На что он, совершенно невозмутимый, ответил:

— Не будем больше об этом. Давай больше не будем об этом говорить. Давайте поговорим о горных драконов и пантерах тирах.

Теперь мысль о том, что он в ловушке и в ужасе, что темнота сковывает его тело, была слишком невыносима. Это снова были ее братья. И ее мать. Людей, которых она любила, разделили на части когти теневых рейфов. Теснота в груди не желала ослабевать. Она лишь сильнее сжимала сердце.

Дрю прижалась лбом к холодному камню, глубоко вдыхая через нос, стараясь противостоять натиску горя и паники, которые грозили ей бессмысленно броситься в жестокий шторм, опустошавший ее родину внизу.

Но она была подготовлена к этому лучше. Адриенна учила ее лучше.

Не поддавайся страху, говорила ее подруга во время их первых разведывательных миссий. Остановись, подумай, оцени.

И вот Дрю отбросила ужас перед своей юной подопечной и утешилась тем, что у нее за спиной лежит новый клинок, способный рассекать чудовищ. По крайней мере, он у нее был. Она проклинала бушующую снаружи бурю, зная, что она смоет любые следы Гуса, любые следы, по которым она могла бы пойти. Это была ее первая мысль. Вторая — о полурейфе среди них. Талемир Старлинг был ее единственным шансом найти Гуса и логово.

— Я не должна была посылать его сюда. — Голос Адриенны прорвался сквозь хаос, царивший в голове Дрю, и вернул ее в настоящее.

— Ты не виновата, — сказала ей Дрю, хотя и понимала, что на лице ее подруги написано страдание. — Мы не могли вечно держать его в крепости.

— Возможно, не навсегда, но ненадолго, — возразила Адриенна, проследив за взглядом Дрю, устремленным на равнину, где завывающие ветры разрывали скудные остатки жизни Наарвы.

— По крайней мере, Дратос с ним. Он будет держать его в безопасности, пока мы не найдем их.

Адриенна неохотно кивнула.

— Каким бы непредсказуемым он ни был, он любит этого ребенка.

— Они семья. Он не позволит, чтобы с Гусом что-то случилось. Последние Кастемонты будут держаться вместе, — сказала Дрю, не зная, в свою ли пользу или в пользу Адриенны.

— Мы все держимся вместе, — ответила подруга, глядя на меч у себя за спиной. — Я так понимаю, это не обычный подарок от твоего отца?

— Мой отец не делает обычных клинков.

Адриенна кивнула.

— Хорошо. Он нам понадобится.

— Тебя не беспокоит, что я зашла еще дальше, нарушив законы среднеземья?

Адриенна покачала головой.

— Мы выжившие, Дрю. Уже давно. Неужели они ожидали, что мы, женщины, будем сидеть сложа руки? Оставим нашу защиту в руках других? Будь то обычная или наарвийская сталь, когда речь идет о жизни и смерти, сталь есть сталь, и мы будем использовать ее по мере необходимости. Глупый закон, созданный глупым мужчиной на далекой территории, не имеет никакого значения в падшем королевстве. Здесь нет правил.

Истина ее слов запечатлелась в сердце Дрю. Она была права. Законам и прорицаниям четырнадцатилетней давности не было места в Наарве. Тот факт, что сами Боевые Мечи лишь вскользь упомянули о своем оружии, подтверждал это.

— Итак, какова стратегия? — спросила она.

Адриенна потерла глаза, словно надеясь проснуться от кошмара.

— Переждать бурю. Найти Гуса.

— Надежный план атаки.

— Отлично, потому что он единственный, который у меня есть.

Некоторое время обе женщины молча наблюдали за молниями и громом, после чего Адриенна повернулась ко Дрю.

— Мне лучше присоединиться к остальным. Когда генерал исчезает, это не очень хорошо для морального духа.

Дрю кивнула, но вместо того, чтобы вернуться к группе, обнажила меч. Она обшарила башню в поисках улик, находя повсюду выброшенное оружие, пятна крови и эти проклятые следы от когтей и ожогов. В воздухе витал едкий запах жженой шерсти, характерный для этих чудовищ.

