Литмир - Электронная Библиотека

– Лаются убедительно, как в жизни, – уклончиво сказал Слава.

– Вот то-то… – Живанкова показала на плешивую макушку солидного мужчины, откинувшегося на спинку кресла в первом ряду. – Главный режиссер театра молчит. Значит, доволен.

Справа от режиссера сутулился заросший, как сенбернар, замухрышка в сереньком свитерочке. Глядя на него, Голубев спросил:

– Рядом с режиссером что за старичок?

– Этому «старичку» всего двадцать два года. Местный драматург Леонард Хлысталов. Потрясающе талантливый кибальчиш. Это уже третья его пьеса. Называется «Черное пламя». Сюжет круто замешан на сексе и ревности, – Живанкова вдруг будто спохватилась: – Каким путем ты меня разыскал?

– Актрису Егошину ищу, – с улыбкой сказал Слава. – Не знаешь, здесь она?

Эльвира взглядом указала на сцену:

– Да вон же Агнесса, в мини-юбке. Играет любовницу, из-за которой разгорелась драма. Егошина, что в жизни, что на сцене – талантливая бой-баба. Представляешь, у нее муж военный летчик. На сверхзвуковом истребителе летает. Там жуткие перегрузки, и мужик к тридцати годам стал импотентом. А в творческой работе, поверь моему опыту, хороший секс нужен как воздух. Поэтому Агнессе приходится искать сексуальную разрядку на стороне. Последнее время пилится с художником Питеровым. Муж, разумеется, достает ее безумной ревностью.

– Как мне переговорить с ней?

– На какую тему?

– О поездке с Чешуяковым.

– Скоро финал, и Агнесса освободится. Посодействую, чтобы она приняла тебя в гримерной.

– Спасибо, Эля. Только разговор должен быть без посторонних.

– Не беспокойся, организую вам уединение.

Финал пьесы действительно наступил скоро. Мизансцена закончилась тем, что «баскетболист» нокаутировал «рогоносца», а изворотливая любовница «начистила фейс» агрессивной толстухе-сопернице. В зале раздались жидкие аплодисменты. Главный режиссер трижды хлопнул в ладоши и громогласно изрек:

– Браво! Завтра спектакль!

Актеры пошли за кулисы. В зале застучали откидные сиденья кресел. Живанкова, коротко бросив Голубеву: «Жди!», взбежала на сцену и устремилась следом за актерами. Вернулась она минут через десять и оживленно доложила:

– Агнесса согласна ответить на твои вопросы. Я сказала, что ты друг Владки Багиной. Имей это в виду.

– Случайно, не знаешь, где художника Питерова отыскать? – спросил Слава.

– Обычно этот трудоголик работает в своей мансарде на улице Спартака.

– Покажешь ту мансарду?

– Естественно. Беги к Агнессе, пока бой-баба не улизнула из театра. Дождусь тебя на скамейке у входа.

Когда Голубев вошел в гримерную, Егошина уже успела переодеться в брючный костюм и, сидя перед зеркалом, старательно поправляла нарушенную на сцене укладку волос. На тумбочке лежало несколько париков. Один из них был ярко-рыжий. Узнав, какой вопрос интересует напросившегося на аудиенцию сотрудника уголовного розыска, Агнесса с кокетливой улыбкой спросила:

– Разве Влада Багина вам, как другу, ничего не рассказала?

– Рассказала все, – ответил Слава.

– Что же вы хотите от меня? Чтобы повторила сказанное Владой?

– Повторять чужие показания не нужно. У вас должно быть свое видение ситуации.

– Я видела то же самое, что и она.

– Вы талантливая актриса, – подпустил ноту лести Слава. – Поэтому наверняка заметили какие-то подробности, на которые Влада могла не обратить внимания.

– Если бы мне предстояло играть роль свидетельницы автокатастрофы, я мысленно проанализировала бы по горячим следам всю ситуацию от начала до конца. Но такой роли не предвиделось, и, кроме испуга, в мою память ничто не запало.

– Испуг обычно путает в памяти последующие события. Однако до того, как испугаться, вы ехали, надеюсь, не с закрытыми глазами и должны помнить дорожную ситуацию.

Егошина, управившись с укладкой волос, положила расческу на тумбочку рядом с париками и повернулась к сидевшему напротив окна Голубеву. Потупив зеленоватые глаза, недовольно проговорила:

– Ради Бога, не впутывайте меня в эту грязную историю. Я не хочу выступать на суде свидетельницей и никаких письменных показаний давать не буду.

