Появление Гостя вызвало у всех состояние оцепенения.

Первым пришел в себя раненый Вознесенский.

– Нго-Хэ, тебе не надо было подниматься сюда…

– А мне кажется, что как раз – это очень даже кстати! – молодой человек опустил автомат дулом вниз и стал приближаться к Гостю.

– Послушай, приятель, – начал он, – несмотря на то, что все мы очень благодарны тебе, и ты, действительно, много чего сделал для нас, особенно для него, – Лёва кивнул в сторону Вознесенского, – но нам всем станет намного лучше, если ты…

– Заткнись, ублюдок! Нго-Хэ, прошу, спускайся к себе…

– Так вот, нам всем будет очень и очень хорошо, если ты сядешь в свою тарелку и улетишь туда, откуда прилетел! И нам бы хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее! – Вознесенский-младший подошел ближе, и Сергей смог разглядеть его остекленевшие, широко открытые глаза и трясущиеся руки.

– Нго-Хэ, ты же видишь, это безмозглый сопляк! Я прошу…

– Домой! Уезжай домой! – Лёва остановился буквально в трех шагах от Гостя и выкрикивал фразы едва ли ему не в лицо.

Однако Нго-Хэ ничем не выражал своего отношения к происходящему и, казалось, даже не видел этого происходящего. Он просто стоял и смотрел прямо перед собой, мысленно находясь, возможно, за миллионы километров от этого места.

– Ты что, не слышишь, что я говорю? Тебе просто нет до меня дела! А что, если я выстрелю в тебя? Или ты создан из камня? – видя, что пришелец никак не реагирует, Лёва сделал по направлению к нему ещё один шаг и резко поднял автомат.

Сергей даже не успел понять, что произошло. Он увидел только, как юноша внезапно выронил оружие и схватился обеими руками за голову.

В следующую секунду Сергей почувствовал, что теряет сознание.

Последнее, что он услышал, был сдавленный женский крик у себя за спиной.

А затем наступила тьма.

Очнулся он от невыносимо яркого солнечного света.

Инстинктивно заслонив лицо рукой, Сергей попытался открыть глаза и обнаружил, что зрение не спешит возвращаться к нему – в глазах продолжало гореть Солнце, и плыли разноцветные фигуры.

Он осознал, что лежит на спине, что голова его раскалывается от тупой ноющей боли, и что ему очень хочется пить.

Тогда, опираясь на правую руку, а левой продолжая прикрывать глаза от света, он принял сидячее положение. Теперь уже солнце светило ему в спину.

Через несколько минут Сергей почувствовал, что уже может различать предметы вокруг себя, и огляделся.

Он сидел на раскаленной от солнца поверхности крыши. В двух шагах от него, без сознания, лежал Вознесенский, чуть поодаль, лицом вниз – девушка, а ещё дальше, возле аварийного выхода – молодой человек, в неестественной позе и с широко раскинутыми руками.

Сразу же вспомнив всё произошедшее, Сергей ещё раз огляделся. Пришельца на крыше не было.

С большим трудом удалось подняться на ноги.

Подойдя к юноше, Сергей обнаружил, что тот хоть и без сознания, но жив – на шее прощупывался слабый пульс. Машинально отмечая засохшую, тянущуюся из носа, струйку крови на щеке Вознесенского-младшего, Сергей поднял автомат и вернулся к лежащему отцу-основателю.

Необходимо было срочно доставить его вниз, а сейчас, как минимум, перевязать. Судя по всему, пуля попала в предплечье и не нанесла серьезных повреждений. Но в любом случае, надо было спешить.

Услышав за спиной какое-то движение, Сергей обернулся.

Девушка пришла в себя. Она приподнялась на руках, глядя прямо перед собой невидящими глазами. На её лице, под носом, тоже виднелись следы засохшей крови.

Несмотря на слабость, Сергей поспешно подошел к ней и резким движением подобрал лежащий рядом второй автомат.

Никак не прореагировав на это, девушка кое-как села и, обхватив себя руками за плечи, внезапно закашлялась. Кашель был резкий и неприятный, как у больного бронхитом.

Положив оба автомата в кабину, Сергей занялся Вознесенским.

С большим трудом ему удалось дотащить раненого и усадить в вертолет – сказывались бессонная ночь и общая слабость. Кроме того, Вознесенского, находящегося в бессознательном состоянии, никак нельзя было назвать легкой ношей.