Ее мать украсила столовую к особому случаю. Лучшие тарелки и столовые приборы были разложены идеально, тончайшее постельное белье и чехлы на креслах тоже. Цветы со всего Срединного мира украшали поверхности, стояли в вазах, драпировались на подоконниках и карнизах — зрелище цвета и величия при изящном свете свечей.

— Галина, — раздался от двери теплый голос Фендрана. — Не стоило так суетиться.

— Глупости. Не каждый день тебе исполняется пятьдесят лет, — сказала мать, с удовлетворением оглядывая пространство. — Мой муж заслуживает суеты.

— Тогда я с радостью принимаю предложение, — ответил Фендран, сияя.

Вскоре наступил обычный семейный хаос, и все заняли свои места — родители Дрю, как обычно, бок о бок, и четыре ее брата: Лейф, Мартан, Пенн и Уилл, которые уже спорили о том, какой кусок мяса лучше.

Улыбаясь, Дрю заняла свое место напротив огромного арочного окна, выходящего на темнеющую территорию.

Огонь свечей заплясал, когда ее мать поднялась на ноги и подняла бокал с игристым вином.

— Моему мужу. Вся моя любовь и наилучшие пожелания в день твоего пятидесятилетия. За следующие пятьдесят вместе.

Глаза Фендрана заблестели от непролитых слез, когда он поднял свой бокал в ответ.

Дрю сделала то же самое, с радостью подняв бокал за отца, и поднесла бокал к губам.

Тьма ворвалась.

Стекло разлетелось вдребезги.

Громкий крики пронзили воздух, и ониксовая сила обрушилась на всю семью Эммерсонов.

Все, чего Дрю когда-либо боялась, ожило перед ней в клубах теней, вырвав из ее рта испуганный крик, когда ее семья внезапно легла вокруг нее умирать.

— Галина! — закричал Фендран.

— Ма! — Голос Лейфа прорвался сквозь темноту.

В кромешной тьме Дрю слышалось хриплое дыхание и тихие всхлипывания, но она ничего не видела, не могла достаточно быстро добраться до своей семьи — когти пронзали ночь и кромсали кожу на ее икрах.

Она не помнила, как боролась, но, должно быть, боролась, потому что ее собственные ногти были расцарапаны и кровоточили. На руках и коленях она ползла по осколкам стекла туда, где, по ее мнению, находились родители и братья.

Еще одна волна темной силы пронеслась по комнате, отправив в полет все, что осталось на столе.

Послышались новые крики. Дрю не могла понять, где кончается один и начинается другой. Она не могла понять, кому они принадлежат, — только то, что ее семья, ее близкие страдают.

— Па… — прохрипела она, не обращая внимания на то, что стекло пронзает ее кожу, пока она карабкалась по полу.

Наступила тишина.

Внезапно криков больше не было.

Не было больше хаоса.

Неподалеку кто-то зажег факел.

У Дрю вырвался рваный всхлип.

Ее мать лежала на окровавленном ковре, ее туловище было изрезано когтями в клочья, а на губах застыл крик ужаса.

Пенн лежал рядом с ней, держа ее за руку. Из его носа текла кровь, глаза остекленели.

В нескольких футах от него лежало тело Лейфа, лишенное красок, с паутиной черных вен на коже. Его безжизненный взгляд удивленно уставился на люстру.

Мартан лежал лицом вниз, но когда Дрю дрожащей рукой перевернула его, то увидела, что его горло перерезано когтем. Ковер под ней был пористым от его крови.

А потом она нашла Уилла, чья грудь была разорвана, а сердце вырвано из тела.

Дрю не могла дышать. Не могла набрать в легкие достаточно воздуха.

Липкие, пропитанные кровью пальцы сомкнулись вокруг ее руки.

— Они ушли, — сказал ей отец, его голос срывался. — Они ушли.

Где-то вдалеке раздался голос.

— Дрю? Дрю, ты в порядке?

Нежные руки обхватили ее за плечи, теплые и твердые, без крови.

Медленно моргая, она пришла в себя и увидела, что перед ней склонился Талемир Старлинг, обеспокоенный.

При виде него в ней вспыхнула ярость, сердце громко забилось в ушах. Он был одним из них, одним из тех чудовищ, которые разрушили ее семью, сокрушили ее и ее отца безвозвратно.