Слава улыбнулся:

– Как видите, я ничего не пишу и не собираюсь писать. А дорожно-транспортное происшествие вовсе не грязная история. Мало ли автомобилистов гибнет на наших неухоженных дорогах. Да и, по имеющимся сведениям, Чешуяков в столкновении с мотоциклистом не виноват.

– Что же вам еще требуется?

– Чтобы вы подтвердили или опровергли невиновность Федора Павловича.

– Опровергать абсолютно нечего. Если бы женщина, ехавшая с мотоциклистом, не уронила сумку, мотоциклист не врезался бы в нашу машину. Как только она крикнула: «Герман, у меня сумка оторвалась!» – тот, как робот, повернул мотоцикл влево. Федор Павлович нажал на клаксон. В этот же миг – удар, скрежет металла и два тела вместе с перевернувшимся мотоциклом распластались на бетонке. Дальнейшее в голове перемешалось, но этот внезапный крик помню словно наяву.

– Вы в каком парике были? – спросил Слава.

Агнесса показала на парик с ярко-рыжими волосами:

– Вот в этом. Сидела с правой стороны, позади Влады. Тонированное стекло машины было приспущено, чтобы лучше видеть придорожный лес. Двигатель у джипа бесшумный. А женщина крикнула довольно громко. Да я и видела, как сумка отлетела от мотоцикла.

– При такой очевидной ситуации Федору Павловичу совсем ни к чему было скрываться с места происшествия… – с намеком сказал Голубев.

Егошина мельком глянула в зеркало и, как будто не услышав намека, заговорила о другом:

– Поездка наша была деловой. Влада Багина уговорила меня и художника Питерова войти в группу поддержки Чешуякова на губернаторских выборах. Привлекать популярных людей для создания имиджа кандидатов – дело обычное. Чтобы обсудить план предвыборной кампании, Федор Павлович предложил поехать в спорткомплекс, где прекрасные условия для творческой работы. Ознакомительную поездку туда мы совершили на прошлой неделе. Наметили выигрышные места для съемки рекламного киносюжета. В этот раз хотели обдумать дальнейшие мероприятия. Нелепый случай перевернул наше намерение.

– О том, что случилось с Чешуяковым на следующий день, знаете? – спросил Слава.

– Багина позвонила мне сразу, как только сама узнала о несчастье. Это ужасно.

– Во время поездки Чешуяков не делился своими планами на завтра?

– Нет, говорили только о планах текущего дня.

В гримерную неожиданно заглянул стильно одетый «баскетболист». Покручивая на указательном пальце брелок с автомобильными ключами, спросил:

– Агнешка, тебя подбросить до дому до хаты?

– У меня аллергия на поездку с чужими мужьями, – строго ответила Егошина.

– Боишься, что летчик «подбросит»?

– Не мели глупости.

– Пардон, мадам.

– Гуляй, бэби.

«Баскетболист» послал воздушный поцелуй:

– Адью!

– Пока.

Наблюдая за Егошиной, Голубев отметил, что в ее манере спокойно вести разговор и в моложавом обаятельном облике нет ничего общего с той сквернословящей стервозой, которую она изображала на сцене. Огорчило Славу лишь упорное нежелание актрисы «выступить на суде свидетельницей». Это наводило на мысль, что ей очень не хочется, чтобы о «деловой поездке» стало известно ревнивому мужу-летчику.

…Более откровенный разговор получился с художником Питеровым. По подсказке Живанковой Голубев застал его в мансарде, расположенной под чуть пологой крышей старой пятиэтажки. Поначалу Славе показалось, будто уже где-то встречался с этим невысоким, примерно пятидесятилетним мужчиной, но зрительная память быстро подсказала, что усами, бородкой и обрамляющими худощавое лицо волнистыми волосами Питеров здорово похож на художника Репина, каким тот изобразил себя на автопортрете.

Пропитанное запахом масляных красок светлое помещение мансарды было заставлено подрамниками с загрунтованными холстами, готовыми картинами в багетных рамах и многочисленными листами картона с этюдами. На мольберте стоял большой подрамник с почти готовым портретом Чешуякова. Под высоким, вытянувшимся во всю наружную стену окном размещался обшарпанный двухтумбовый стол. На нем – мешанина красок в тюбиках, разной величины кисти, пачка сигарет «Кэмэл» и заменяющая пепельницу продолговатая импортная жестянка из-под мясных консервов. Возле стола приютились два испачканных засохшей краской стула. По предложению Питерова Голубев сел на один из них и, заинтересовавшись чешуяковским портретом, сказал:

32
{"b":"92845","o":1}