— Значит, нас четверо. Ты поможешь или как? — Дрю уже спускалась по дюнам к полосе черного песка между сушей и морем.

Вид плота вблизи мало способствовал укреплению доверия Талемира к этой идее. Тем не менее он не стал бы отказываться от вызова, даже если бы это означало, что он, Дрю и их лошади погрузятся на дно пролива или будут сожраны скрежещущими челюстями хищных акул.

Пара отвязала судно от канатов и потащила его к песчаной отмели, лошади настороженно следили за ними. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, оставив их работать в мягком оранжевом сиянии.

— Мы должны успеть переправиться до наступления темноты, — сказала Дрю, словно прочитав его мысли.

— Ты уже делала это раньше?

— Не одна, но да. До и после падения королевства я много раз пересекала Пролив Эновиус и пролив к востоку от него, чтобы попасть в Университет Наарвы.

— Ты училась там? — спросил Талемир, переводя плот на мелководье.

— Нет, но моя мать училась. Она любила возвращаться в его залы, в его сады… Когда-то это было прекрасное место. Кроме Кирауна, это была гордость и радость королевства садов.

— Жаль, что я этого не видел.

Дрю слабо улыбнулась ему.

— Пойдем? — спросила она, кивнув в сторону ожидающего плота и беспокойных лошадей, бороздивших песок неподалеку.

Талемир придержал плот, пока Дрю уговаривала бедных существ подняться на борт. Они скулили и фыркали в знак протеста, но в конце концов были готовы.

Вместе Талемир и Дрю вытолкнули приспособление за ледяной пролом и, только оказавшись по пояс в бурлящем течении, втащили себя на плот.

— Пока все хорошо… — подумала Дрю, прикрывая глаза от последних солнечных лучей и глядя на место назначения.

— Пока еще рано. — Талемир проследил за ее взглядом и постарался не думать о хлипком суденышке, раскачивающемся под ними, отчего у него неприятно заурчало в животе. Путешествие по морю никогда не было одним из его любимых видов транспорта. Судя по беспокойству несчастных лошадей, они чувствовали то же самое.

Но сейчас это было ни к чему. Он наблюдал, как Дрю спускает с мачты небольшой парус и устраивается на корме, где в воде торчало жалкое подобие руля.

Он и не заметил, как заигрался со своим сапфиром, пока Дрю не заговорила дальше.

— Чья это драгоценность? — спросила она, покраснев щеками.

Он опустил взгляд на драгоценный камень и провел подушечкой большого пальца по его граням.

— К чему вопрос?

— Просто так, — быстро ответила она, отводя глаза.

Талемир подавил улыбку.

— Он принадлежал моей матери.

На лице рейнджера мелькнуло облегчение, и Талемиру стало еще труднее сдерживать улыбку. Она ревновала…?

Плот накренился на особенно сильных волнах, и Талемиру пришлось ухватиться за низкий борт и сглотнуть тошноту.

Дрю снова повернулась к нему.

— Твоя мать еще жива?

— Да, вообще-то. Она пережила падение Делмиры. Она вытащила оттуда нашу семью, прежде чем… прежде чем все пошло прахом.

— Где она сейчас?

— Последнее, что я слышал, — она на пути в Авеум. У нее там дальние родственники.

— Ты не поддерживаешь связь?

— Жизнь Боевого Меча — это не регулярные визиты и переписка. Гильдия становится твоей семьей. Тезмарр становится твоим домом. Моя мать всегда это понимала и поддерживала меня.

— А почему драгоценный камень?

Талемир невольно рассмеялся, вспомнив разговор с матерью, который он тогда еще не понимал…

— Я хотел, чтобы она поехала со мной в Тезмарр. Я беспокоился о ее безопасности в пути. Я беспокоилась о сотне вещей, когда думал о ней одной… Она грустно улыбнулась, прежде чем протянуть мне его… — Талемир помахал сапфиром перед Дрю. — Человек, который подарил ей его, был тем, кого она очень любила когда-то давно… По какой-то причине ему тоже нужно было уйти, и он сказал ей… Иногда, чтобы любить кого-то, нужно его отпустить. И что иногда, чтобы идти туда, куда нужно, мы должны свернуть с одного пути на другой…

— Это все очень философски, — медленно произнесла Дрю.

