Снорри рассказал, что один троянец «был женат на дочери верховного конунга Приама» и имел сына по имени Тор. Ребенок воспитывался во Фракии у некоего «герцога» и завладел его страною. «Потом он много странствовал, объездил полсвета и один победил всех берсерков, всех великанов, самого большого дракона и много зверей». Потомком этого выдающегося троянца стал великий волшебник Óдин, который «славился своею мудростью и всеми совершенствами». Некоторое время Один обитал в «Стране Турков», потом отправился на север и подчинил себе множество стран{250}. В другой своей книге, «Круг земной», Снорри рассказывает: «Один мог менять свое обличье. Тогда его тело лежало, как будто он спал или умер, а в это время он был птицей или зверем, рыбой или змеей и в одно мгновение переносился в далекие страны по своим делам или по делам других людей. Он мог также словом потушить огонь, или утишить море, или повернуть ветер в любую сторону…» После смерти Один был обожествлен. «Когда он был при смерти, он велел пометить себя острием копья и присвоил себе всех умерших от оружия. Он сказал, что отправляется в Жилище Богов и будет там принимать своих друзей. ‹…› Часто он являлся шведам перед большими битвами. Некоторым он давал тогда победу, а некоторых звал к себе»{251}.

Но, изложив историю потомственного троянца Одина, ставшего предком множества скандинавских конунгов и скандинавским богом, Снорри тут же рассказывает о боге Одине, сыне Бора, – внуке первочеловека Бури. Этот Один (со своими братьями) задолго до появления людей, и уж во всяком случае задолго до основания Трои, создал Вселенную, сотворив землю, небо и «все воды» из черепа убитого великана Имира, «и Земля была ему дочерью и женой»{252}. Он живет на небе, восседает там на своем престоле, и «виден ему оттуда весь мир»{253}.

В «Младшей Эдде» Снорри подробно рассказывает о небесных дворцах, в которых обитают Один и другие боги{254}. Но в ней же говорит о богах, что они «построили себе град в середине мира и назвали его Асгард, а мы называем его Троя. Там стали жить боги со всем своим потомством…»{255}

«Старшая Эдда» гораздо менее противоречива, чем «Младшая», но и в ней древние сказания не вполне избежали инородных влияний – не столько культурологических, сколько христианских. Например, прорицательница-вёльва, рассказав о гибели и воскрешении языческого мира со всеми его богами, напоследок возвещает приход христианского Бога:

Провозгласив грядущую победу христианства, языческая пророчица возвращается к основному предмету разговора и завершает речь словами о драконе – пожирателе мертвецов Нидхёгге{256}.

Сведения обеих «Эдд», и прежде всего «Младшей Эдды», о богах – творцах Вселенной – и о ее структуре настолько противоречивы, что никакие допущения и компромиссы не позволяют свести их в единую систему. Поэтому авторы настоящей книги хотят предупредить читателей: в этой главе они собираются вести речь лишь о собственно скандинавской мифологии. Как бы ни предвещала вёльва «Старшей Эдды» явление Иисуса Христа, что бы ни рассказывал Снорри Стурлусон о троянском происхождении бога Одина, эти темы мы далее затрагивать не станем. И, говоря об Одине, мы будем однозначно иметь в виду рожденного еще до сотворения земли и неба сына Бора, убийцу великана Имира, верховного владыку скандинавского мира. Говоря об Асгарде, мы будем иметь в виду небесное жилище богов-асов, соединенное с землею радужным мостом Биврёстом, а отнюдь не город в Малой Азии, даже если его, по утверждению Снорри, построили и населяли скандинавские боги.

А теперь, когда точки над i расставлены, обратимся к тому, как описаны в обеих «Эддах» сотворение германо-скандинавского мира и его структура.

В «Старшей Эдде» истории Вселенной посвящена прежде всего песнь, озаглавленная «Прорицание вёльвы». Вещая вёльва исполняет просьбу Одина и рассказывает ему о прошлом и о будущем мира. В том, что касается прошлого, прорицательнице, во всяком случае, можно верить – ведь она родилась очень давно и говорит о себе:

Впрочем, самое начало времен вёльва не застала, и великаны, о которых она говорит, возникли позднее.

Бездна, которую вскользь упоминает вёльва, – это Мировая Бездна (др.-исл. Гиннунгагап, Гинунгагап). Кроме нее в этой почти пустой Вселенной существовали еще две области: Нифльхейм (Темный мир) и Муспелль, или Муспелльсхейм (Муспелльхейм – Огненный мир). «За многие века до создания земли уже был сделан Нифльхейм», – говорится в «Младшей Эдде». Здесь же сообщается, что в середине Темного мира существовал поток, который назывался «Кипящий Котел» (Хвергельмир), – из него вытекало несколько рек{259}.

Однако «…всего раньше была страна на юге, имя ей Муспелль. Это светлая и жаркая страна, все в ней горит и пылает. И нет туда доступа тем, кто там не живет и не ведет оттуда свой род. Суртом называют того, кто сидит на краю Муспелля и его защищает». Интересно, что имя защитника этой страны в переводе означает «черный», хотя сам он тесно связан с огнем. Да и жители ее по своим моральным качествам отнюдь не противопоставляются обитателям более темных мест. Напротив, известно, что в дни последней битвы Сурт и «сыны Муспелля» выступят на стороне хтонических сил против небесных богов-асов…{260} Впрочем, в начале времен Муспелль, возможно, еще не был заселен. О том, когда и как там появились первые жители, в «Эддах» не сказано.

Судя по всему, первым живым существом скандинавской Вселенной был некто Имир – родоначальник племени инеистых великанов. Он самозародился в Мировой Бездне (Гиннунгагапе) в результате столкновения инея, идущего из Нифльхейма, и тепла, идущего из Муспелльсхейма. Эта история подробно описана в «Младшей Эдде». Там сказано, что из Нифльхейма вытекало несколько рек; они имели каждая свое имя, а все вместе назывались Эливагар (Бурные волны).

«Когда реки, что зовутся Эливагар, настолько удалились от своего начала, что их ядовитая вода застыла подобно шлаку, бегущему из огня, и стала льдом, и когда окреп тот лед и перестал течь, яд выступил наружу росой и превратился в иней, и этот иней слой за слоем заполнил Мировую Бездну. ‹…› Мировая Бездна на севере вся заполнилась тяжестью льда и инея, южнее царили дожди и ветры, самая же южная часть Мировой Бездны была свободна от них, ибо туда залетали искры из Муспелльсхейма. ‹…› И если из Нифльхейма шел холод и свирепая непогода, то близ Муспелльсхейма всегда царили тепло и свет. И Мировая Бездна была там тиха, словно воздух в безветренный день. Когда ж повстречались иней и теплый воздух, так что тот иней стал таять и стекать вниз, капли ожили от теплотворной силы и приняли образ человека, и был тот человек Имир, а инеистые великаны зовут его Аургельмиром. От него-то и пошло все племя инеистых великанов…»{261}

В «Старшей Эдде» говорится: