Прибывающих уже не было, ведь мероприятие вот-вот официально начнется, а нам с младшим Пожарским положено появиться неожиданно. Словно снег на голову.

– Как думаешь, он уже знает о нас? – тихо спросила я, когда мы вошли в ресторан. Кир переглянулся с мужчиной на входе. Тот держал в руках список, но, заметив младшего Пожарского, сделал вид, будто у нас были приглашения.

Я потянула пояс плаща и неспешно сняла одежду с плеч. Краем глаза заметила, как Кир рукой придержал работника ресторана, поспешившего взять мой плащ. Вместо гардеробщика Кирилл сам принял мой закоченевший плащ. Я медленно повернулась, ощущая, как его горящий взгляд, скользящий по моему телу, отогревает от ноябрьского холода.

– На высоте? – спросила я, осматривая парня через зеркало на стене. Тот обрисовывал взглядом мои ягодицы.

Для сегодняшнего эпичного возвращения в поле зрения Давида я выбрала черное шелковое платье в пол. Фасон «русалка» мягко обтягивал формы, подчеркивая красивую грудь и округлые бедра, и легким хвостом струился у моих ног. Тонкие бретели дополняли хрупкие ключицы и манящую зону декольте.

– На тебе нет белья, – то ли спросил, то ли констатировал Кир. Он поднял глаза, и наши взгляды встретились в отражении зеркала.

Он стоял за моей спиной. Огромный. Весь в черном. Словно доберман, готовый разорвать любого, кто кинет на меня неосторожный взгляд.

Я слишком давно не испытывала этого чувства. И мне это нравилось.

– Это шелк, – я очертила ладонями ягодицы, – конечно, я без белья.

Кирилл удовлетворенно кивнул и, притянув меня к себе, приобнял за талию.

– Ты не ответил на мой вопрос, – повторила я, поправляя волосы, уложенные в стиле old money. Думать о руке Кира на своей талии совершенно не хотелось, ведь, стоило мне перевести свое внимание туда, как кожа под его ладонью начинала гореть. Слишком давно не было мужчины, раз я завожусь от одного касания младшего Пожарского. Впрочем, ситуация складывается так, что все чувства обострены до предела.

И все же, мне было интересно, знал ли Давид о том, что между мной и его братом что-то намечается? После расставания он не смог полноценно уйти из моей жизни, и, готова поспорить, кто-то из его шестерок продолжал следить за мной и докладывать хозяину о каждом моем передвижении.

– Нет, – отозвался Кир, неспешно ведя меня по лестнице вверх. Туда, звучал рояль и слышались голоса, – у него было не очень приятное происшествие на одном из заводов.

Я глянула на парня снизу вверх и заметила, как на его губах мелькнула хитрая ухмылочка.

– Ты имеешь к этому отношение? – прищурившись, спросила я. У Кира достаточно длинные руки – в прямом и переносном смысле, чтобы подергать брата за нервы. Хоть и не сильно. Так и не дождавшись ответа, я сделала вывод сама, – ах ты пакостник, Кирилл Пожарский.

– Даже не представляешь, как я мне нравится шалить, – дерзко улыбнувшись, Кир переместил ладонь ниже, мизинцем поглаживая мою ягодицу через тонкую ткань.

Я кинула на него укоряющий взгляд, но тот встретил его со страстью. В его голубых глазах полыхал огонь, словно я была единственным объектом вожделения в его вселенной. И мне стоило лишь кивнуть, чтобы он набросился на меня огненным вихрем.

Мы застыли перед высокими дверьми, за которыми располагался зал, полный гостей. Где-то там Давид дежурно улыбался и жал руки многочисленным партнерам. А я едва могла дышать от того, что его брат гладил мой зад в полумраке лестницы.

Кир склонился к моему лицу, и я, задержав дыхание, приготовилась к поцелую, но парень лишь прошептал:

– Помни, что ты без ума от меня, – напомнил он и, одарив меня очередным взглядом, полным восхищения, кивнул швейцару, чтобы тот раскрыл двери.

Когда мы вошли внутрь, меня ослепило сиянием. Света и бликующих поверхностей было столько, что в уголках глаз собрались капельки слез, и мне оставалось лишь надеяться на водостойкую подводку, которой были нарисованы графичные стрелки на моих глазах.

