У меня заслезились глаза. Комок в горле стал невыносимым. Если бы я открыла рот, то зарыдала бы.

Зрячая Мать протянула руку, и я положила свою в ее. Ее большой палец провел по моей коже успокаивающие круги.

— Ты победила, Силина, — прошептала она, и голос ее надломился. — Теперь пойдем со мной и поможем мне выковать этот новый мир.

Она одним глотком проглотила последний глоток вина и поднялась.

Когда она снова протянула мне руку, я взяла ее.

ГЛАВА 45

Добиться внимания бога — дело непростое, это вопрос удачи и судьбы. Одни боги были заняты, часто вмешивались в дела своих последователей-людей и могли заметить даже незначительную провинность. Другие были отстраненными и не интересовались землей смертных. Большинство из них варьировались между этими двумя категориями, в зависимости от вашей благосклонности и их настроения. Некоторые люди были одаренными призывателями, способными по своему желанию обращаться к богам, но это была редкая, редчайшая сила. Для большинства из нас вызов бога требовал сложных ритуалов и мощной магии, и даже тогда вы могли не справиться с этой задачей.

А если и удастся, то лучше иметь что-то интересное, чтобы показать им. Боги не любят, когда их время тратится впустую.

Зря тратить время Акаэи не собиралась.

Она повела меня на крышу Соляной Крепости, над западным крылом, куда меня никогда не пускали. Эту платформу я видела лишь однажды, и то издалека. Она была высечена прямо в обсидиановом камне Крепости — большое круглое основание и две ступени вокруг него.

Ночь была тихая, небо чистое, и виднелась полная луна. Шум далеких волн, разбивающихся о скалы далеко под нами, был постоянным, ровным биением сердца.

Я могла узнать все эти вещи. И все же старый образ цветных клочков, развевающихся на ветру, пришел ко мне, и я так отчаянно желал увидеть все это отсюда. Зрелище, которое мой десятилетний ребенок, без сомнения, счел бы невероятным.

Это было бы прекрасным завершающим зрелищем.

Я успела подумать об этом лишь на мгновение, потому что затем мое внимание переключилось на присутствующих на платформе — одного над всеми, слишком сильного, чтобы его игнорировать.

Атриус.

Эреккус тоже был там, связанный и скованный, как и пять других воинов-вампиров — неужели их захватили с поля боя? Я не позволяла себе гадать, иначе рисковал почувствовать то, чего не должен был чувствовать. На окраине круга стояли два пожилых Арахессена в плащах — предположительно советники, о которых упоминала на ужине Зрячая Мать. Все вампиры были под сильным воздействием снотворного. Тем не менее я чувствовал, как их гнев дико и безуспешно пробивается сквозь дымку полубессознательного состояния.

Никто из них не сражался так упорно, как Атриус.

На него, как я сразу понял, действовала более мощная магия, чем на остальных, но и ее оказалось недостаточно. В его ауре не было ни капли бешеной, беспорядочной борьбы. Вместо этого его ярость была ровной и постоянной.

Он стоял посередине, без рубашки, привалившись телом к каменному столбу. Его волосы были распущены и беспорядочно разметались по плечам и груди, покрытой все еще кровоточащими ранами от нашей битвы. Его ресницы трепетали, когда он силился удержать их открытыми.

Когда я ступила на платформу, его голова с трудом поднялась. Я мучительно ясно ощутила внезапный всплеск эмоций, охвативших его при виде меня, — все они были противоречивы. Привязанность. Защищенность. Обида. Злость.

Все они были и исчезли в одно мгновение, скрытые за стальной стеной.

Ткачиха, я завидовала ему, потому что мне было гораздо труднее подавить все, что я чувствовала. Я даже не могла позволить себе признать это, потому что если бы признала, то не смогла бы запихнуть ничего из этого обратно в коробку.

В присутствии Зрячей матери я должен был чувствовать только благодарность. Преданность.

Я вытеснил эти чувства на передний план, заставив их заглушить все остальное. Я была Арахессеном. Я была дочерью Госпожи Судьбы. Я была служителем Акаэи. Это было все, чем я когда-либо была. Все, чем я когда-либо буду. Все, кем я хотела быть.

