалось в этот момент. Сердце заколошматилось как сумасшедшее.
— Благодарю за информацию, — улыбнувшись, отпустил его заместитель.
Леон попрощался и вышел.
Руки у него заметно тряслись.
«Что я творю?» — спросил себя он, но не сумел найти ответа на этот вопрос.
Мысль о том, что друзья Рийара, возможно, готовят ему побег, совершенно его деморализовала.
Он был уверен уже, что для Рийара всё кончено, и что помочь ему уже не выйдет — впрочем, он упорно не замечал в себе этой острой, мучительной потребности помочь брату хоть чем-то. Побег — даже если у них нет нужного артефакта, у них явно есть план, они не стали бы пытаться, если бы не были уверены, что смогут укрыть Рийара от магического поиска…
«Может, даже на том же острове», — подумалось Леону.
Но даже если на том же острове — то всё равно на свободе.
В сердце Леона что-то дрожало мучительно и болезненно — надежда? страх? потребность помочь?
Он не мог сам себе объяснить своих чувств; впервые в его жизни они не сошлись с его долгом следователя. Леон всегда гордился своей способностью абстрагироваться от эмоций, взглянуть на дело беспристрастно, действовать по справедливости…
«Что я творю?!» — с ужасом спросил он у себя ещё раз.
Но одна мысль о том, чтобы вернуться в кабинет и заявить, что едва ли Рийар способен на какой-то чудесный побег, потому что вся «великая магия» в его исполнении являлась не более, чем фокусами…
«Положим, мой долг в этой ситуации — передать свои подозрения по поводу действий Айринии и Нея», — холодно подумал Леон.
Это было бы правильно. Он не знал наверняка, что происходит и готовится ли что-то на самом деле — но у него было достаточно наблюдений, чтобы начать что-то подозревать. И он должен был высказать свои подозрения заместителю, чтобы он их проверил.
Это было бы правильно.
Именно к этому его призывал его долг.
Стиснув зубы, Леон заставил себя сделать шаг от кабинета, другой.
«Я не могу, — с отчаянием подумал он. — Возможно, это его единственный шанс».
Сердце ёкнуло и пустилось в лихорадочный бег.
«Я не могу лишить его и этого шанса», — сказал он сам себе, отходя от кабинета заместителя всё дальше.
«Я просто не могу!» — отчаянно воскликнул он внутри себя, берясь за ручку своего кабинета.
«Не могу и не буду», — решил он, заходя.
Глава четырнадцатая
Получив от Леона столь однозначные показания, заместитель не решился переправлять Рийара обычным сухопутным путём. Управление вызвало корабль из Арны в Линейру — так количество уязвимостей становилось минимальным. Из-под действия артефакта в изоляторе Рийар сразу попадал под действие артефакта в карете, а потом его планировалось усыпить и отнести под действие артефакта на корабле. План казался максимально надёжным.
Чем ближе подходило к суду и назначению даты отправки, тем более нервным чувствовал себя Леон. Невольно он в поисках подсказки о происходящем начал следить за боевым отрядом Рийара — и детали, которые в ином случае казались бы случайными, теперь выстраивались в чёткую систему. Один из них продал дом — причём, кажется, весьма спешно, прогадав в цене. Другой крайне некрасиво поссорился со своей девушкой — об этом скандале судачило всё управление. Третий прикупил новую зимнюю куртку — это посреди лета-то!
Уже после суда, накануне отправки, Леон встретил Нея, выходящего из управления с боевым мечом Рийара — не тем понтовым федершвертом для тренировок, а с настоящим мечом.
— Ему не позволят его забрать, — холодно отметил Леон, заставив Нея вздрогнуть.
Обернувшись и обнаружив Леона, он отозвался:
— Так я и не ему, господин старший следователь. Можете проверить по документам, это не казённый, он сам покупал, на свои средства. Подарил мне на память.
Лично купленным мечом Рийар, разумеется, мог распоряжаться, как ему вздумается, но Леон приписал это совпадение — что меч Ней понёс куда-то именно сегодня — в ряд других таких, и ещё крепче убедился в своих подозрениях.
— Что ж, — сухо сказал Леон, складывая руки на груди, — надеюсь, он никогда не обагрится кровью невинных.
В глазах Нея мелькнуло настороженное подозрение, почти сразу сменившееся любезностью.
— Как можно, господин старший следователь, — наклонил он голову.
Резко развернувшись, Леон отправился обратно на территорию управления.
Ней проводил его подозрительным взглядом.
В управлении Леон поднялся в кабинет начальницы.
— Если возможно, — попросил он, — я бы хотел завтра сопровождать Рийара.
— Не вижу препятствий, — мягко ответила госпожа Юлания, сев писать соответствующее распоряжение. — Ещё раз приношу вам свои соболезнования, Леон, — с большим сочувствием в голосе сказала она, передавая ему подписанный документ.
Растерянно сжав его в руках, Леон хотел было в пятьдесят седьмой раз сказать «мы не были близки», но эта фраза так его уже измучила, что вместо неё он выговорил правду:
— Я… сам не думал, что восприму это столь болезненно.
Он чувствовал себя теперь преступником, покрывающим побег другого преступника, и не мог заставить себя поднять глаза на начальницу, которую любил и уважал. Ему казалось, что он предаёт теперь всё, чему она его учила, — но мысль о том, чтобы сказать ей о своих подозрениях и догадках, даже не пришла ему в голову.
— Увы, — коротко вздохнула Юлания. — Порой наши близкие выбирают свой путь, ведущий на дно, и нам уже ничего не остаётся, кроме как принять их выбор. Рийару, пожалуй, повезло, что его остановили в самом начале, — утешающим голосом добавила она. — И, в конце концов, вы ведь не прощаетесь навсегда — его можно будет навещать. Думаю, это поможет ему остаться человеком.
Её искреннее сочувствие и её попытка утешить его стиснули его сердце тисками тоски и стыда.
«И на какое дно выбрал теперь идти я?» — горько подумал он.
Поблагодарив, он попрощался и вышел.
Твёрдо он понимал теперь только одно: если бы он сдал теперь Рийара — он бы не смог с этим жить.
Нервы его сжимались во всё более тугой узел, и эту ночь он почти не спал. Его мучили мысли и сомнения, и отчаянно, глубоко, невозможно сильно желал он теперь только одного — чтобы он не ошибся, и чтобы Рийар действительно смог сбежать. Он не смог бы объяснить, почему так отчаянно желал его свободы — возможно, потому что чувствовал свою вину перед братом, которого не желал понять, которого не желал любить, которого только пытался всю жизнь переделать. Он уже ничего не мог тут исправить, и это мучило его больше всего.
