Спустя некоторое время Талемир стоял лицом к лицу с Фендраном Эммерсоном, изо всех сил стараясь не переминаться с ноги на ногу. По его мнению, это было устаревшее понятие, но наарвийцы, с которыми он общался, все еще уважали эту традицию.

Но прежде чем Талемир успел открыть рот, Фендран крепко схватил его за руку.

— Моя дочь уже давно не нуждается ни в моем разрешении, ни в благословении, и я не буду настолько глуп, чтобы пытаться навязать ей что-либо, — заявил он, и голос его стал хриплым. — Но если уж на то пошло, Боевой Меч, — тронутый тенью или нет, ты делаешь ее счастливой, а это все, чего может просить отец.

Сердце Талемира сжалось — и от вспышки Уайлдера, и от доброты Фендрана, но еще больше — от надежды, которая теперь там теплилась. Тени на Наарве на время исчезли, и у него и таких, как он, появилось будущее.

Он смотрел, как Дрю со слезами на глазах прощается с Адриенной и ее отцом, а Гус неуклюже падает с лошади — крылья все еще мешали ему держать равновесие. К счастью, он присоединялся к их компании на пути к старому университету, и у него будет достаточно времени, чтобы научить мальчика двигаться вместе с ними, а не против них.

Когда компания наконец разделилась, к нему подошла Дрю, в ее глазах блестели слезы, но и счастье тоже.

Талемир взял у нее поводья и с благодарной улыбкой передал их и свои собственные Дратосу.

— Что ты делаешь? — спросила Дрю. — Мы собираемся уезжать…?

Талемир усмехнулся, стягивая через голову рубашку и продевая ее в петлю на поясе.

Дрю покраснел. — Э-э… Как бы я ни наслаждался видом, сейчас…

— Я подумал, что ты захочешь пойти впереди группы, — сказал он, призывая свои крылья. Они пронзили мышцы его спины, но на этот раз боли не было.

Они гордо распахнулись за его спиной.

Помедлив, Дрю улыбнулась ему.

— Ты хочешь полететь…? — Она удивленно уставилась на него.

Талемир поднял ее на руки и поцеловал в губы.

— С тобой? Всегда.

Он подтянул колени и запустил их в небо, вызвав у Дрю визг восторга, и она прижалась к нему, ухмыляясь от уха до уха. Хрустящий воздух овевал их кожу и путался в волосах, белые облака были так близко, что их можно было потрогать.

— Держись крепче, Дикий Огонь, — прошептал Талемир.

И вместе они полетели на восток, к новому дому, новому будущему, новой надежде.

ЭПИЛОГ. ТАЛЕМИР

Шесть месяцев спустя…

На острове к северо-востоку от павшего королевства Наарва цвели голубой жасмин, солнечные орхидеи и полуночные розы. Спрятанный среди лиан университет, пришедший в упадок, медленно восстанавливался, но с наступлением вечера работы прекращались, освобождая место для чего-то другого.

Талемир Старлинг смотрел на четырехугольник, на колонны из песчаника, увитые цветами, на свечи, освещавшие небольшую трибуну в дальнем конце, где его ожидали всего через несколько мгновений. Его грудь вздымалась, когда он оглядывал проход, мягкие тени дрейфовали по нему, как легкие клубы дыма.

— Нервничаешь? — с ухмылкой спросил Дратос. Теневой рейнджер сидел на соседнем оконном карнизе, сложив за спиной крылья, и жевал свою трубку. За последние шесть месяцев он сыграл важную роль в развитии их маленькой колонии и восстановлении университета. Он помогал Талемиру общаться с другими, с теми, кто не так хорошо принимал их тьму. Дратос идеально подходил для этого, ведь он всем сердцем принял свою собственную тьму, и его редко можно было увидеть без крыльев или танцующих вокруг него теней. Но каким бы полезным он ни был, он был еще и занозой в заднице. Он стал называть Талемира «Принцем Теней», а не «Принцем Сердец», и величал себя Дратосом Бессветным.

— Нет, — ответил Талемир, отпив глоток из фляги бывшего рейнджера. Это была чистая правда. Он ждал этого дня с того самого момента, как положил глаз на Дрю Эммерсона.