Зрячая вела меня по узкой дорожке с серебряными перилами к алтарю, и ее пышные лазурно-голубые юбки шуршали при каждом движении. Ее шаги стали немного шаткими, а руки сжимали серебряные перила. Я был уверен, что если бы ее глаза были видны, то зрачки были бы огромными. Коктейль из трав и лекарств в ее вине, призванный открыть проход между ней и миром богов, подействовал быстро.

К тому времени как она добралась до алтаря, она едва стояла прямо. Мне пришлось протянуть ей руку, чтобы она смогла подняться по ступеням.

Зрячая опустилась на алтарь, прижав ладони к камню и склонив голову, переводя дыхание.

— Я уже чувствую это, — сказала она. — Путь к богам.

Даже ее голос звучал отстраненно.

— Все мои силы понадобятся, чтобы привлечь внимание Акаэи, — продолжила она. — Чтобы путь был открыт. Подношение будет зависеть от тебя.

Дрожащей рукой она порылась в своих шелковых одеждах. Затем она извлекла кинжал, тонкое лезвие которого сверкнуло серебром в лунном свете.

Кинжал. Мой кинжал.

— Ты узнаешь, когда, — сказала она. — Ты почувствуешь это. Сначала отдай ей его голову. А потом кровь остальных. — Она слегка рассмеялась, слабо выдохнув. — Голова вампира, которого коснулась Ньяксиа. Какое подношение. Сегодня мы заслужим неплохую услугу, Силина.

— Да, — согласилась я. Моя рука сомкнулась на рукояти клинка, такого холодного, что я едва не вздрогнул. Мой голос звучал так, словно принадлежал незнакомцу.

Взгляд Атриуса, твердый и жесткий, несмотря на его почти полное бессознательное состояние, пронзал мою спину дюйм за дюймом, его внимание стекало по позвоночнику, как кровь.

В воздухе повисло предвкушение.

Наконец Зрячая Мать подняла голову. Выпрямила спину. Каждый мускул двигался с удивительным изяществом, и это было не похоже на то, как она двигалась под действием наркотиков несколько секунд назад. Она подняла подбородок, лицо наклонила к небу, ладони раскрыла по бокам, словно желая отдать небесам как можно больше себя.

— Пора, — пробормотала она. — Зажги огонь. Давайте начнем.

ГЛАВА 46

Если у вас и были какие-то сомнения в том, что в здешних ночах царит магия, то, как разгорелось пламя — словно оно было готово поглотить весь мир, — развеяло их. Мне пришлось отпрыгнуть от костра, прикрывая лицо руками, как только я уронила спичку. Мои ритуальные костры во время Хождения по Нитям были смехотворны по сравнению с этим. Это был шпиль света, пронзающий все небо, словно пламя пыталось дотянуться до самих богов.

И боги, в свою очередь, потянулись обратно.

Мощный магический треск расколол небо и землю. Не было ни звука, ни движения, но все мы отреагировали на него, как на силу землетрясения. Волосы на моих руках встали дыбом. Каждый вдох обжигал, словно сам воздух превратился в нечто, не предназначенное для человеческих легких.

Голова Зрячей откинулась назад, ее лицо поднялось к ночи, свет лился из ее ладоней, рта, глаз под повязкой. Этот свет стелился по небу, как сливки, налитые в черный чай, медленно клубясь, и в его центре собирались трещины молний.

Чтобы открыть проход к богам, требовалась невероятно сильная магия. Лишь горстка людей в мире была способна на это. Часть меня ожидала, что процесс будет долгим и затяжным, как один из наших многочисленных архаичных ритуалов.

Так вот, с моей стороны это казалось наивным.

Конечно, обращение к богу не было красивым церемониальным действием. Это был удар кувалдой по двери. Таран против ворот. Это был крик, настолько громкий, что ни одно существо, ни смертный, ни бог, не могли его проигнорировать.

И боги, действительно, обратили на него внимание.

Может быть, дело было в том, как изменился свет: небо стало пестро-фиолетовым на фоне сияния заклинания Зрячей Матери. Может быть, из-за того, что звуки притупились и усилились одновременно, а в ушах зазвенело. А может быть, все нити переориентировались, как будто нарушенные гораздо большей силой, и я покачнулся. Мое физическое тело казалось очень далеким, а волосы поднялись вокруг меня, как будто я плыла под водой.