На вершинах гор растаяли вечные снега, реки закипели, а народы Эфиопии от жара стали черными. Земля потрескалась, и, к ужасу подземных богов, сквозь щели озарился светом Тартар. В конце концов сама Гея воззвала к Зевсу:

Зевс, который до того времени почему-то колебался, послушался свою бабку и поразил колесницу молнией. Кони вырвались на свободу, а сам Фаэтон, прочертив в небе огненную дугу, упал в реку Эридан. Пожары угасли, и мир вернулся в более или менее прежнее состояние{244}.

Угрожали стабильности мира и два крупных сражения, происшедшие в правление Зевса. Первая битва – с гигантами, порожденными Геей, вторая – с чудовищным Тифоном, порожденным ею же. Но Зевс и его сторонники оба раза вышли победителями, не понеся при этом ни каких потерь.

Что же касается войн между старыми и новыми богами, которые потрясали Вселенную в былые времена, они отошли в прошлое, с тех пор как Зевс победил титанов и воцарился над миром. Зевс был неплохим семьянином (хотя изменял жене) и ладил со своими детьми. Никто из них не захотел бы (да и не смог бы) занять место отца. Правда, в «Илиаде» вскользь упоминается, что однажды ближайшие родственники Зевса попытались заключить его в оковы. Но дело кончилось миром, и ни один из мятежников не понес како го-либо наказания – вероятно, это был внутрисемейный конфликт.

Олимпийские боги собирались вечно наслаждаться пирами и предаваться плотским радостям. Людей они ценили и уничтожать их более не собирались – ведь люди приносили им богатые жертвы, вступали с богами в любовные связи, рожали им детей… Существует версия, что Зевс по просьбе Геи решил сократить численность человечества (и для того спровоцировал Троянскую войну{245}), но полная гибель людей и Вселенной не могла входить в планы всемогущего царя богов. Это вытекает из логики всей греческой мифологии.

Надо отметить, что некоторые греческие мудрецы смотрели в будущее не столь оптимистично, как мифографы. Существовали философские школы, предполагавшие, что миру придет конец. Но даже и они, как правило, не допускали мысли об окончательном уничтожении земли или жизни на земле. Их пессимизм не шел дальше предположения о цикличности развития мира, и после гибели Вселенной они предвидели ее очередное воскрешение.

Особенно настаивали на грядущей гибели и последующем воскрешении мира философы, принадлежащие к школе стоиков[78]. Они рассуждали примерно следующим образом.

Земля имела свое начало. Доказательством тому служат видные на ней неровности, в том числе горные вершины. Если бы она существовала вечно, «за беспредельное время благодаря обилию дождей земля стала бы ровной и проезжей во всех направлениях». Но этого не произошло. А то, что имеет начало, должно иметь и конец.

Кроме того, стоики считали, что «неизбежно погибает то, части чего подвержены гибели». И добросовестно рассматривая доступные их анализу части мироздания, они всюду находили признаки упадка. «…И море уже стало меньше», – говорили они. «Но уж если уменьшается море, то, конечно, в будущем уменьшится и суша; за многие годы совершенно истощится и тот, и другой элемент, воздух тоже мало-помалу исчезнет… ‹…› Если бы мир был вечен, вечны были бы и живые существа и уж тем более род человеческий, поскольку он выше всех прочих. ‹…› Если ни человек, ни прочие живые существа не вечны, то не вечны и области их обитания – земля, вода и воздух. Oтсюда ясно, что и мир в целом подвержен гибели».

Общий вывод из философии стоиков был, на первый взгляд, неутешительным: «части мира подвержены гибели; значит, подвержен ей и весь мир», и наступит момент, когда «все мироздание сведется к одному лишь веществу – огню»{246}. Но огонь этот должен был стать тем семенем, из которого возродится новый мир. И даже не совсем новый, потому что он, по мнению стоиков, окажется точной копией старого. Настолько точной, что в нем «вновь появятся Сократ, Платон и все люди со своими родными, возлюбленными, согражданами, cтaнyт говорить то же самое, помогать тем же самым, то же самое делать, и все города, и селения, и земли возникнут в том же самом виде»{247}.

Таким образом, несмотря на кажущийся пессимизм, эсхатология стоиков обещала людям жизнь вечную, хотя и не слишком разнообразную, ибо всю вечность они должны были повторять одни и те же деяния и совершать одни и те же ошибки.

О том, как возникла Вселенная скандинавской мифологии[79], какой ее ждет конец и что с ней будет после этого конца, рассказывают в основном две книги, получившие названия «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда».

«Младшая Эдда», вероятно, создана раньше. Ее написал в первой половине XIII века н. э. исландец Снорри Стурлусон – скальд, прозаик, историк и политик. Исходно рукопись называлась просто «Эдда» – что означает это слово, до сих пор толком не известно. Неизвестно даже, сам ли автор озаглавил так свою книгу или же название появилось стараниями кого-то из переписчиков. Вообще говоря, Снорри не ставил своей задачей знакомить читателей с тонкостями космологии и эсхатологии – считается, что «Эдда» была задумана как учебник скальдической поэзии. Правда, из четырех частей, на которые делится поэма, собственно поэзии посвящены только две последние, а две первые излагают скандинавские мифы. Но, возможно, автор считал (и не без оснований), что поэт должен знать такого рода вещи.

Пересказывая мифы, Снорри часто ссылается на анонимные песни о богах и героях (до XVII века неизвестные по другим источникам) и обильно цитирует их. Это навело исследователей творчества Снорри Стурлусона на мысль, что должен существовать поэтический сборник, которым он пользовался. И такой сборник действительно был найден – он получил название «Старшая Эдда». А произведение Снорри стало, соответственно, называться «Младшая Эдда». Правда, не факт, что она была младше. «Старшая Эдда» – по крайней мере, та рукопись, которая дошла до наших дней, – записана во второй половине XIII века, уже после смерти Снорри, погибшего в 1241 году. Но возможно, что это была копия с более древнего оригинала. Не исключено также, что Снорри использовал песни, передававшиеся изустно, а чуть позже другой, безвестный, любитель поэзии записал их и составил сборник. Во всяком случае, даже если «Старшая Эдда» и является младшей по возрасту, она восходит к очень древним – вероятно, не собственно исландским, а общескандинавским и даже древнегерманским – источникам.

В том, что касается мифологии, «Младшая Эдда» довольно противоречива. Снорри, безусловно, был прекрасным знатоком древних языческих сказаний. Но, рассказывая о том, как боги и великаны создавали Вселенную, Снорри время от времени вспоминает, что он христианин, и в его тексте появляются оговорки и вставки, которые наверняка удивили бы его языческих предков. Например, историю сотворения мира он излагает в том числе и так: «Всемогущий господь вначале создал небо и землю, и все, что к ним относится, а последними он создал двух человек, Адама и Еву, от которых пошли все народы»{248}.

Кроме того, Снорри был человеком образованным, и он не мог удержаться от соблазна щедро сдобрить скандинавские сказания дополнениями с уклоном в историю гомеровской Трои. Он, конечно, знал, что множество народов Античности и раннего Средневековья пытались прослеживать свое происхождение от троянцев, бежавших из поверженного Илиона. Их потомками считали себя римляне, бритты, франки, некоторые сицилийцы и ливийцы…{249} Сам Гай Юлий Цезарь возводил свой род к троянскому воину Энею. Снорри не избежал всеобщей участи – причем потомками троянцев он объявил не только себя и своих земляков, но и скандинавских богов, которым еще совсем недавно поклонялись его предки.