— Наверное. Но она сказала мне, что однажды я пойму, а когда пойму, то передам драгоценный камень кому-нибудь другому, кому нужно усвоить этот урок.

Прохладный ветер проносился по каналу, плот покачивало по течению, Талемиру стало тошно, и он отчаянно пытался отвлечься. Поэтому он ухмыльнулся Дрю.

— Ты думала, это драгоценность для влюбленных, да? Подарок, признающийся в любви на всю жизнь, или что-то в этом роде…

— Я не думала.

Ухмылка Талемира только расширилась.

— Лгунья.

Дрю нахмурился.

— Ну и что с того? Это ничего не значит.

— А разве нет? — поддразнил Талемир, заправляя сапфир обратно в рубашку. — Я бы сказал, что это значит, что ты…

— Даже не заканчивай это предложение, Боевой Меч. Нам предстоит еще долгий путь, и я не позволю тебе… — Дрю прервала себя, бросив взгляд на волны за бортом плота. — Ты это видел? — В ее голосе слышалась дрожь.

Талемир обернулся. Там не было ничего, кроме черных волн.

— Скажи, что ты меня разыгрываешь? — тихо сказал он.

Ее глаза расширились.

— Я бы хотела, чтобы это было так.

И тут он увидел: два плавника, выходящие на поверхность.

Акулы.

И он понял, почему. Вслед за плотом тянулся отчетливый красный след. Кобыла Дрю кровоточила из пореза на задней ноге, кровь медленно, но верно стекала на дно плота и в воду позади них.

— Черт, — пробормотал он. — Это же практически маяк…

Дрю покраснела, заметив его.

— Мы идем так быстро, как нам позволяют ветер и течение, но рулевое управление на этой штуке не слишком сложное.

— Все в порядке, — вздохнул Талемир, сохраняя спокойствие. — Они не могут…

Что-то стукнулось о нижнюю часть плота.

— Черт, — пробормотала Дрю, хватаясь за руль. — Оставайся в центре.

Но Талемир не смотрел на центр. Он смотрел на бесчисленные заостренные плавники, выныривающие из морских глубин, чувствующие запах крови в воде и кружащие вокруг слабого плота, исследуя щедрую плату за проезд на борту. Волосы на затылке Талемира встали дыбом, когда он оценил расстояние между их лодкой и берегом по обе стороны. Оба были слишком велики.

Он схватил поводья лошадей и попытался успокоить их. Обе были на грани того, чтобы взреветь и опрокинуть все судно. Но поскольку под ними кружило столько акул, море стало еще более бурным, чем прежде, и плот яростно раскачивался на волнах.

— Черт, Талемир… — Дрю заметно сглотнула страх. — Сейчас самое время улететь. Я бы не стала тебя винить…

Талемир подошел к ней и сжал ее руки в своих.

— Мне слишком нравится, как звучит мое имя на твоих губах, Дикий Огонь.

В ее глазах мелькнуло облегчение.

— И что же тогда?

Талемир провел пальцами по волосам, и напряжение накатило на него, пока он перебирал варианты, каждый из которых был бесполезнее предыдущего. Он подавлял в себе желание пошевелиться, понимая, что с каждой секундой опасность таится все ближе и ближе. Бесчисленные острые как бритва зубы были уже настолько близко, что он мог разглядеть между ними кусочки крови, оставшиеся от предыдущих убийств.

Оставался только один выход. И как бы ему ни хотелось попробовать его, он не станет причиной их гибели в проливе.

— Мне нужно, чтобы ты мне доверяла, — сказал он Дрю, стараясь сохранить ровный голос.

— Что? Что ты…

— Дрю. — Талемир зажал ее подбородок между пальцами и поднял ее лицо к своему. — Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Я знаю, что я чудовище, но в этот момент… Ты можешь это сделать? Сможешь ли ты довериться мне?

Щеки Дрю потускнели, но она вздохнула и кивнула.

Это было все, что нужно было увидеть Талемиру, прежде чем он закрыл глаза и устремился в темноту. Он потянулся внутрь себя, ища знакомое прикосновение, песню цирен.

Но если обычно она бурлила у поверхности, то сейчас ее не было видно.

Лодка покачивалась под ним.

Он услышал, как плавник ударился о борт.