Но это не означало, что в этом событии не было тонкой, горько-сладкой нотки. Только потому, что Талемиру хотелось, чтобы Уайлдер был рядом с ним. Он не видел и не слышал о своем протеже с момента битвы, и, хотя он никогда бы не признался в этом младшему воину, ему казалось, что в нем пропала частичка его самого.

Ни один из них, давая клятву Боевого Меча, не предполагал, что наступит день, когда они дадут новые обеты, более глубокие и долговечные, чем те, что были даны во время Великого обряда. И было как-то неправильно, что Уайлдер не был здесь свидетелем такого подвига.

Талемиру оставалось лишь утешаться тем, что его бывший ученик, его брат по оружию, теперь идет своим путем и что однажды они, несомненно, встретятся вновь. Он знал, что Уайлдеру Хоторну предстоит сыграть гораздо более значительную роль в судьбе, ожидающей среднеземье.

— Пора, — проворчал Дратос, отбросил трубку в сторону и спрыгнул с уступа, радостно хлопнув Талемира по плечу.

Талемир отразил его ухмылку.

— Наконец-то, — сказал он.

Стоя на маленькой платформе, Талемир смотрел на лица, стоящие перед ним: в груди разливалось тепло, а на глаза наворачивались слезы. Фендран и Адриенна стояли прямо перед ним, сияя в ответ, а Гус, одетый в новенький вязаный джемпер, ухмылялся рядом с Адриенной.

Но чуть поодаль стоял кто-то еще. Кого Талемир никак не ожидал увидеть.

Над всеми возвышался Малик Разрушитель Щитов.

Талемир прижал руку ко рту. Как он вообще здесь оказался? После всего, через что Малику пришлось пройти, путешествие через все королевства было последним, чего Талемир ожидал от него.

По изрезанному шрамами лицу гигантского Боевого Меча текли слезы. Широко улыбаясь, он кивнул Талемиру с другой стороны дороги: у его ног сидела огромная собака и виляла хвостом.

Но вскоре к алтарю донеслись первые ноты арфы, и Талемир уставился на самую прекрасную женщину, которую когда-либо видел.

Весь воздух покинул его легкие.

Навстречу ему шла Дрю, у ее лодыжек клубились тонкие завитки теней, созданные их народом, в платье не традиционного белого, а черного и красного цветов, таких же, как его крылья.

И она выглядела как Королева Ночи.

Платье было сшито из темного кружева и переливающейся ткани, покрывавшей ключицы и облегавшей руки в изящных рукавах. Откровенный вырез подчеркивал грудь, материал затягивался на талии, а затем свободно струился по бедрам и элегантно драпировался вокруг ног, смело разрезая одно бедро, а шлейф тянулся за ней.

Голубые глаза Дрю, как обычно, были подведены углем, но губы она накрасила темно-красным цветом в тон платью, а волосы были заплетены в косу и собраны в царственный пучок на затылке, украшенный цветами.

Только когда она подошла к нему на подиум, Талемир вздохнул.

Дрю улыбнулась.

— Здравствуй, Боевой Меч.

— Здравствуй, Дикий Огонь, — пробормотал он, сжимая ее руки в своих.

На глазах у друзей и родных, среди цветов и нежных теней, Талемир Старлинг и Дрю Эммерсон обменялись клятвами.

Любовь была языком немногословным, более древним, чем человечество, более древним, чем древняя сила, пульсирующая в венах Талемира, но он понимал этот язык досконально благодаря женщине, стоящей перед ним, — его жене.

По щеке Талемира скатилась одна слезинка, и Дрю смахнула ее поцелуем, в ее глазах тоже блестели слезы.

Церемония была короткой и простой, обещания между ними выразились в серебряных кольцах, которыми они обменялись, и в первом поцелуе, который они разделили как муж и жена.

Жена… Это слово прозвучало в Талемире как колокол, когда небольшая толпа собралась вокруг них, обнимая их, целуя их залитые слезами щеки и пожимая им руки.

Дрю Эммерсон была его женой…

Празднование продолжалось до глубокой ночи. Они танцевали, пили и смеялись вместе со своим народом, со своей семьей. Когда Талемир обнял Малика и попытался представить Дрю своему старшему другу, слова не шли у него с языка, а по лицу текли слезы. Гигант, бывший Боевой Меч, просто улыбнулся Дрю и заключил ее в медвежьи объятия. Если бы только Уайлдер был там, чтобы увидеть это.