Зал был роскошным. Словно его спроектировали для проведения торжественных балов или королевских свадеб. В ближайшей к нам части был островок ювелирного рая – именно здесь на множестве стендов и манекенов были представлены украшения, которые предлагались гостьям этого благотворительного вечера.

По центру зала были расставлены круглые столы, застеленные белоснежными скатертями. Официальное открытие еще не состоялось, и гости, покачивая бокалами шампанского, обменивались любезностями.

Я пробежалась по взгляду и заметила одну яркую закономерность.

– Дай угадаю, все пришли в белом не случайно? – усмехнулась я.

– Разве ты не знаешь, что на такого рода мероприятиях всегда устанавливают дресс-код? – мы с Киром обменялись хитрыми взглядами.

Да, на этом белом полотне мы выглядели двумя черными пятнышками. И, пока мы не прошли через ювелирный островок, нас не было видно, но совсем скоро мы точно попадем в эпицентр всеобщего внимания.

– Как нас пустили? Ведь тебя явно нет в списке приглашенных, – уточнила я, когда Кир повел меня в сторону мерцающих украшений.

– Я умею открывать двери, – загадочно ответил парень.

Закатив глаза, я вынырнула из его объятий и затерялась меж стеллажей с ожерельями. От красоты и яркости бриллиантов рябило в глазах. Но все было не то. Ничто не цепляло.

Пока я не дошла до главного стенда и не замерла перед массивным ожерельем, вернувшим меня в воспоминания.

– Я придумал это для тебя, – сказал Давид, когда впервые продемонстрировал мне эту увесистую змею, дважды огибающую шею. Блестящая голова змеи примыкала к пульсирующей артерии, а хвостик аккуратно ложился в ложбинку меж груди. – Ты такая же гибкая, яркая, – голос Давида из прошлого звучал в моей голове, – такая же хитрая, моя змейка.

Это было мое любимое украшение из тех, к которым приложил руку сам Давид.

Я кивнула девушке за стойкой, и она осторожно сняла украшение с подставки. Когда холодный металл, усыпанный мерцающими камнями, лег на шею, я почувствовала, как воздуха стало меньше.

Глядя на свое отражение в аккуратном зеркале, я прошлась пальчиками по сияющим бриллиантам, вспоминая, как первый раз надела эту змейку для Давида. Больше на мне ничего не было.

– Зачем ты выбрала этот ошейник? – Кир появился в отражении за моей спиной, вырвав меня из воспоминаний.

– Это ожерелье «Лекси», – учтиво произнесла девушка в белом платье-футляре.

Только Кир ее не слушал. Он смотрел на меня холодным взглядом, будто все его нутро противилось моему выбору украшения.

– Давид сделал этот для меня, – тихо ответила я, – я была его змейкой.

Кир усмехнулся.

– Ты была его рабыней, а это…, – он небрежно поддел ожерелье пальцем, невольно притягивая меня к себе, – это ошейник, чтобы ты помнила, кто твой хозяин.

Наверное, Кирилл был прав. Но тогда я слишком сильно любила Давида, чтобы распознать такой очевидный сигнал.

– Дамы и господа! – с дальней сцены раздался знакомый голос, и я почувствовала, как подгибаются колени, а сердце в груди набирает обороты.

Давид. Здесь. Спустя полгода после той кошмарной ночи я снова слышу его голос.

– Наш выход, – пальцы Кирилла снова нашли мою ладонь, и мы, крепко держась за руки, вышли в центр белоснежной лестницы, ведущей вниз – туда, где были расположены столики и сцена.

Человеку, режиссирующему мероприятие, потребовалось пару минут, чтобы заметить двух людей в черном в этой массе любителей белого. Как только лужа яркого света опустилась на нас с Киром, я отбросила волнение и страх. Во мне снова проснулась модель, привыкшая работать на публику.

Я прильнула к Киру, чувствуя, как его ладонь хозяйски обнимает мою талию.

Из-за яркого света я ничего перед собой не видела, но знала – Давид прекратил свою речь из-за нас. Он видел нас. От осознания этой мысли по венам понесся адреналин. Мы на самом деле это делаем – играем с человеком, который нас предал.