Наконец, закончив с погрузкой, Сергей открыл противоположную дверцу кабины. Пора было улетать.

– Послушайте… Как вас зовут? – девушка уже не кашляла, но продолжала сидеть в той же позе. Было видно, что её бьёт крупная дрожь, как при ознобе.

– Зачем тебе, красавица? – Сергей подумал, что по-хорошему следовало бы обыскать и её, и второй вертолет, чтобы при взлете она не устроила ему каких-нибудь сюрпризов, но ни сил, ни времени на это не было.

– Меня зовут Лена.

– А меня – Сергей. Может, пообщаемся как-нибудь в другой раз? Мне нужно улетать, прости, дорогуша.

– Прошу вас. Помогите мне. Мне плохо…

– Но я не врач. И к тому же…

– Пожалуйста, заберите меня с собой… Я не могу здесь находиться, мне срочно нужно попасть домой, мне плохо…

– Что? Как это – заберите? У меня – свой вертолет, у вас – свой, какие проблемы?

– Послушайте… Я тяжело больна. У меня астма. Мне срочно нужна ингаляция, или я умру. Пожалуйста… Я смогу поместиться в кабине, здесь же лететь совсем мало… Я прошу вас, Сережа…

– Тьфу ты! А когда ты сюда летела, чем думала? Куда я тебя посажу? К тому же, кто знает, что у тебя на уме… Буди своего Ромео и улетай. Причем здесь я?

– Вот… У меня есть вот это, – Лена расстегнула куртку, и Сергей увидел пару наручников, висящих на ремне брюк, – вы можете пристегнуть меня, куда хотите, но мне нужно как можно скорее… Мой ингалятор, я уже задыхаюсь… – она снова закашлялась.

– Так. Залезай. Сядешь посередине, между мной и Платоном.

– Спасибо, Серёжа… – Лена с трудом влезла в кабину. – А как же наручники?

– Оставь их для своего любимого. И кстати, если ты задумала «военный переворот» в воздухе, то имей в виду: выживших не будет, я очень плохой пилот.

Девушка молчала.

Сергей захлопнул за собой дверцу.

– Скажи, а Лёва не будет ревновать? Пришла на вечеринку с одним, ушла с двумя другими… Я бы на его месте не потерпел, – Сергей глянул на топливомер и бегло осмотрел остальные приборы. – Сейчас будет немножко шумно, но нам с тобой не привыкать, не так ли?

Лена молча кивнула. Было видно, что ей на самом деле тяжело дышать: дыхание было учащенным, а на лбу выступили крупные капли пота.

Сергей ещё раз посмотрел на лежащего рядом с закрытым аварийным выходом Вознесенского-младшего, затем – на второй вертолет, неподвижно застывший почти на самом краю крыши.

– Ну, с Богом.

На этот раз посадка прошла значительно мягче. И хотя из-за крайней непродолжительности назвать это полётом было сложно, Сергею показалось, что он сейчас он пилотировал более уверенно, чем накануне. Впрочем, возможно это объяснялось дневным временем суток.

На вертолетной площадке их встречал Кирилл.

Не дожидаясь, пока лопасти перестанут вращаться, он подбежал к машине и попытался открыть дверцу со стороны Сергея.

– Наконец-то!

– Привет, Кирюха! Ты почему здесь?

– А мы как увидели, что второй вертолет взлетел и на башне приземлился, Соловьев меня сюда послал, на всякий… Кто это тут с тобой? О, Леди Ляо! Вот это да! Какими судьбами?

– Отвали… – Лена с трудом выбиралась из кабины.

– Серега, я не понял… Где ты её нашел?

– Так. Иди с другой стороны и помогай, Вознесенскому плохо. Хотя постой.

– Ой, а что с ним?

– Он ранен и без сознания. Но я справлюсь сам. Помоги-ка лучше девушке.

– С удовольствием! Леди Ляо, я весь – к вашим услугам…

– Я же сказала: отвали.

– Она говорит – ей нужна срочная ингаляция. Пожалуйста, съезди с Леной, а потом привези её обратно. Мне нужно с ней поговорить. Хорошо?

– Без проблем. А ты?

– За меня не беспокойся. Главное, постарайся, чтобы девушка от тебя не сбежала, она – в курсе всех подробностей о запуске установки Игнатьева.